Василий кириллович тредиаковский что написал. Тредиаковский В
Василий Кириллович
Тредиаковский Василий Кириллович (1703 — 1768), поэт, прозаик, теоретик.
Родился 22 февраля (5 марта н. с.) в Астрахани в семье священника. По настоянию отца учился в школе католических монахов-капуцинов, затем служил в церкви. В начале 1720-х, оставив службу в церкви, бежал в Москву, где в 1723 — 26 учился в Славяно-греко-латинской академии.
В 1726 отправляется в Голландию, живет в Гааге у русского посла, затем, пешком добравшись до Парижа, в 1727 — 30 учится в Сорбонне.
В 1730 вернулся в Россию, где начал активную литературную деятельность: напечатал перевод романа П. Тальмана «Езда в остров Любви» с приложением своих любовных стихов. Написанные самым «простым» слогом, они создали Тредиаковскому популярность.
С 1732 он становится переводчиком при Академии наук. В 1735 выступил в Академии с речью о необходимости реформы в русском стихосложении; позднее написал на эту тему трактат «Новый и краткий способ к сложению российских стихов». В нем была изложена новая система стиха — силлабо-тоническая, основанная на регулярном чередовании ударных и неударных слогов, — система поэтических жанров классицизма, приведены образцы сонета, рондо, мадригала, оды. Эта реформа определила дальнейшее развитие русской поэзии.
В 1752 выходит двухтомный сборник «Сочинения и переводы как стихами, так и прозою», где изложил свои взгляды на теорию поэтического перевода. В это время положение Тредиаковского в литературе и Академии становится все более трудным (в литературных спорах с Ломоносовым и Сумароковым взгляды Тредиаковского на стихосложение и структуру литературного языка не получили признания и поддержки у новых поколений литераторов). Из-за осуждения со стороны Синода за «сумнительность» наиболее значительные поэтические произведения — философская поэма «Феоптия» и полное стихотворное переложение «Псалтыри» — остались в рукописи.
Нападки на Тредиаковского усилились после выхода его исследования «О древнем, среднем и новом стихотворении российском», в котором отдавалось предпочтение силлабической поэзии перед новейшей.
В 1759 был уволен из Академии, но продолжал литературную работу: завершил переводы исторических трудов. Справедливая оценка деятельности Тредиаковского была дана только позже А. Радищевым, А. Пушкиным. Умер в Петербурге 6 августа (17 н. с.) 1768.
Краткая биография из книги: Русские писатели и поэты. Краткий биографический словарь. Москва, 2000.
(1769-08-17 ) (66 лет)Васи́лий Кири́ллович Тредиако́вский (Тредьяковский) (22 февраля (5 марта) 1703 года , Астрахань - 6 августа 1769 года , Санкт-Петербург) - известный русский учёный и поэт XVIII века .
Биография
Родился в семье священника Кирилла Яковлевича Тредиаковского. Учился в школе монахов-капуцинов и должен был принять сан, но, по невыясненным причинам, в убежал в Москву и поступил в Славяно-греко-латинскую академию . Здесь он написал первые свои не дошедшие до нас драмы «Язон» и «Тит Веспасианов сын», а также «Элегию на смерть Петра Великого» и «Песенку».
Тредиаковский активно занимался переводами и издал девятитомную «Древнюю историю» Ролленя, и шестнадцатитомную «Римскую историю» того же автора. В 1766 он издал «Телемахиду» - вольный перевод «Приключений Телемаха» Фенелона , выполненный гекзаметром . Произведение и его автор сразу же становятся объектом насмешек и нападок, так в «Эрмитажном этикете» императрицы Екатерины II установлено было шуточное наказание за лёгкую вину: «Если кто противу вышеписанного проступится, то по доказательству двух свидетелей, за всякое преступление должен выпить стакан холодной воды, не исключая того и дам, и прочесть страницу „Тилемахиды“ (Третьяковского). А кто противу трёх статей в один вечер проступится, тот повинен выучить шесть строк „Тилемахиды“ наизусть» .
В целом, Тредиаковский принял систему, предложенную Ломоносовым, и даже переписал несколько своих прежних од, с тем, чтобы они соответствовали новым правилам стихосложения. Тем не менее, один вопрос вызвал дальнейшее обсуждение:
Ломоносов считал, что ямбические размеры подходят для написания героических произведений, в частности, оды, а хорей «с природы нежность и приятность имеющий, должен составлять собой только элегический род стихотворения». Этого же мнения придерживался и Сумароков . Тредиаковский же считал, что размер сам по себе никаких эмоциональных оттенков не несет.
Этот спор нашёл следующее продолжение: спорившие поэты выпустили книгу «Три оды парафрастические псалма 143». В ней один и тот же псалом был переведён: Ломоносовым и Сумароковым - ямбом, а Тредиаковским - хореем.
Творчество
Творчество Тредиаковского вызывало немало споров как при жизни автора, так и после его смерти. С одной стороны, отчасти под влиянием мнения противоборствующих ему придворных и литературных группировок, Тредиаковский остался в истории как бездарный стихотворец, придворный интриган, плетущий заговоры против своих талантливых коллег. Вышедший в 1835 году роман И. И. Лажечникова «Ледяной Дом» поддерживал этот миф , что привело к тому, что на протяжении XIX века имя Тредиаковского часто употреблялось как нарицательное для обозначения бездарного стихотворца. В то же время, А.С. Пушкин в статье о книге Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву» так отзывается о Тредиаковском:
«Тредьяковский был, конечно, почтенный и порядочный человек. Его филологические и грамматические изыскания очень замечательны. Он имел в русском стихосложении обширнейшее понятие, нежели Ломоносов и Сумароков . Любовь его к Фенелонову эпосу делает ему честь, а мысль перевести его стихами и самый выбор стиха доказывают необыкновенное чувство изящного . В „Тилемахиде“ находится много хороших стихов и счастливых оборотов… Вообще изучение Тредьяковского приносит более пользы, нежели изучение прочих наших старых писателей. Сумароков и Херасков верно не стоят Тредьяковского…»
Ряд современных авторов называет Тредиаковского основоположником русской лирики Нового Времени , русского классицизма XVIII-го века с его антично-европейскими истоками , одним из наиболее плодотворных идеологов и практиков русской буколической поэзии и т. д.
Раннее творчество Тредиаковского несомненно оказывается в русле т. н. русского литературного барокко с характерными для него помпезностью стиля, наслоениями метафор , инверсиями , церковно-славянизмами. В то же время, будучи новатором, Тредиаковский заложил основные линии формирования русской лирики нового времени, блестяще развитые позднее Жуковским и Пушкиным. Поздние стихотворения Тредиаковского тяготеют к зарождающейся классицистической традиции, создаваемой современными ему Ломоносовым и Сумароковым. Однако, стать «образцовым классицистом» Тредиаковскому так и не удалось.
«Песни мирские». Любовная лирика
Первые песенные сочинения Тредиаковского датируют 1725-1727 годами, то есть временем учёбы в Славяно-греко-латинской академии, однако наиболее интересными произведениями, созданными в этом жанре следует считать русские любовные стихи, зародившиеся под влиянием французских салонных песен в 30-е годы XVIII века, т.е во время учёбы Тредиаковского в Париже. По мнению Н. П. Большухиной, в начале XVIII века "Любовная (и шире - светская) песня находилась … за пределом представлений о стихотворстве, поэзии. Только в 30-е годы XVIII века она будет осознана в качестве определённого жанра и … включена Тредиаковским в систему национальных лирических жанров. В качестве одного из характерных примеров подобного творчества можно взять «Стихи о силе любви». В нём Тредиаковский обращается к античным и библейским образам, отмечая внепространственную и внекультурную силу любви, которая «есть велико дело». Такое представление было весьма в духе французской песенной традиции, однако для русской поэзии явилось новым. В частном письме Тредиаковский писал о том, «что сама природа, эта прекрасная и неутомимая владычица, заботится о том, чтобы научить все юношество, что такое любовь». Сильное влияние французской песенной лирики также можно отметить в стихотворении «Песенка любовна» (1730). Стихотворение написано в куплетной форме, а две завершающие строки каждого куплета образуют рефрен. Присутствует характерное для французской поэзии наличие мужской рифмы рядом с женской . Любовь в стихотворении рассматривается как порыв, неосознаваемая и не поддающаяся рефлексии. Лирический герой «гибнет о любви», не в силах разобраться, что с ним происходит.
В искусстве
- Жизни Тредиаковского посвящён биографический исторический роман Петра Алешковского «Арлекин», исторические повести Юрия Нагибина «Беглец» и «Остров любви», а также стихотворный цикл Вадима Шефнера «Василию Тредиаковскому посвящается».
- Тредиаковский является одним из персонажей следующих исторических романов: «Ледяной дом» Ивана Лажечникова , «Бирон и Волынский» Петра Полежаева, «Слово и дело » Валентина Пикуля .
Примечания
Ссылки
- Тредиаковский, Василий Кириллович в библиотеке Максима Мошкова .
- Тредиаковский в библиотеке ImWerden, в том числе воспроизведение издания 1752 г. «Сочинения и переводы», включающего в себя «Способ к сложению российских стихов против выданного в 1735 годе исправленный и дополненный»
- Сложеникина Ю. В., Растягаев А. В. Языковая и персональная модели Тредиаковского // Электронный журнал «Знание. Понимание. Умение » . - 2009. - № 5 - Филология .
- Василий Кириллович Третьяковский (В. К. Тредиаковский. Надогробная надпись) // Русская старина, 1890. - Т. 67. - № 8. - С. 528.
- Тредиаковский В. К. Автобиографическая записка. Отрывок // Сборник материалов для истории Императорской Академии Наук в XVIII веке. - Изд. А. Куник. - Ч. 1. - Спб., 1865. - С. XIII-XIV.
Дата рождения: |
|
Место рождения: |
Астрахань |
Дата смерти: |
|
Место смерти: |
Петербург |
Гражданство: |
Российская империя |
Род деятельности: |
|
Язык произведений: |
|
Творчество
В искусстве
(Тредьяковский) (5 марта (22 февраля) 1703 - 17 (6) августа 1769) - известный русский учёный и поэт XVIII века.
Биография
Родился в 1703 году в Астрахани, в семье священника. Учился в школе монахов-капуцинов и должен был принять сан, но, по невыясненным причинам, в 1723 убежал в Москву и поступил в Славяно-греко-латинскую академию. Здесь он написал первые свои не дошедшие до нас драмы «Язон» и «Тит Веспасианов сын», а также «Элегию на смерть Петра Великого» 1725 и «Песенку» 1725.
В 1726 году Тредиаковский, не кончив курса в Академии, отправился в Голландию и пробыл два года в Гааге. Ему приходилось бедствовать за границей: его просьба в Россию «определить годовое жалованье» для окончании богословских и философских наук не была уважена, потому что он числился бежавшим из Академии. В Париже, куда он явился «шедши пеш за крайней уже своей бедностию», он учился в Сорбонне математическим и философским наукам, слушал богословие, принимал участие в публичных диспутах.
Вернувшись в 1730 Россию, Тредиаковский издал перевод романа Поля Тальмана «Езда в остров любви» (1730). К переводу прилагались стихи самого Тредиаковского, на русском, французском языках и латыни. Успех книге обеспечило само содержание книги, посвящённое изображению чувств изящной любви и уважения к женщине, новых в то время для русских читателей. В той же книге Тредьяковский поместил предисловие, в котором впервые высказал мысль об употреблении в литературных произведениях русского, а не старославянского языка, как было до того времени.
Тредиаковский стал придворным поэтом Анны Иоанновны. В 1733 он был принят на службу в Академию Наук с обязательством «вычищать язык русской, пишучи как стихами, так и не стихами; давать лекции, ежели от него потребовано будет; окончить грамматику, которую он начал, и трудиться совокупно с прочиими над дикционарием русским; переводить с французского на русской язык все, что ему дастся».
С начала 1740 годов поэтическая слава Ломоносова затмила Тредиаковского, а смерть Анны Иоановны и приход в 1741 к власти Елизаветы ухудшила положение Тредиаковского при дворе. Следующие годы Тредиаковский жил в крайней нужде, и его свадьба в 1742 году только усугубила это положение. Лишь в 1745 одновременно с Ломоносовым его назначили профессором Академии по кафедре элоквенции, и это улучшило его материальное состояние.
Тредиаковский активно занимался переводами и издал девятитомную «Древнюю историю» Ролленя, и шестнадцатитомную «Римскую историю» того же автора.
В 1766 он издал «Телемахиду» - вольный перевод «Приключений Телемаха» Фенелона, выполненный гекзаметром. Произведение и его автор сразу же становятся объектом насмешек и нападок, так в «Эрмитажном этикете» императрицы Екатерины II установлено было шуточное наказание за лёгкую вину: «Если кто противу вышеписанного проступится, то по доказательству двух свидетелей, за всякое преступление должен выпить стакан холодной воды, не исключая того и дам, и прочесть страницу „Тилемахиды“ (Третьяковского). А кто противу трех статей в один вечер проступится, тот повинен выучить шесть строк „Тилемахиды“ наизусть».
Сын Лев (1746-1812) - ярославский и смоленский губернатор.
Реформа русского стихосложения
Тредиаковский является одним из основателей силлабо-тонического стихосложения в России.
Поэзия XVI - начала XVII строилась на силлабической основе, то есть ударения в стихе не были упорядочены, фиксированным было только количество слогов. Такой тип стиха пришёл в Россию из Польши.
В 1735 Тредиаковский издал «Новый и краткий способ к сложению стихов Российских». В этой работе он ввёл понятие стихотворной стопы, а на её основе - понятие ямба и хорея. Стихотворные строки Тредиаковский предложил строить на основе хорея: «тот стих … совершенен и лучше, который состоит только из хореев … а тот весьма худ, который весь иамбы составляют». Фактически, Тредиаковский предложил обновить традиционные размеры силлабического стихосложения (13-ти и 11-ти-сложник) путём введения постоянных ударений и цезуры.
В своём труде Тредиаковский также дал определения различных жанров: сонета, рондо, эпистолы, элегии, оды и пр. приводит многочисленные примеры.
С критикой стихосложения, предложенного Тредиаковским, выступил Ломоносов. В «Письме о правилах российского стихотворства» (1739) он указал, что кроме хорея, в русской поэзии можно использовать ямб, а также трёхдольные размеры - дактиль, амфибрахий, анапест. Также Ломоносов оспорил утверждение Тредиаковского, согласно которому в стихе могут использоваться только женские рифмы, введя в русский стих мужские и дактилические рифмы.
В целом, Тредиаковский принял систему, предложенную Ломоносовым, и даже переписал несколько своих прежних од, с тем, чтобы они соответствовали новым правилам стихосложения. Тем не менее, один вопрос вызвал дальнейшее обсуждение:
Ломоносов считал, что ямбические размеры подходят для написания героических произведений, в частности, оды, а хорей «с природы нежность и приятность имеющий, должен составлять собой только элегический род стихотворения». Этого же мнения придерживался и Сумароков. Тредиаковский же считал, что размер сам по себе никаких эмоциональных оттенков не несет.
Этот спор нашёл следующее продолжение: спорившие поэты выпустили книгу «Три оды парафрастические псалма 143». В ней один и тот же псалом был переведён: Ломоносовым и Сумароковым - ямбом, а Тредиаковским - хореем.
Творчество
Творчество Тредиаковского вызывало немало споров как при жизни автора, так и после его смерти. С одной стороны, отчасти под влиянием мнения противоборствующих ему придворных и литературных группировок, Тредиаковский остался в истории как бездарный стихотворец, придворный интриган, плетущий заговоры против своих талантливых коллег. Вышедший в 1835 году роман И. И. Лажечникова «Ледяной Дом» поддерживал этот миф, что привело к тому, что на протяжении XIX века имя Тредиаковского часто употреблялось как нарицательное для обозначения бездарного стихотворца. В то же время, А.С. Пушкин в статье о книге Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву» так отзывается о Тредиаковском:
Ряд современных авторов называет Тредиаковского основоположником русской лирики Нового Времени, русского классицизма XVIII-го века с его антично-европейскими истоками, одним из наиболее плодотворных идеологов и практиков русской буколической поэзии и.т.д.
Раннее творчество Тредиаковского несомненно оказывается в русле т. н. русского литературного барокко с характерными для него помпезностью стиля, наслоениями метафор, инверсиями, церковно-славянизмами. В то же время, будучи новатором, Тредиаковский заложил основные линии формирования русской лирики нового времени, блестяще развитые позднее Жуковским и Пушкиным. Поздние стихотворения Тредиаковского тяготеют к зарождающейся классицистической традиции, создаваемой современными ему Ломоносовым и Сумароковым. Однако, стать"образцовым классицистом" Тредиаковскому так и не удалось.
«Песни мирские». Любовная лирика
Первые песенные сочинения Тредиаковского датируют 1725-1727 годами, т.е. временем учебы в Славяно-греко-латинской академии, однако наиболее интересными произведениями, созданными в этом жанре следует считать русские любовные стихи, зародившиеся под влиянием французских салонных песен в 30-е годы XVIII века, т.е во время учебы Тредиаковского в Париже. По мнению Н.П.Большухиной, в начале XVIII века «Любовная (и шире – светская) песня находилась … за пределом представлений о стихотворстве, поэзии. Только в 30-е годы XVIII века она будет осознана в качестве определенного жанра и … включена Тредиаковским в систему национальных лирических жанров. В качестве одного из характерных примеров подобного творчества можно взять "Стихи о силе любви". В нем Тредиаковский обращается к античным и библейским образам, отмечая внепросранственную и внекультурную силу любви, которая «есть велико дело». Такое представление было весьма в духе французской песенной традиции, однако для русской поэзии явилось новым. В частном письме Тредиаковский писал о том, «что сама природа, эта прекрасная и неутомимая владычица, заботится о том, чтобы научить все юношество, что такое любовь.» Сильное влияние французской песенной лирики также можно отметить в стихотворении «Песенка любовна» (1730). Стихотворение написано в куплетной форме, а две завершающие строки каждого куплета образуют рефрен. Присутствует характерное для французской поэзии наличие мужской рифмы рядом с женской. Любовь в стихотворении рассматривается как порыв, неосознаваемая и не поддающаяся рефлексии. Лирический герой «гибнет о любви» не в силах разобраться, что с ним происходит.
В искусстве
- Тредиаковский является одним из героев исторического романа Валентина Пикуля «Слово и Дело».
- Исторические повести Юрия Нагибина «Беглец» и «Остров любви» рассказывают о жизни Василия Тредиаковского
Поэзия нашего простого народа к сему меня довела.
Я французской версификации должен рублем, а
старинной российской поэзии всеми тысячью рублями.
Способ сложения стихов весьма есть различен по различию языков.
В.К. Тредиаковский
Василий Кириллович Тредиаковский - ученый-интеллигент, поэт-филолог, большой упрямец и чудак, человек, фанатично преданный делу распространения образования и наук в России. Он вполне бы мог быть идеальным положительным героем сатиры Кантемира "К уму своему", если бы это произведение предполагало наличие такого персонажа. Он был одержим реформированием. "Язык словенский в нынешнем веке у нас очень темен, и многие его наши читая не разумеют", - жаловался Тредиаковский. Он реформировал поэтический язык, поэтические жанры, но прежде и больше всего - правила стихосложения. Он первый приступил к созданию силлабо-тоники, стихотворной системы, так привычной теперь нашему слуху, системы, в которой с легкой руки Тредиаковского пишут стихи более девяти десятых русских поэтов.
К кому более благосклонна память потомков: к тому, кто первым выдвинул идею, или к тому, кто первым осуществил ее на практике? Гениальный современник Тредиаковского М.В. Ломоносов своим талантом затмил стихотворные опыты и научные открытия поэта-филолога. Историческая память бывает несправедлива: то, в чем первым был Тредиаковский, стали приписывать первенству Ломоносова. Как много совпадений в их биографиях! В девятнадцать лет Тредиаковский, сын небогатого священника, пешком отправился из Астрахани в Москву и за два года освоил курс наук в Славяно-греко-латинской академии. В родной Астрахани юноша уже успел перечитать все книги, журналы и манускрипты, которые хранились в городских библиотеках и в миссионерстве католических монахов. По преданию, молодого человека, как небывалое по учености явление, привели показать Петру I и Дмитрию Кантемиру (отцу поэта), прибывшим в Астрахань. Петр, его экзаменовавший, остался весьма доволен. Та же легенда повествует, что император, приставив палец к челу юноши, сказал с одобрением: "Зело умен и в науках сведущ отрок". Всю последующую жизнь останется Тредиаковский верен завету Петра служить просвещению россиян. Незадолго до смерти напишет: "Исповедую чистосердечно, что после истины, ничего другого не ценю дороже в жизни моей, как услужение, на честности и пользе основанное, досточтимым по гроб мною соотечественникам".
Следующим походом за наукой была Голландия, где оказался любознательный молодой человек в 1725 году. В Гааге он прожил два плодотворнейших года, приобщаясь к новейшим открытиям в гуманитарных науках и литературе. Голландию отличала в то время свобода печати. Нигде так полно не мог бы ознакомиться русский ученый-литератор с новинками передовой мысли, в том числе и с запрещенными цензурой в других странах. Кроме того, Голландия лежала на пути к французской Сорбонне, лучшему европейскому университету. В 1727 году Тредиаковский наконец-то попадает в Париж и три года учится в знаменитой Сорбонне. Он вернется в Россию замечательно образованным человеком, усвоившим сам исследовательский пафос, творческий дух подлинной науки.
Еще учась в Сорбонне, молодой поэт начал переводить с французского языка на русский модный в Европе любовно-аллегорический роман Поля Тальмана "Езда в Остров Любви". Сам выбор темы на фоне русского быта и морали той поры мог оказаться довольно смелым. Слово "любовь" в его светском, галантном, толковании все еще было если не под запретом, то сомнительным в нравоучениях церкви. Царь Петр первым пробил основательную брешь, проложив дорогу к современному толкованию этого слова. Женившись по любви на простой женщине не самого изысканного поведения, он подал пример воспринимать любовь как норму не только идеальных и духовных отношений, но земных, плотских. Сподвижник Петра Феофан Прокопович в день Святой Екатерины произносил сочиненную им проповедь "Крепка яко смерть любы" (то есть "крепка как смерть любовь"), славя Екатерину Алексеевну, жену Петра и будущую императрицу Екатерину I, ту самую простую женщину из низшего сословия, полюбившуюся императору.
Таким образом, уже сам выбор произведения для перевода отвечал новым веяниям и вкусам читающей публики первых десятилетий XVIII века. Но для молодого поэта едва ли не важнее оказалась возможность поэтического эксперимента при переводе. Его университетский учитель Роллен развивал в лекциях студентам теорию первенства в поэзии национального общеупотребительного языка над церковным схоластическим. Ученик воспринял эту идею и воплотил в поэтическую практику. Свою "Езду в Остров Любви" Тредиаковский издал, уже вернувшись в 1730 году в Россию. Книга имела большой и шумный успех. Внимание читателей было приковано к небывалому до той поры содержанию. Но для самого поэта столь же значимой была принципиальная новизна формы. Экспериментируя, он переводил тальмановский текст и прозой, и стихами, приноравливая поэтический слог к русской разговорной речи. В предисловии он заявлял, что имел цель перевести роман французского писателя "почти самым простым русским словом, то есть каковым мы меж собой говорим". "Церковный" же слог, от которого решительно отказывался, пренебрежительно обозвал "глубокословной славенщизной".
Нельзя не заметить, как близки здесь позиции Тредиаковского и Кантемира, как сходятся они во взглядах, утверждая в поэзии нормы разговорного русского языка. Однако, обновляя поэтический язык, Кантемир остановился перед стиховой преградой. Стихотворная форма его сатир так и осталась виршевой, силлабической. Тредиаковский продвинулся вперед и на этом пути. Переводя стихами фрагменты оригинала, поэт ощущал несостыковку силлабики (то есть слогового принципа стиха; syllabe значит слог ) французского текста с нормами русского звучания. Сами по себе "французские вирши" хороши, но вот в русский "размер" никак не ложатся! Он признается в предисловии к своей книге: "Переводя вирши французские на наши, великую я трудность имел: ибо надлежало не потерять весьма разума французского сладости и силы, а всегда иметь русскую рифму". Поиски "русской рифмы", "русского размера" сделаются отныне главной заботой поэта-ученого.
Тредиаковский был по натуре очень неуживчивым человеком, предельно требовательным, придирчивым и к другим людям, и к себе. Успех сопутствовал его литературным дебютам - он был недоволен и раздражен. Чувствовал, что поставленная задача до конца не выполняется: "русский размер" не найден, метрический канон слогового (силлабического) стиха не соответствует новому содержанию произведений. Спустя много лет, вспоминая неудовлетворенность от своих ранних стихотворных опытов, он признавался: "По сочинении чего-нибудь, на какую пьесу ни посмотрю, вижу, что она не состоит стихами, но точно странными прозаическими строчками". Нужно было преодолеть этот "прозаизм" силлабики в русском стихе: метрическую норму стиха приспособить к ритмическим особенностям русской речи, к плавному движению русских слов с их незакрепленностью ударения на одном определенном слоге. Вот чем был озабочен Тредиаковский.
Здесь нам придется сделать небольшое теоретическое отступление, поясняющее разницу между метрической схемой стиха и его ритмикой. Что такое метр? Это строго закрепленные правила стиха, абсолютно точно воспроизведенные стихотворные размеры: ямб, хорей, дактиль и т.д. При автоматическом следовании этим правилам получаются стихи для прописей, образцовые и потому не живые (компьютерные стихотворения, например). А что такое ритм? Живой рисунок стиха, возникший на наших глазах, индивидуальные интонации, мелодические звучания с их неповторимыми подъемами, спадами, ускорениями и замедлениями. Ритм возникает благодаря нарушениям метра, отступлениям от него.
Поэзия - искусство древнее, и метр, лежащий в его основании, это, образно говоря, успевший застыть и окаменеть ритм. В силу своей застывшей формы, метр наполнен уже осуществившимся традиционным содержанием, потому он поддается и точному расчету, и точному изучению. Метр статичен как формальный инструмент поэзии. Ритм динамичен, он личностен, стихиен, малопредсказуем. В одной из стиховедческих работ находим такое определение: "Метр делает строение стиха предсказуемым, ритм эту предсказуемость ограничивает: ритмический повтор всегда более или менее неожиданен". Один без другого метр и ритм в стихе непредставимы. Метр вне ритма оказывается лишь теорией, но и ритм вне метра не может обрести завершенную форму. Ритмическое движение стиха ориентируется на метрическую схему и одновременно ее преодолевает. Любое поэтическое произведение начинается с противоборства, а нередко - острого конфликта метра и ритма. В этом и заключается смысл рождения поэтического художественного образа.
Но вернемся к Тредиаковскому. Человек редкой учености, он сумел сопоставить различные системы стихосложения и пришел к выводу, что наиболее удачны те из них, которые полнее соответствуют природному национальному языку и речи. Вот тогда он и обратился к народной русской песне. Стиховая ее форма держится, как известно, на принципе ударности, или тоники (tonos в переводе с греческого и есть ударение ). Строки обретают звучание стихов благодаря симметричному расположению в них мелодических ударений:
Ах, кабы на цветы не морозы, И зимой бы цветы расцветали. Ах, кабы на меня не кручина, Не сидела бы я подпершися, Не глядела бы я в чисто поле. А я батюшке своему говорила, А я свету своему доносила: Не давай меня, батюшка, замуж, Не давай, государь, за неровню…
Продирижируем строки этой народной песни - отчетливо уловим по три тона-ударения в каждой строке.
Говорят, что все гениальное просто. Реформируя русский стих, Тредиаковский, казалось бы, догадался всего-навсего соединить принцип силлабики, господствующий в книжной виршевой поэзии, с принципом тоники, лежащим в основании русской народной поэзии. Названия же размеров стиха, преобразованного им теперь из силлабического в силлабо-тонический, он перенес из античного стихосложения. Силлабо-тоническая форма оказалась для русского слуха более приемлемой. Она приводила в гибкую и гармоничную систему свободу ударений в русской речи. Кроме того, многообразные взаимосвязи двух ее основополагающих начал (количества слогов и количества ударений в строке) открывали богатые возможности для ритмической организации поэтических произведений.
14 мая 1735 года был историческим днем для судьбы русского стихотворства. На заседании Академии наук Тредиаковский выступил с докладом, посвященным реформированию современной ему русской поэзии. Была предложена обширная программа литературных реформ, касающихся языка, стиля и жанров поэзии, - и все это имело отношение к новому способу стихосложения. В трактате "Новый и краткий способ к сложению российских стихов" не только были разработаны новые правила стихосложения, но предлагались поэтические образцы каждого из жанров, выполненные по этим правилам. Сонеты, рондо, сапфические строфы, псалмы, оды и т.д. были здесь представлены. Особенно интересными оказались любовные песенки из цикла "Стихи на разные случаи". Это небольшие печальные стихотворения, предвосхищающие ставший чуть позднее таким популярным жанр элегии. "Стихи о силе любви", "Прошение любви", "Плач одного любовника" и другие несколько неуклюжи в выражении чувства. Но именно в этой, элегической, зоне опытов поэта сказались прямые связи литературного стиха и русской народной песни.
Тредиаковский, вероятно, больше все-таки представлял себя ученым, чем поэтом, когда предлагал "учебные образцы" разных жанров одновременно на русском и на французском языках. И так получалось, что элегические русские стихотворения оказывались принципиально в ином жанрово-стилевом ряду, чем одноименные элегические стихи на французском языке. Экспериментируя таким образом, поэт-филолог постигал истину, что национальная стихия языка и речи должна определять способ стихосложения. Интуитивно Тредиаковский шел верным путем. Сочиняя по-русски любовные песенки-элегии, он вводил их в ритмический контекст национальной поэзии: приноравливая к нормам русской грамматики, искал для выражения мысли интонационно-ритмические соответствия. А соотносились они теперь не с традиционным виршевым кантом, а с романсом и песней, и это было едва ли не самым главным. Сравнивая французские и русские образцы, Тредиаковский сделал окончательное заключение: "Материя всем языкам в свете общая есть вещь, но способ сложения стихов весьма есть различен по различию языков".
1730-е годы оказались самыми счастливыми в творческой биографии Тредиаковского. В последующие десятилетия, вплоть до самой своей кончины, он продолжает неустанно и кропотливо работать, все свое время посвящая литературным и научным трудам. Но прежнего успеха уже не имеет. Он переводит романы западных писателей (его "Аргенида", "Тилемахида"), не оставляя и здесь попыток экспериментировать. Берется за огромный исторический труд: перевод "Древней истории" и "Римской истории" своего учителя по Сорбоннскому университету Шарля Роллена. В тридцати переведенных им томах предлагает читателю, по существу, энциклопедию знаний по истории античного мира. Герои рассказов и повестей русских писателей читают "Историю" Роллена в переводе Тредиаковского, учатся по ней. Столкнувшись с этим фактом в произведениях А.С. Пушкина, вспомним, что это за "История" и какой великий труженик переводил ее для россиян. В римских республиканцах Тредиаковский находил черты, созвучные его собственному характеру: прямолинейному, независимому, непреклонному. За несколько лет до смерти тяжело больной, всеми осмеянный за упрямство и чудачества, полунищий поэт с гордостью и достоинством скажет: "Всемогущему слава! по окончании Греческой истории Роллена вижу, что переведен и напечатан не только первый том его же Римской истории, но уже и второй. Однако осталось еще ее четырнадцать томов. У меня хоть и есть еще силы, чтобы и их перевести, но нет уже средств к их напечатанию, сколь ни крайне желаю не прейти в неминуемую вечность без этой второй услуги дражайшему отечеству".
ВВЕДЕНИЕ
В XVIII веке благодаря гению Петру I Россия пережила переворот всех сторон общественной жизни. Те кардинальные изменения, что произошли со страной, не могли обойти и литературу. Новая русская литература начинается с создания постоянной традиции светской художественной литературы в первой половине XVIII века. 18 век - это новая русская литература, в том числе и поэзия, зародившаяся в петровскую эпоху и достигшая своего апогея в творчестве М.В. Ломоносова, А.П. Сумарокова, Г.Р. Державина. Особое место в истории русской литературы имеет реформа русского стихосложения, начало которой было положено Тредиаковским.
Василий Кириллович Тредиаковский (1703-68) - известный русский поэт, филолог, переводчик, академик Петербургской АН (1745-59). В работе «Новый и краткий способ к сложению российских стихов» (1735) сформулировал принципы русского силлабо-тонического стихосложения. Им было положено начало реформе русского стихосложения, продолженная Ломоносовым.
ТВОРЧЕСТВО В.К. ТРЕДИАКОВСКОГО
Первым значительным произведением, изданным Тредиаковским, был перевод романа П. Тальмана «Езда в остров Любви» (1730) - первая книга, в которой была представлена поэзия в привычном для нас сегодня понимании этого слова. До этого поэзия тоже существовала - и устная народная, и книжная, но совсем в другом облике. Мы застаём начало русской поэзии на переломе от барокко к классицизму и прослеживаем её дальнейшее движение. Кратко обобщая, можно сказать, что в 18 веке доминировала ораторская интонация, в 19 веке - напевная, в 20 веке - говорная. А за этим обобщением открывается необозримый простор индивидуальных способов интонирования в стихотворной речи. Преодолевая традицию назидательности, идеологизации, взламывая толстые пласты лексических и грамматических стереотипов, накопившихся за семьсот лет русской письменности, Тредиаковский положил начало русской любовной лирики, поэзии в современном понимании этого слова вообще. В предисловии Тредиаковский сообщил, что он сознательно перевёл «Езду» не на церковнославянский, а на русский разговорный язык. Кроме перевода в книге были представлены оригинальные стихи Тредиаковского на русском, французском и латинском языках. Поэт весьма трепетно отнесся к реакции публики на свою книгу. В целом она была доброжелательной, хотя некоторые ханжи из числа духовных лиц называли его развратитетелем русской молодежи. Тредиаковского представили императрице Анне Иоанновне, он получил звание придворного поэта, переводчика, а затем и академика Российской Академии наук. Тредиаковский придумал «глазолюбство» вместо французского coquetterie (кокетство). Он первый стал употреблять слово «любовник», и оно оказалось весьма частотным. Только смысл его изменился: для Тредиаковского любовник - это влюбленный, возлюбленный. Позже, когда литературный язык устоялся, был обработан поколениями поэтов, над корявым слогом Тредиаковского много потешались.
И вот на этом своеобразном языке, пёстром и не разработанном, разорвавшем связь с древнерусской письменностью, в самом месте разрыва, излома Тредиаковский создаёт не только описания широкой гаммы чувств, связанных с любовными переживаниями, но и чувственно достоверные, зримые, осязаемые образы, эротические картины.
В 1735 году Тредиаковский издал трактат «Новый и краткий способ к сложению российских стихов с определением до сего надлежащих знаний». В этой работе он изложил систему литературных жанров классицизма издал первые в русской поэзии образцы сонета, рондо, мадригала, оды. Кроме того, Тредиаковский положил начало реформе русского стихосложения. Он указал на то, что способ сложения стихов зависит от природных свойств языка. Поскольку в русском стихе ударение не закреплено за определенным слогом, то силлабика, пригодная для языка с постоянным ударением, русскому стихосложению не подходит. В качестве примера Тредиаковский привел народную поэзию. Однако Тредиаковский накладывал на силлабо-тоническую систему ряд ограничений, против которых выступил М.В. Ломоносов в своем «Письме о правилах российского стихотворства».
Тредиаковскому принадлежат еще несколько литературно -теоретических трактатов: «Предъизъяснение о бироической пиме», «Рассуждение о комедии вообще» и др., в которых разрабатывались приемы классицизма. В основе этих работ лежали принципы книги Н. Буало «Поэтическое искусство», которую Тредиаковский перевел в 1752 году. Подражанием Буало была и одна из наиболее известных од Тредиаковского «Ода торжественная о сдаче города Гданска» (1734). Стремясь дать образцы различных поэтических жанров, он написал философскую поэму «Феоптия» (1750-1753) и стихотворное переложение Псалтири, перевел политико-аллегорический латинский роман шотландского писателя Дж. Барклая «Аргенида» (1751).
В 1766году Тредиаковский издал одно из самых известных своих сочинений - стихотворный перевод с французского романа Ф. Фенелона «Приключения Телемака», получивший название «Тилемахида» (16 тыс. строк). Проза была переведена гекзаметром, Тредиаковский ввел в текст собственное вступление и существенно переработал стиль автора. Издание «Тилемахиды» Тредиаковского произошло вскоре после воцарения Екатерины II. Императрица усмотрела в поэме намеки на собственное царствование, и «Тилемахида» стала предметом насмешек и издевательств. По свидетельству современников, при дворе было установлено наказание: за легкую вину - выпить стакан холодной воды и прочесть из «Тилемахиды» страницу, а при большей провинности - выучить шесть строк из поэмы. В противоположность расхожим представлениям о «Тилемахиде», закрепившимся в обществе, Пушкин впоследствии писал: «Тредиаковский был, конечно, почтенный и порядочный человек. Его филологические и грамматические изыскания очень замечательны. Он имел в русском стихосложении обширнейшее понятие, нежели Ломоносов и Сумароков. Любовь его к Фенелонову эпосу делает ему честь, а мысль перевести его стихами и самый выбор стиха доказывают необыкновенное чувство изящного. В «Тилемахиде» находится много хороших стихов и счастливых оборотов».
Трудолюбие Тредиаковского было поразительным. Его стихотворные произведения составляют десятки тысяч строк, переводы - десятки томов. Более 20 лет он посвятил переводу «Древней истории» и «Римской истории» Ш. Роллена, лекции которого слушал в Сорбонне. Когда в1747году пожар уничтожил 9переведенных им томов, он перевел их заново. Перевел также «Историю о римских императорах» Ж.Б. Кревье. Истории Роллена были изданы Тредиаковским с обширными «Предуведомлениями оттрудившегося в переводе», в котором он изложил свои переводческие принципы, многие из которых лежат в современной теории перевода. Все эти труды, по которым учились несколько поколений россиян, были напечатаны Тредиаковским в основном за свой счет, несмотря на «крайности голода и холода с женою и детьми», которые он испытывал.
Значение Тредиаковского для русской поэзии очень велико. Те, кто представляют себе Тредиаковского смешным, бездарным педантом, писавшим плохие стихи, сочинявшим уродливые филологические трактаты, бессмысленно набитые латинскими цитатами, и переводившим никому не нужные толстые тома «Римской истории» Роллена, те не только обнаруживают свое невежество и неблагодарность, но и повторяют легенду, родившуюся в придворной среде, усиленно поддерживаемую Екатериной II, которой своенравный поэт не угодил. Просветитель Н.Новиков писал о Тредиаковском: «Сей муж был великого разума, многого учения, обширного знания и беспримерного трудолюбия; весьма знающ в латинском, греческом, французском, итальянском и в своем природном языке; также в философии, богословии, красноречии и в других науках. Полезными своими трудами приобрел себе бессмертную славу».