Ду ю спик раша. Ду ю спик рашн? Публичных выступлений стало больше

"Русский язык теряет позиции по распространенности в мире и к 2025 году может стать даже менее популярным, чем бенгали или португальский, свидетельствуют данные центра социологических исследований Минобрнауки России, полученные РИА "Новости".

"Русский язык в странах Западной Европы изучают сегодня около 225 тыс. школьников (до начала 90х - свыше 550 тыс.). В высшей школе стран Западной Европы русский язык осваивают 28,5 тыс. студентов", - говорится в материалах Минобрнауки.

Русский язык по степени распространенности пока еще занимает четвертое место в мире. Лидирует китайский - 1,35 млрд человек, английский - свыше 650 млн, испанский - более 330 млн.

"Предполагается, что через 10 лет число знающих русский язык может сократиться до 212 млн человек, и его опередят французский, хинди, арабский", - говорится в документе.

К 2025 году, когда, по оценкам социологов, число знающих русский язык сократится приблизительно до 152 млн человек, его опередят португальский и бенгали.

В Минобрнауки отмечают, что политика большинства стран СНГ и Балтии по отношению к русскому языку ведет к тому, что в первые годы независимости он мог считаться родным, затем - вторым родным, далее - языком межнационального общения, затем языком нацменьшинства и, наконец - одним из изучаемых по выбору или даже факультативным предметом.

"Подобную эволюцию русский язык совершил в Прибалтике, Азербайджане, Грузии и Туркмении", - говорится в материалах.

По сравнению с советским периодом количество средних школ с обучением на русском языке уменьшилось в странах СНГ и Балтии в среднем в два-три раза. Русский как иностранный язык также начинает сдавать свои позиции в школьных программах, уступая английскому языку.

Подобная ситуация наблюдается и в Европе. По словам посла России во Франции Александра Орлова, количество французов, которые изучают русский язык, сокращается из года в год. В некоторых лицеях и колледжах закрывают русские классы."
Дааа, китайский язык большинство моих знакомых уже пошли изучать на курсы...Говорят - это неизбежное будущее России - сотрудничество с Китаем и, как следствие, интеграция экономики вРоссию, от которой можно "непплохо заработать". Мне интересно, кто своих детей учит русскому языку? трудно ли это - жить ребёнку в Италии и учить язык мамы и\или папы? Есть любители китайского в Италии (не кухни))) языка и культуры...)?

Кто грамотно говорит - тот грамотно управляет. И первое, и второе волгоградским чиновникам не всегда дается. По крайней мере говорить красиво и правильно даже во время публичных выступлений могут единицы. Что неудивительно - такое творится по всей России. Чтобы искоренить эту беду, сами же власти предлагают ввести экзамен на знание русского языка среди госслужащих и курсы риторики. Поможет ли это, в студии радио «Комсомольская правда» 96,5 FM ведущие Сергей КОРОВИН и Екатерина СИМОХИНА обсудили с кандидатом филологических наук, заместителем директора института филологии и межкультурной коммуникации по научной работе и внешним связям ВолГУ Дмитрием ИЛЬИНЫМ, а также с другими экспертами.

«Эээээ, значит так…»

Д. И. (Дмитрий Ильин): - К сожалению, нынешние чиновники русский язык знают отвратительно. Не все, но большинство. И вряд ли имеют представление о тех лексических богатствах, которые заложены в русском языке. Я смотрю их выступления по телевизору, слушаю по радио и прихожу в ужас. Политики не способны завершить начатую по бумажке речь своими словами. Их хватает где-то на 6 - 7 слов, а дальше начинается «эээ», «значит», «может» и т. д. Поэтому я глубоко убежден, что экзамен, в каком бы он виде ни проводился - классический экзамен или тест на знание русского языка, государственным людям необходим.

Е. С. (Екатерина Симохина): - По-моему, это очень стыдно. Может, и стоит вводить экзамен, но только при приеме на госслужбу.

Д. И.: - Безграмотность опасна. Чиновники и прочие государственные мужи выпускают безграмотные циркуляры. Недавно один из кандидатов в президенты заявил о том, что нужно создавать специальную группу специалистов, которые бы переводили написанный казенным бюрократическим языком закон на нормальный человеческий язык с тем, чтобы людям было понятно, чего от них хотят, чего от них ждут и чего от них требуют.

Дмитрий Ильин: "Нынешние чиновники русский язык знают отвратительно".

Переложим ситуацию на другую сферу. Вы придете в больницу, а там врачи тоже говорят на своем «птичьем языке», и вы лежите и не знаете, что у вас вырежут или отрежут и т. д. А знать-то хочется! Точно также с чиновниками, с депутатами, с администрациями всех прочих рангов. Мы должны знать и понимать, что они делают. А пока, к сожалению, такого не наблюдается, в том числе из-за слабого знания русского языка.

С. К. (Сергей Коровин): - Мне кажется, что если экзамен и введут, то он превратится в фикцию. Просто у служащих и депутатов будет потом повод похвалиться: «Мы-то знаем русский язык, у нас стоит пятерка. А вы народ безграмотный».

Д. И.: - Не согласен. Во многих странах подобные тесты уже ввели. Вот, к примеру, в Татарстане 207 двоек в прошлом году получили чиновники мэрии Казани за экзамен по родному языку. Всех «двоечников» администрация обязала посещать специальные бесплатные курсы. Госслужащих Казахстана то и дело посещает с выборочными проверками управление по развитию языков. Контрольные работы, как правило, включают в себя диктант и перевод. Диктант чиновники чаще всего пишут на твердую тройку, а во время перевода испытуемые то и дело прикладывают на казахский манер слова «клиент» и «менеджер», которые по правилам не переводятся. Сегодня государственным языком на среднем уровне там владеет только 33% чиновников. А на Украине летом прошлого года кабинет министров создал аттестационные комиссии для проверки знаний госязыка.

Публичных выступлений стало больше

С. К.: - И все-таки я против того, чтобы вводили подобный экзамен. На самом деле политики и чиновники становятся все больше не функционерами, не хозяйственниками, а болтологами. Тот же Жириновский «флудит» уже 20 лет. И что в итоге, он что-нибудь сделал? Я не вижу этого, зато политик успешный.

Екатерина Симохина: "Болтливость не зависит от того, хорошо ты знаешь русский язык или плохо".

Е. С.: - Болтливость не зависит от того, хорошо ты знаешь русский язык или плохо. Это какая-то черта характера, темперамента. Вопрос в том, грамотно он болтает или нет.

Д. И.: - Не так уж и сложно организовать специальную программу или курсы, где будет преподаваться русский язык, ораторское искусство, основы владения деловым стилем и так далее. Мы проводим тестирование по русскому языку для мигрантов. Ради интереса тот же самый тест, предназначенный для мигрантов, я дал человеку, который занимает крупную должность в областной администрации. Он не смог его выполнить, хотя там элементарные требования на школьном уровне. Это караул!

Е. С.: - Мне кажется, что чиновники и политики сами к этому придут, сами захотят повышать свою грамотность. В 2011 году всех глав районов заставили отчитываться перед своими жителями. Выступление перед публикой - это серьезно. Так что, я уверена, наши чиновники, наши главы администраций и сами переживают за свою речь.

С. К: - Мне важно то, что управленец делает, а не то, как он говорит. Он может говорить правильно, красиво и грамотно, но если он ничего не делает для города, мне этот политик уже не интересен.

Сергей Коровин: "Мне важно то, что управленец делает, а не то, как он говорит".

Д. И.: - Каждый должен быть грамотным в своем деле. Мы же не заставляем человека, который пашет на тракторе, проходить экзамен по русскому языку. Он ему не нужен. Но в случае, если ты желаешь управлять людьми, а чиновники и депутаты этого очень желают, то ты должен грамотно ими управлять. В том числе и речь свою тоже нужно выстраивать грамотно.

ПРЯМАЯ РЕЧЬ

Готовы ли вы пройти тест на знание русского языка?

Александр Потапов, руководитель фракции ЛДПР в Волгоградской областной Думе:

Не уверен, что пройду на отлично. Но готов дополнительно позаниматься самообразованием и, если есть прорехи, поправить. Вообще, конечно, хочется правильно выражать свои мысли, четко и понятно для окружающих. Это, наверное, одно из главных для политика качеств. Кстати, «безграмотные» сегодня не только политики. И в этом виновато ухудшение качества образования. Если есть деньги, пошел и получил образование.

Ирина Гусева, депутат Волгоградской областной Думы, педагог с большим стажем:

Готова. И согласна с тем, что чиновники и политики должны в совершенстве владеть русским языком. Я столкнулась не так давно с удивительным примером. От комитета по образованию администрации Волгоградской области в адрес облдумы пришли документы. Там было столько ошибок! Мы их исправили красной ручкой и отправили обратно. Мои коллеги депутаты не просто смеялись, а были в шоке. Вообще мне нравится вариант, предложенный нашим новым губернатором Сергеем Боженовым. Чтобы устроиться на работу в администрацию, соискатели будут проходить через конкурс и независимый аудит. Наверное, тест на знание русского сюда тоже стоит включить.

Георгий Горячевский, депутат Волгоградской городской Думы, активный блогер:

С удовольствием пошел бы на такой экзамен. Я по своей работе столкнулся с тем, что чиновники общаются и разговаривают с людьми, между собой, отвечают на наши запросы депутатские на языке, который понимают только они сами. Язык сухой , юридический, изобилующий различными иностранными терминами, которые трудно понять. Так не должно быть.

И вот как-то я приглашаю их к себе на дачу в Поконо. Объясняю на чистом русском языке: «Петя, выезжаешь на 280-ю, она переходит в 80-ю, на 284-м экзите выезжаешь и звонишь мне, я тебя подбираю». И добавляю: «Всё время ориентируйся на вывеску «Поконо». Поконо, если кто-то не понял, это дачная местность.

Где Петя переехал на 287-ю и при этом поехал в обратную сторону - на юг, я не понял, но теперь это уже не важно. И вот он едет-едет, едет-едет, а вывески «Поконо» всё нет и нет.

Через два часа его Мила включает свою пилу: «Как можно было не взять карту? Как можно было не выяснить куда ехать? Как я могла связаться с таким идиотом? Боже, как я могла так влипнуть?»

Тогда Петя думает: «Надо ехать быстрее, потому что на этой скорости она меня распилит раньше, чем мы доедем до этих Поконо».

Он нажимает на газ и едет так минут пять - не больше, потому что за ним появляется мент со своей светомузыкой и требует остановиться. Петя, новый иммигрант со старыми привычками, хватает бумажник и бежит к менту. Тот спокойно достает свой пистолет и говорит, что если Петя сейчас не сядет обратно в свою машину, он его убьет.

Петя не столько по словам, сколько по жестам, понимает, что с ним не шутят и возвращается в свою машину.

Мент прячет пистолет, выходит из машины, подходит к Петиной и говорит ему: «Дай мне свои водительские права» и показывает на бумажник. Петя опять все понимает по-своему и достаёт из бумажника 100 долларов. Мент ему говорит: «Если ты намерен мне дать не водительские права, а взятку на рабочем месте, то я на тебя надену вот эти наручники». И показывает ему наручники.

Мила, которая тоже не понимает, почему мент отказывается от 100 долларов, спрашивает: «Петя, что он от тебя хочет?»
Петя отвечает: «Я не знаю! Может предложить ему 200?»
Мила говорит: «Боже мой, почему я связалась с таким идиотом? Если ты не знаешь, сколько это стоит, так выясни у него!»
«Почему я идиот? - в очередной раз удивляется Петя. - Просто, когда мне показывают то пистолет то наручники, я немного нервничаю».

«Так перестань нервничать и выясни!» - говорит Мила.
«Хорошо, я сейчас всё выясню! - говорит Петя, потом поворачивается к менту и, как его учили на курсах английского языка, говорит: «Хэлло, ду ю спик инглиш?»
Мент удивленно: «Ду ай спик инглиш?!»
Петя ему: «Йес, ю! Ду ю спик инглиш?»
Мент - в полной растерянности, потому что никаких других языков кроме английского он не знает.
Мила говорит: «По-моему, он такой же идиот как и ты! Боже, как я влипла!»
Мент, между тем, приходит в себя, прячет пистолет и говорит Пете:
«Оk, where do you go, dude?» (куда ты едешь, умник?)
«I’m Petya, - отвечает Петя, как его учили на курсах. - What is your name?»

Мент, ничего не отвечая на Петин вопрос, берёт его телефон, смотрит, какой последний номер он набирал и звонит мне.
«Здравствуйте, - говорит он, - я полицейский такой-то, вы случайно не знаете Петю?»
Я честно отвечаю, что Петя мне хорошо известен, причем с детства.
«Прекрасно! - говорит мент. - Тогда ответьте мне на такой вопрос: не страдает ли ваш друг какими-то психическими заболеваниями?»
Я отвечаю, мол, нет, не страдает. «Может быть он перенес недавно, какую-то тяжелую психологическую травму?» - продолжает настаивать мент.
«Тяжелую психологическую травму, - отвечаю я, - Петя перенес 30 лет тому назад, когда женился на той женщине, которая сейчас сидит справа от него. Но судя по тому, что он до сих пор её не задушил, он - в прекрасной психологической форме».
«Это я понимаю, как никто», - вздыхает мент.
«Просто он ещё не успел выучить английский, - добавляю я. - Отсюда все проблемы»
«Так где вы его ждете?» - спрашивает мент, и я объясняю где.
И тогда мент становится перед Петиной машиной и везёт его с мигалкой сто миль до 284-го экзита, где передаёт его мне, как говорится, с рук на руки.

Уже на даче я объясняю Пете, что у нас в Америке с ментами надо быть поосторожней, потому что таки да могут застрелить на месте.
«Я же говорю, что он идиот», - замечает Мила.
«Почему?» - не понимаю я.
«Потому что никакой умный человек не поедет 100 миль, чтобы помочь такому Пете, как мой, если он может его застрелить на месте и не иметь этой головной боли!»

Ду ю спик рашен?

Всё-таки они знали. Конечно, знали. Иначе, как они так мгновенно вышли на меня? Кто-то сдал. Но кто? Букинист? Или кто-то из знакомых? Кому я говорил? А может они просто пасли букиниста? И надо же, как активизировался мозг, когда нужно лишь бежать, бежать, и бежать. Хотя, наверное, всё оно взаимосвязано. Чем быстрее работает мозг, тем стремительнее несут ноги. Вот сюда. За это здание. Чёрт!
По-моему они выстрелили! О,кей гайсы. Значит с нами приказано не сусолиться. Какие там исправительные курсы. Хлоп, и порядок. Вэри вэлл. Никаких хлопот.
Алекс, тридцатилетний мужик, обыкновенный скромный служащий, заскочил за угол и ускорил бег. Федералы шли по пятам.
Хорошо, что их только двое, подумал Алекс, убыстряясь до пределов своих возможностей, есть шанс уйти. Хотя, наверное, сюда уже летят все патрульные капсулы, и через минут пять, тут яблоку негде будет упасть, разве что на голову одному из этих патрульных. Эх, чёрт, выноси нелёгкая!
Он выскочил за очередной угол, тесанув плечом бетонную стену, и с удивлением увидел открытую дверь подъезда. Безоглядно бросившись к ней, как затравленный, но нашедший лазейку зверь, он только успел испуганно предположить, что это может быть и ловушка, но деваться было некуда. Дверь единственное спасение. Ни одна дверь подъезда не бывает открыта после девяти вечера. Это закон. А нарушать закон нынче не в моде. Не те времена. Шмыгнув, как мышь в норку, в темноту чужого подъезда, он закрыл за собой дверь, и замер. От попытки сдержать дыхание сжалось сердце и затошнило. Алекс присел на пол, и стал прислушиваться. Ночная тишина позволила ему отчётливо расслышать топот двух пар тяжёлых ботинок, смачный плевок, и зло брошенную фразу на государственном.
- Ушёл за тот угол, сука!
После чего топот стал удаляться.
Слава богу. Алекс вытер потный лоб, провёл ладонью по глазам. Слава богу. Это просто чудо. Ни одна дверь не бывает… Получается, я спасён? Вряд ли. Если они пасли именно меня, то не поможет и чудо. А если только букиниста, тогда… Но надо ещё одно. Чтобы никто не засёк меня здесь. Ни один из жильцов. Иначе сдадут. Это норма – сдать.
Он стал полусогнувшись шарить рукой в темноте. Где-то здесь обычно есть кладовка для всяких мелочей, колясок там, веников. Веник, вот оно главное изобретение человека. Даже освоенную Луну, и ту подметаем вениками. Алекс нащупал дверную ручку. Стал искать замок. Если будет кодовый, тогда посложнее. Но главное, он не вызовет федералов после двух неправильных попыток, как тот, на входной двери подъезда.
Замок был кодовым. Алекс на ощупь нажимал на кнопочки. Слава богу, замок оказался простеньким, всего четыре кнопки. Где-то через двадцать минут он набрал правильную комбинацию. После того, как замок тихо пискнул, Алекс осторожно потянул дверцу на себя. Не хватало ещё, чтобы там что-нибудь завалилось и загремело на весь подъезд. В нос проник сырой кладовочный воздух. Стараясь ничего не зацепить, он медленно, как слизняк в узкую щель на асфальте, стал протискиваться внутрь. Нащупал рукой веник. Улыбнулся. Развернулся, втянул одну ногу, потом вторую, ткнувшись икрой во что-то острое. Стиснул губы. Боль это ерунда. Главное он весь внутри, и можно прикрывать дверь.
Наконец-то всё. Алекс пощупал в кармане покупку. Жаль тут темно. Ну, ничего. Можно о чём-нибудь просто подумать. Главное не уснуть, совсем не уснуть, это главное. Завтра, ровно без пяти семь нужно отсюда выместись. В семь большинство жильцов повалят на работу, а у них тут может что-то лежать. Что-то, с чем они привыкли выходить на улицу.
Алекс принялся размышлять о незакрытой двери подъезда. Разве такое бывает? И в самом деле - чудо. Благодаря которому он ушёл от погони. Даже федералы не могли подумать, что такое из ряда вон выходящее ещё случается. Они твёрдо уверенны, что все двери закрыты. Так оно в принципе и есть. В принципе… но тут видимо вмешалось что-то, чему на принципы глубоко наплевать.

Добравшись утром до работы, он первым делом заскочил в сортир, и хорошенько умылся холодной водой. Хотя, если будут спрашивать насчёт невыспавшегося вида, можно всё объяснить недомоганием. Всю ночь болел живот, не давал спать, и вымученно улыбнуться. Вряд ли засомневаются. Тем более, это не главное. Главное узнать, побывали уже здесь федералы, или о нём никто ничего не знает, и пасли действительно букиниста. Алекс, настороженно разглядывая коллег, прошёл к своему столу, и плюхнулся в кресло. Включил комп. Сослуживцы усердно занимались своими делами, не обращая на него никакого внимания. Это ещё ни о чём не говорит, нерадостно подумал он, и уставился в монитор. Так, что тут у нас. Ага, вчерашние письма от поставщиков. Нужно рассортировать. Он принялся за работу, но работа не шла. Слишком много переживаний за последние сутки. Вдобавок очень хотелось спать. Невыносимо хотелось. Через час, он совершенно забыл о письмах и поставщиках, и просто думал, отрешённо глядя на экран. Думал о том, что случилось вчера, о том, что вообще случилось восемьдесят лет назад.
Он родился через шестьдесят лет после того, как в России официальным языком стал английский. До этого была Индия, Сербия, потом вся Европа. Кто-то лишал народы их прошлого, их корней, их сути. Через десять лет, после введения английского в России, за разговоры на русском стали штрафовать, ещё через пятнадцать лет давать срок и исправительные курсы. И плевать бы ему на всё это, если бы не его отец, который был из тех, кто не хотел лишаться корней. Он обучил русскому и его. И теперь всю жизнь страх, опасение случайно вырвавшегося слова на русском, на работе, на улице, среди знакомых, и даже дома. Вслух. Ведь и вправду когда-то говорили, что и у стен есть уши. И ещё постоянная, непреодолимая тяга к этому языку, постоянная жажда. Но как её утолить? В сети ничего на русском нет, нигде нет. Но год назад, он через одного старика русиста, как их называло правительство, вышел на букиниста, на того, которого видимо уже схватили, пытают, или даже убили. Ведь они стреляли в меня. А если они его пытают, значит рано или поздно выйдут и на мою скромную персону. Алекс тряхнул головой. Нужно вести себя обычно, никаких подозрительных движений, никаких. Теперь решается вопрос его свободы, а возможно и жизни. Он снова принялся сортировать письма.
- Внимание, в сдании пошар! Фсем немедлено покинуть памешение – проговорило офисное радио на ломанном русском.
Алекс не улыбнулся. Даже ухмылка не коснулась его губ. Глупая проверка. Тупая проверка. Они рассчитывают, что те, кто знает русский, инстинктивно бросятся бежать. Вот уж придурки. Такие проверки проводятся через день, после предупреждающего сигнала. И во время их, сразу после противного гудка, служащим рекомендуется внимательно смотреть по сторонам. Наблюдать за реакцией соседей. Алекс покрутил головой, согласно инструкции. Всё нормально. Ни у кого никаких реакций.
Погрузившись в письма, он наконец-то отвлёкся от вчерашних переживаний, и уже под вечер всё что случилось, показалось ему каким-то отдалённым, размытым, и уже не столь пугающим. Когда прозвенел звонок, вещающий об окончании рабочего дня, он медленно поднялся с кресла, и вместе с остальными двинулся к выходу.

Но домой он не пошёл. Ему нужно было забрать то, что он оставил в том подъезде, в той пахнущей сыростью кладовке. Ему нужно было забрать книгу, написанную на русском языке. Книгу, за которую он отдал деньги, накопленные за четыре года. Это был томик стихов Пушкина.
- Войду, обыкновенно. Никто не обратит на меня внимания. Открою замок, левая верхняя, потом два раза нижняя правая, и снова левая верхняя, заберу книгу и уйду – судорожно думал он на ходу - Дай бог. Если бы меня пасли, я бы уже сидел где-нибудь в кабинете, и давал показания. Всё чисто, Алекс. Ты везунчик.
Подбадривая себя, он подошёл к дому, в котором просидел всю прошлую ночь. Было семь вечера. Дверь открыта. Сделав каменное лицо, он вошёл в подъезд. Прислушался. По лестнице никто не опускался и не поднимался. Лифт тоже молчал. Алекс быстро, задрожавшими руками набрал код и дёрнул дверь. Там, в самом углу, под какой-то ненужной тряпкой книга. В самом углу. Никто не должен найти. Он присел на корточки, и зашарил руками. Нащупал тряпку, схватил её, отбросил в сторону. Книги не было. Он почувствовал, как по спине пробежали мурашки, но судорожно зашарил снова. Не было. Может я ошибся? Может она в другом углу? Он потянулся вправо, но тут удар по затылку вырубил его.

Очнулся Алекс сидя на стуле. Голова безжалостно болела. Открыв глаза, он разглядел перед собой человека в форме, поднял голову, посмотрел на погоны. Подполковник. Значит дела его плохи. Очень плохи.
Он осмотрелся. Кабинет в серых, гнетущих тонах, минимум обстановки. Стол, два стула, на столе лампа. Чуть поодаль второй федерал. Всё, как в дурацких, штампованных боевиках.
- Эй, ты здесь? – спросил подпол на английском.
Что за дурацкий язык. Алекс слабо кивнул головой.
- Кто тебя научил?
- Сам – ответил Алекс.
- Ложь! – крикнул подпол – Кто твои ассоциаторы?
- Никто. Я сам – повторил Алекс.
Подпол залепил ему увесистую пощёчину. В ушах зазвенело.
- Кто?!
- Я же говорю, никто.
- Кто тебе сказал про продавца книги?
- Никто
Удар в скулу, через секунду в висок. Алекс застонал.
- Кто ассоциаторы?!
Алекс промолчал. Зачем говорить, когда не слушают. Серия ударов повалила его на пол. Но лежать ему не дали. Его грубо подхватили под мышки и вновь усадили на стул.
- Говори! – крикнул подпол.
- Я же говорю, никто. Я сам.
Подпол отошёл к столу. Второй федерал приблизился. После четвёртого удара Алекс провалился в темноту. Потом снова пришёл в себя, отчуждённо посмотрел на оскал подпола, вновь задающего свой вопрос, ничего не ответил, и с поломанным носом перевернулся вместе со стулом. Кто-то из них двоих вытащил стул из под него, и, размахнувшись, ударил им по спине. Одна из ножек отлетела в сторону. Алекс скрючился от боли, и глухо застонал. По щекам покатились слёзы.
- Кто твои ассоциаторы?! – заревел подпол.
- Никто. Я сам – беззвучно выдохнул Алекс.

Подняв с пола, его повели по коридору, заломив руки. Из носа бежала кровь, глаза почти полностью заплыли, лицо распухло. Если бы его сейчас увидела собственная мать, вряд ли она смогла бы узнать своего сына. А отец? Нет. Отец бы узнал его. По взгляду.
Алекс вспомнил, как отец учил его русскому. Устно. Только устно. Никаких книжек, тетрадок, азбук. Опасно. На самом деле опасно.
Его потащили вниз по лестнице. И он всё понял, и инстинктивно попытался освободить руки, но его тут же ударили по затылку. Вот и всё, подумал он. Исправительные курсы, срока, всё это чушь. На самом деле всё проще. Но разве он жалеет?
Он прислушался к себе, к своим мыслям, к сердцу. Нет, не жалеет. А о чём жалеть? О том, что остался русским? Он улыбнулся разбитыми губами. Нет. Никогда. Да, сейчас его убьют, как и отца. Он умер от туберкулёза в Магадане, это официальная версия. Но теперь всё объяснилось.
Его привели в полутёмный, сырой подвал, отпустили руки, и толкнули в спину. От неожиданности он пробежал несколько шагов, но не упал, удержавшись на ногах. Остановившись, он выпрямился.
- Гоу – прозвучал железный голос за спиной. Алекс шагнул вперёд.
Интересно, куда выстрелят? В голову? В спину, туда, где сердце? Страшно. Куда они там стреляют, чёрт бы их побрал? Страшно. И всё-таки жаль. Жаль, что он не успел прочитать Пушкина. В детстве, отец читал ему всего один стих, больше он и сам не знал. Пушкин был запрещён больше всех остальных русскоязычных литераторов вместе взятых. Алекс обернулся.
- Эй – проговорил он на английском – Я хочу помолиться. Мне ведь можно помолиться?
В полумраке он разглядел недовольное лицо палача.
- О,кей – буркнул тот.
Алекс прикрыл глаза.
- Я помню чудное мгновенье – впервые за последние два года, после того, как умер тот старик русист, он заговорил по-русски вслух. И заговорил громко, не боясь, не дрожа, не скрывая, того, чем владеет – Передо мной явилась ты…

На фестивале независимого кино «Санденс» сразу несколько картин представили новый образ русского - без матрешки и балалайки
Американский фестиваль независимого кино «Санденс», проходящий в городе Парк-Сити, очень похож на своего создателя, Роберта Редфорда. С одной стороны, Редфорд красавчик и очень нравится зрителям. С другой – он по уши в политике и считает, что если не говорить о важных вещах: о войне, насилии, гражданской ответственности, – то мир не сдвинется с места. А его, конечно, надо сдвигать. Фестиваль ведет себя так же. С одной стороны, он для зрителей. Полные залы, люди стоят по два часа с семи утра в очереди за билетами. С другой стороны, «Санденс» весьма интересуется политикой и известен очень сильной документальной конкурсной программой.
Россия участвовала в этом фестивале не однажды, а в 2008 году режиссер Анна Меликян даже получила на «Санденсе» приз за режиссуру в конкурсе «Иностранные художественные фильмы» – ее «Русалка» тогда была одним из безусловных хитов. В этом году российских художественных фильмов в основном конкурсе нет. Есть одна документальная копродукция – «Уроки русского» Андрея Некрасова и Ольги Конской. И есть еще пара фильмов, которые рассказывают американцам о том, что такое сегодняшние независимые россияне. Все отлично укладывается в рамки объявленной на самом высоком уровне «перезагрузки».
Стереотип о медведях на московских улицах остался в тех же временах, куда канули злобные американцы в цилиндрах, персонажи советских карикатур. На смену медведям пришло другое клише – мафиозные быки 1990-х, гуляющие по современному кинематографу, от «Порока на экспорт» Дэвида Кроненберга до «Воображариума доктора Парнаса» Терри Гильяма. На прошлогоднем «Санденсе» показали фильм «Замерзшие души» Софи Бартс, в котором душу героя крадет русская мафия и ему приходится ехать за душой в Петербург. Что еще бывает русским? Водка, матрешка, ушанка.
Робин Хессман в фильме «Моя перестройка» из конкурсной документальной программы попыталась сломать американские стереотипы, показав повседневную жизнь нескольких российских семей. Водка в кадре, конечно, есть, но многие американцы, посмотрев «Перестройку», признавались, что полностью изменили свое мнение о России. «Их тоже в детстве учили, что существует какая-то нависающая над миром угроза и что эта угроза – мы, – удивлялся немолодой мужик после фильма. – А нас точно теми же словами учили, что угроза – они. Мы очень похожи. Я подружился с этими людьми».
Это один из немногих фильмов, в которых история нашей страны не выглядит ни окаменевшим занудством из учебника истории, ни истерическим всхлипом, как в телерепортажах. Это сказка о прекрасном пионерском детстве, очень разной юности (один из героев хотел вступить в партию, другой был диссидентом, третья – конформистом), о танках и надеждах 1991-го и неверии 2008-го.
«Моя перестройка» – теплое, даже нежное кино о нескольких бывших одноклассниках, которые вошли в эпоху горбачевской перестройки 20-летними, а сейчас, когда им за сорок, каждый из них живет как может. Руслан играет в переходе и дает уроки банджо; Андрей открывает семнадцатый магазин дорогих французских мужских рубашек; Ольга чинит бильярдные столы и пытается сохранить былую красоту; а семейная пара Борис и Люба – пожалуй, главные герои фильма – преподает в 57-й школе, одной из самых известных московских школ.
Робин Хессман прожила в России много лет, впервые приехала еще в СССР – в 1991 году, училась во ВГИКе, а сейчас курирует документальную программу кинофестиваля «Амфест». Она знает российскую жизнь изнутри и признается, что, конечно, уже не может объективно оценивать то, что попало в кадр. Для нее в московском быте нет ничего странного или удивительного, а американцы ему поражались. «Нет такого, что американцы как-то плохо или хорошо думают о России, – говорит Робин. – Они вообще о ней не думают. Нужно больше им рассказывать о России».
Три героя «Перестройки» – учитель Борис Меерсон, его жена Люба и сын Марк – приехали в Парк-Сити на премьеру фильма, ходили по городу в красных фанатских шарфиках с надписью «My perestroika». Красный – это все-таки тоже клише, из того же ряда, где медведи-водка-матрешка-ушанка. Зрители после фильма спрашивали героев, не страшно ли им смотреть в будущее. Рождается новый стереотип: сегодняшний русский – это тот, кому должно быть страшно.
Эту идею поддерживает фильм «Уроки русского» Андрея Некрасова и Ольги Конской – расследование августовских событий 2008 года. Фильм рассказывает о русско-грузинских отношениях – не только о войне 2008-го, но и об абхазском конфликте 1990-х. Авторы едут на российско-грузинскую границу с разных сторон: Ольга – с российской, Андрей – с грузинской. По дороге разговаривают со свидетелями событий, пересылают друг другу отснятый материал, ищут правду. Потом, монтируя фильм, понимают, что надо разобраться и с ложью государственных каналов (один из самых сильных моментов картины – покадровый разбор российских телесюжетов, в которых в пропагандистских целях обрабатывали видеоматериал на компьютере), и с истоками проблемы. Они цитируют Льва Толстого, берут интервью у свидетелей давнего абхазского конфликта, и Россия в фильме предстает разболтанным чудовищем, пожирающим все, что движется не в ту сторону.
Это очень личный фильм, и его можно упрекнуть лишь в некоторой манипуляции зрителем, своеобразном эмоциональном шантаже. Материал «Уроков русского» и так говорит сам за себя, но когда на свидетельства очевидцев наложена трагическая музыка, это снижает доверие к фильму. Когда авторы приводят слова Путина и доказывают, что они не имеют отношения к действительности, – это честная работа. Но когда при этом на экране Путин застывает, искривившись в зверином оскале, – это прием советской пропаганды. Сам Некрасов в одном из интервью сказал, что снял политический фильм, но надеется, что его пропагандой назвать нельзя. Но фильм, претендуя на объективный показ действительности, оказывается предельно субъективным.
Русская водка льется в сюрреалистической черно-белой притче эстонца Вейко Ыунпуу «Искушение святого Тони», представленной в конкурсной программе «Санденса». Этот фильм приехала представлять актриса Равшана Куркова, она сыграла роль русской возлюбленной героя. Куркова известна прежде всего работами в фильмах «Мертвые дочери» и «Три девушки», в сериалах «Барвиха», «Офицеры» и «Глухарь». «Искушение» – кино совершенно иного уровня, и Равшана в нем абсолютно органична. Это страшный, давящий фильм о чудаковатом Тони, который изо всех сил пытается быть хорошим, но все глубже проваливается в тоскливый ужас окружающего мира. В этом мире полицейский медленно раздевается на допросе, а женщин выбирают, как лобстеров. Героиню Равшаны Тони случайно спасает от полиции. Отец героини вечно пьян, и она постепенно врастает в этот мутный мир. Равшана объясняет, почему Ыунпуу выбрал именно ее: «Нужен был кто-то, кто выбивался бы из фильма, моя героиня – она почти как инопланетянка».
Наверное, героиня могла быть любой национальности. Фильм – это чистый Вавилон, в котором цитаты из Феллини соседствуют с пазолиниевской отстраненной болезненностью и каждый говорит на своем языке: кто по-эстонски, кто по-русски, кто по-немецки, кто по-французски (в фильме появляется великий французский актер Дени Лаван), но все пока еще понимают друг друга. За свою дебютную работу «Осенний бал» Вейко Ыунпуу получил приз конкурса «Горизонты» Венецианского кинофестиваля; «Искушение святого Тони» – его вторая полнометражная лента. По определению Равшаны, это фильм о том, что в современном обществе невозможно быть хорошим. Даже если ты праведник, тебе придется кого-нибудь сожрать, потому что так устроена жизнь. Сама Равшана с таким взглядом на мир не согласна: «Достаточно пессимистичная идея. Герой – чудаковатый, странный товарищ, но в нем много света. И то, что он превращается в чудовище, – я даже возмущена, скажу вам честно… Но Вейко показал в этой картине апатию современного мира».
Фильм обладает такой энергетикой, что на санденсовской премьере в самой середине картины, как раз на границе между легким абсурдом и полным беспределом, засвиристела пожарная тревога, замигали лампочки по всему залу, но некоторые зрители решили, что это просто спецэффект, подчеркивающий явную невыносимость бытия.
Стереотипы, возможно, не имеют никакого отношения к действительности, но много говорят о главных эмоциях, которые страна транслирует во внешний мир. Гордость, страх, бесшабашность, соглашательство, угроза. Сегодня, похоже, постепенно складывается новый, постмафиозный образ «стандартного русского» – покорного, но грозного. Без ушанки.