Процесс индивидуации. К.Г.Юнг и аналитическая психология

Архетип и символ.

Коллективное бессознательное. Архетипы. Итак, на прошлой лекции мы говорили о тех новых идеях, которые внес Юнг в понимание природы сознания и индивидуального бессознательного. Однако Юнг предположил существование еще одного более глубинного слоя в структуре личности, к которому принадлежат содержания практически неизвестного происхождения. Их отличительная особенность – мифологический характер. Они как бы принадлежат слою души, свойственному не какой-либо отдельной личности, а человечеству вообще. Юнг называл данный уровень душевной жизни коллективным бессознательным и указывал, что содержание коллективного бессознательного наследуется и одинаково для всего человечества, независимо от нации, расы, пола и т.д.

Архетипы присутствуют в сказках, мифах, легендах и фольклоре, они – неотъемлемая часть каждой культуры. Вот некоторые из таких распространенных архетипов – мотивов: Герой, Дракон, Спаситель, Кит, проглатывающий Героя и т.д.

Юнг связывает происхождение архетипов с многомиллионолетней историей эволюции человеческого мозга. Мозг человека историчен. Его структура отражает историю своего формирования. Фундаментальная структура души/мозга имеет иерархическое устройство, общее для всех людей. Здесь заложены “отпечатки” фундаментальных переживаний, с которыми сталкивались люди на протяжении веков вместе с сопровождающими их эмоциями и аффектами, которые создают “готовность проживать жизнь согласно заложенным в психике пограничным линиям”.

Интересно соотношение понятий “архетип” и “инстинкт” в теории Юнга. В своих ранних работах Юнг рассматривает архетип как “психический аналог инстинкта”. В более поздних работах он говорит об архетипе как о промежуточном звене между инстинктом и образом. Между ними существует взаимозависимость и ни архетип, ни инстинкт не имеют отдельного или первичного существования по отношению друг к другу.

Архетипы биполярны, то есть выражают врожденную двойственность предметов и явлений. Например, архетипический образ отца может быть разделен на помогающего, поддерживающего, сильного и на подавляющего, ужасного отца. Реальный образ отца строится в результате опосредования архетипической системы реальным опытом. Если реальный опыт усиливает одну из крайностей, эволюция образа отца нарушается, и это может мешать нормальному развитию личности.

Юнг организовывал архетипы в отдельные группы; он заметил, что существует тенденция к персонализации бессознательного. Существует несколько возможностей представить архетипы в виде ряда или иерархии. Воспользуемся наиболее распространенным подходом и рассмотрим наиболее важные архетипы.

В начале системы архетипов мы видим Персону . Персона – это социальная маска или личина, которую мы надевает, чтобы обратиться к миру. Персона обозначат множество ролей, которые мы проигрываем в соответствии с социальными требованиями. Основная задача, которую выполняет Персона – сдерживание сильных примитивных эмоциональных импульсов, необходимое для жизни в обществе. Однако как актера можно принять за его персонаж, так и Персона (Маска) может “прирасти к коже”. В случае отождествления с Персоной/обмана собственной Персоной человек “сводится” к одной единственной роли, отчуждается от истинной эмоциональной жизни.

Следующий архетип, Тень , включает в себя все то, что каждый человек боится, презирает и не может принять в себе, “темную сторону личности”. Юнг не уравнивает понятия “Тень” и “грех”: все объекты отбрасывают тени. То же самое Тень выражает и для человечества в целом, и для отдельной культуры в отдельный момент времени.

Эго может осознавать некоторые части того, что находится в Тени, но сама Тень никогда не может быть осознана. Выведение чего-либо на сознательный уровень также усиливает бессознательное, поэтому, чем более дифференцированно Эго, тем более проблематична Тень.

Юнг многократно подчеркивает, что тень не следует рассматривать как “плохое”. Темная сторона человека – это, в сущности, тоже его сторона. Юнг рассматривает Тень как источник жизненной силы, спонтанности и творческого начала в жизни личности. Поэтому по мере личностного роста должна происходить интеграция тени, признание непризнанного, но человеческого. “Ассимиляция Тени дает человеку тело … животную сферу инстинктов”. Признание Тени позволяет человеку увидеть, что корень его жизненных проблем – в нем самом.

По отношению к отдельной культуре Тень включает всех тех, кто находится вне этой культуры/общественной системы (преступники, психотики, чудаки и т.д.) , а также национальных врагов. Наличие таких людей можно рассматривать, как неспособность ассимилировать свою Тень. Если эта неспособность сохраняется долгое время или усиливается, тогда общественная Тень может “взорваться”, как в случае фашизма, расовых или национальных столкновений и разрушить “свою” культуру.

Далее “располагаются” два противоположных архетипа Anima и Animus , которые, по Юнгу, выражают врожденную андрогинную природу людей. Animа представляет внутренний образ женщины в мужчине, его бессознательную женскую сторону; Animus - внутренний образ мужчины в женщине, ее бессознательная мужская сторона.

Но – давайте сделаем небольшое отступление. Юнг подробно останавливается на психологических особенностях мужчины и женщины. Помимо мужского и женского архетипов он говорит о двух различных архетипических принципах психологического функционирования. Маскулинный принцип он называет Логосом (“слово” – выражает приверженность рациональности, логике, опору на интеллект и ориентацию на достижения); феминный принцип он называет Эросом (любовник Психеи - стремление к связанности). Логос и Эрос не зависят от анатомического пола и существуют в каждом мужчине и женщине. Логос и Эрос одинаково важны, однако, в работах Юнга существуют путаные указания на связь между принципами и родом (она неоднозначна). Юнг подчеркивает, что Эрос и Логос являются взаимодополняющими, доступными обоим полам и конструктивными только в партнерстве.

Но! Дихотомия психологического функционирования людей сохраняется у Юнга в символической форме – как мужчина и женщина внутри личности.

Animа и Animus Юнга представляют не только мужскую/женскую часть психики, но и врожденный аспект функционирования, отличающийся от сознательного, поэтому полный возможностей и потенциалов. Во сне встреча с Anim’ой или Animus’ом может интерпретироваться как представление альтернативных способов восприятия, поведения и иной системы ценностей. Например, Animus связан со сфокусированным мышлением, сознанием и уважением к фактам; Animа - с воображением, фантазией, игрой. Фигуры Anim’ы и Animus’а часто действуют как источники мудрости и информации. Главное здесь то, что это – образы общих принципов, относящихся ко всем людям, и если они не доступны человеку в данный момент, то это имеет индивидуальные, а не связанные с полом причины.

Animus и Animа часто проявляются в проекции на реального мужчину или женщину, тогда они могут вызвать влечение между людьми, так как они несут зародыши понимания и коммуникации с представителем противоположного пола. Через проекцию женщина и мужчина познают друг друга, влекут друг друга. Будучи архетипическими структурами, Animus и Animа предшествуют переживаниям и обуславливают их. Но проекция Anim’ы и Animus’а не только облегчает нашу гетеросексуальность. Проекция того, что в личности относится к противоположному полу, - проекция бессознательного потенциала, - “образа души”. Таким образом женщина может впервые увидеть или ощутить свои мужские стороны, которые она не осознает, но которые ей необходимы. Мужчина здесь “вынимает” из нее и “показывает” ей ее собственную душу.

Проекция Anim’ы/Animus’а на партнера – норма, а не патология. Патологическое состояние возникает тогда, когда проецирует свою Тень на Animus/ Anim’у, либо чрезмерно идентифицируется с ним/ней. В первом случае личность начинает видеть и чувствовать в партнере то, чего она более всего боится и отвергает в себе. Во втором случае личность будет демонстрировать поведение, которое выражает стереотипные недостатки противоположного пола. Мужчина может стать неуравновешенным, иррациональным, женоподобным; женщина – слишком уверенной в себе, склонной к спорам, приверженной фактам. Женщину, “захваченную” Animus’ом можно описать как “плохое издание” мужчины и наоборот.

Один из удивительных выводов из этих положений – это вывод о психологической значимости фактических половых отношений. По Юнгу, это отношения обогащают психологические процессы в личности (и наоборот, внутренние процессы способствуют установлению половых отношений). Это может быть одной из причин того, что человеку нужно больше, чем просто сексуальное партнерство.

Самость – наиболее важный, наиболее глубинный, центральный архетип в теории Юнга. Она представляет собой сердцевину личности, вокруг которой организованы и объединены другие элементы. Самость – это бессознательный прообраз Эго, Эго вначале сливается, затем – дифференцируется от Самости. Юнг дает следующее рабочее определение самости: “потенциал для интеграции личности”. Однако подобной интеграции достичь непросто, к ней можно прийти не раньше среднего возраста. Более того, архетип Самости не реализуется до тех пор, пока не наступит полная гармония всех аспектов души, сознания и бессознательного.

Самость обладает двумя свойствами, которые выделяют ее из ряда других архетипов: 1) она функционирует как синтезатор и посредник между противоположностями в психике; 2) Самость – основной агент производства глубинных, внушающих трепет символов, которые по своей природе являются регулирующими (психику) и излечивающими (душевные болезни).

Символизм - вообще характерная черта порождаемых архетипами душевных образований. Символ – это не знак; знак обозначает нечто уже известное. Символ обозначает нечто неизвестное, “необозначаемое” напрямую, то, что невозможно выразить словами. (Вспомним здесь, что именно так характеризует природу архетипов Юнг: необъяснимые, необозначимые, неописуемые пра-формы, пра-образы.) Итак, символ “указывает на значение, которое не поддается описанию”, то есть, на архетип.

В отличие от Фрейда, Юнг оставляет за символами не защитную, а целительную функцию. Символы способствуют интеграции противоположностей в психике; их работа направлена на регуляцию психики в интересах естественного развития личности. Используя символы, наше бессознательное может пытаться “сказать” нам во сне, прежде всего, что нарушена гармония между частями души (например, между рациональным и иррациональным принципами познания, дифференцированной и недифференцированной функциями, мужской и женской частями души и т.д.). Символы могут выражать назревающее физическое расстройство (болезнь), которое еще не осознанно субъектом, но уже “замечено” бессознательным (например, сновидение о крабоящере в “Тевистокских лекциях”).

Но чаще всего символы, возникающие в сновидениях или фантазиях (“снах наяву”), представляют собой попытки Самости интегрировать душу, привести ее в “более продвинутое” состояние. Согласно Юнгу, символы, связанные с Самостью бывают нуминозными, т.е. таинственными, внушающими трепет, обогащающими, непередаваемыми на словах. Одно только созерцание и “переживание” этих символов, по Юнгу, способно гармонизировать психику. Неслучайно, в качестве одной из форм терапии Юнг советовал своим пациентам зарисовывать поразившие их во сне фигуры/узоры/ландшафты и творчески экспериментировать с этими зарисовками (дорисовывать их, продолжать и развивать узор или начатое во сне действие и т.д.).

Не только изобразительные символы могут быть нуминозными – состояния телесных ощущений, столкновения с произведениями искусства или явлениями природы могут дать такого рода переживание. Это близко к тому, что некоторые психологи (например, Маслоу) называли “пиковыми переживаниями”.

Юнг много раз предостерегал последователей от однозначно-упрощенного толкования символов. Он говорил, что анализировать следует индивида в его целостности, а не символ. В этом смысле утверждения, типа: “птицы в сновидениях всегда символизируют духовность” или “вода символически изображает проблемы субъекта” следует считать анти-юнгианскими.

Индивидуация . Рассмотрение роли Самости в психических процессах развития и интеграции личности (=души человека) приводит нас к необходимости рассмотреть значение этих процессов в жизни личности. Такая постановка вопроса, в свою очередь, заставляет нас обратиться к проблеме индивидуации в теории Юнга.

Согласно Юнгу, конечная жизненная цель человека – это полная реализация своего “Я”, то есть становление единого, неповторимого и целостного индивида. Развитие каждого человека в этом направлении уникально, оно продолжается на протяжении всей его жизни. Сущность индивидуации состоит в достижении личностного слияния коллективного и универсального, с одной стороны, и, с другой стороны, уникального и индивидуального. Форма, стиль индивидуации зависят от человека, но, тем не менее, некоторые мифологические, литературные образы более или менее точно отражают “путь индивидуации”: путешествие, смерть и возрождение, инициация и т.д.

Индивидуация не равна индивидуальности или достижению индивидуальной тождественности. Здоровое функционирование Эго может быть необходимо для индивидуации, но оно не заменяет ее. Согласно Юнгу, в первой половине жизни Эго борется за освобождение от образа матери и становление своей независимости и стабильности; это приводит к неубедительной односторонности. Во второй половине жизни человек стремится выйти за пределы дифференцированного Эго и сосредотачивается на смысле жизни и сверхличных ценностях; для этого и понадобилась стабильность и независимость Эго.

Индивидуация предполагает распознание и принятие тех сторон самого себя, которые вначале отталкивают и кажутся отрицательными, а также открытость возможностям, имеющимся в репертуаре противоположного пола, которые могут играть роль входа или проводника к бессознательному. Эта интеграция приводит не только к большей самореализации, но также к осознанию человеком того, что у него есть Самость.

Насколько универсальным является процесс индивидуации? – Юнг не дает однозначного ответа на этот вопрос. Вначале он говорил, что индивидуация естественна, как основные инстинкты. В то же время юнг говорил, что индивидуация доступна лишь тем, у кого “сильное Эго”, хорошая социальная адаптация и тех, кто “функционирует генитально”. Это предполагает, что индивидуация доступна ограниченному количеству людей, некоторой элите. Поиск индивидуации захватывает многих, но результата достигают единицы.

Лекция 21: ИНДИВИДУАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ А.АДЛЕРА.

В основе учения Юнга находится идея о том, что каждой личности присуща тяга к цельности, илииндивидуации . Как само творение имеет цель и направление, точно так же каждый человек изо всех сил стремится к своему предназначению, или интеграции личности, причем эта цельность достигается в различной степени и различными способами в зависимости от конкретного лица. Эта тяга проявляется в процессе индивидуации, протекающем, как правило, в зрелом возрасте, после прохождения предыдущих, более материалистичных стадий эволюции личности. Как внешние, или социальные и природные, факторы могут приносить пользу или причинять ущерб росту тела, точно так же внешние факторы оказывают благотворное или вредное воздействие на материализацию этой врожденной тяги и процесса индивидуации. Генетические предрасположенности также создают препятствия индивидуации. Для полного развития личности необходимо, чтобы полностью развилась, или индивидуировалась, каждая ее грань, которую индивид должен ввести в свое сознание. Абсолютное самоосуществление если и достижимо, то в крайне редких случаях.

Различные элементы индивидуированной личности не только полностью развиты, но и гармонично слиты друг с другом. По мере того как индивид осознает и выражает эти бессознательные грани, они сами развиваются все более полным образом. В процессе этого в игру вступает и так называемая «трансцендентная функция» (также присущая личности), примиряющая противоположности таким образом, что личность действует, опираясь уже не на ту или иную противоположность, но сразу и самопроизвольно на обе, то есть на интегрированную самость. Тогда как Юнг считал индивидуацию процессом, свойственным прежде всего зрелому и пожилому возрасту, современные юнгианцы склоняются к мысли о том, что она начинается еще в детстве. Порыв к индивидуации усиливается в зрелом возрасте, и на этот процесс благотворно или пагубно влияет многообразный жизненный опыт.

19. Учение Юнга о психических типах

Существуют особые личностные типы, характеризующиеся экстраверсией или интроверсией, и четыре функции сознания: ощущение, мышление, чувствование и предвидение (интуиция).

В душе каждого индивидуума имеется личное бессознательное, состоящее из личной биографии, и коллективное бессознательное, состоящее из образов или архетипов, общих всем людям; эти образы часто проявляются в снах, сказках и мифах.

Каждый индивидуум устроен таким образом, что ему присуще внутреннее стремление к совершенству, или к своей судьбе.

Индивидуация, или достижение личностной целостности, имеет место во второй половине жизни.

Сны берут свое начало во «всеобъемлющих глубинах» и стремятся восполнить пробелы в жизни бодрствующего индивидуума, облегчая ему осознание несовершенств своей личности и способствуя их преодолению.

Толкование сновидений

Поскольку ключевым пунктом юнгианской психотерапии является индивидуация, большое значение в этом процессе приобретает толкование сновидений , так как они мыслятся манифестациями - можно даже сказать, посланиями - бессознательного, которые компенсируют пробелы в яви индивидуума. Запомнившиеся сны могут внести более непосредственный вклад в индивидуальное стремление к целостности, Путем исследования и осмысления символов и структуры сновидений человек способен осознать и удовлетворить потребность в развитии недостающих или неразвитых сторон своей душевной жизни, находящих свое выражение в сновидениях. Аналитик помогает развернуть (amplification ) сновидение с помощью «направленной ассоциации» и отсылок на схожие ситуации в сказках, мифах, религиях и так далее. Направленная ассоциация учитывает спонтанные связи, устанавливаемые на основе материала сновидения и к нему возводимые. По мнению Юнга, «свободная ассоциация» Фрейда способна слишком легко увести от стержневого смысла сновидения.

Индивидуум может также использовать активное воображение для усиления контакта с различными элементами сновидения. Так, можно вспомнить персонажа из сна и вступить с ним в беседу, либо подхватить сновидение с конца и продолжить его в своем воображении, тем самым заручившись присутствием образов из сна в яви и облегчив (гармонизировав) контакт между сознательным и бессознательным. В обычных условиях эта методика используется на более поздней стадии психотерапии и применяется с более зрелыми индивидуумами. Можно также заниматься физической деятельностью, символизирующей недо- или неразвитые аспекты личности. Юнг, например, занимался живописью и гравированием, выражая с их помощью бессознательные порывы. Индивидууму, в котором преобладает функция мышления, возможно, следует рекомендовать танец или пение. Эти занятия не только позволяют осознать элементы бессознательного, но и дать выход, так сказать, неразвитой функции.

Во всем этом акцент делается не на индивидуацию как таковую, но на самопознание и самовыражение. Самоосуществление, таким образом, оказывается чем-то вроде побочного продукта данного процесса.

Сосредоточившись на примирении противоположностей и синтезе всех компонентов личности в одно гармоничное целое, Юнг во многом напоминал алхимиков, которыми он был не на шутку увлечен. И действительно, мы вправе говорить, что во многих отношениях он был гностическим алхимиком; в книге «Воспоминания. Сны. Размышления» сам Юнг прямо связывал свое творчество с алхимией: «Я очень скоро [после напряженного изучения гностицизма и алхимии] увидел, что аналитическая психология прелюбопытнейшим образом совпадает с алхимией. Опыт алхимиков был, в известном смысле, и моим опытом, их мир - моим миром. Разумеется, то было открытие исключительной важности, ведь я натолкнулся на исторического двойника моей психологии бессознательного. Возможность сопоставления с алхимией и неразрывная преемственность с гностицизмом обогатили содержание моей психологии. Когда я углубился в эти древние тексты, все встало на свои места…»

Благодаря своей открытости и увлечению религиозными и духовными проблемами Юнг обрел последователей не только в лице психологов и психиатров, но и в лице священнослужителей многих религий. Хотя в статье под названием «Психоанализ и целение душ» Юнг провел ясное различие между анализом и пасторским попечением, к его творчеству обращается все большее число священнослужителей, находя в нем глубокий интерес к душе человека и приятие вещей, обычно cчитающихся «духовными», трансцендентными или сверхъестественными. Нужно, однако, как можно яснее отличать друг от друга его личные взгляды на религию и его психологические наблюдения и теории.

Юнг: индивидуация

Цитируем по книге:

Сэмьюэлз Э., Шортер Б., Плот Ф. Критический словать аналитической психологии К. Юнга. - М: ЭСИ, 1994. - 182 с.

Самость (Self , Selbst ). Следуя концепции Юнга, можно определить самость как архетипическое стремление координировать, соотносить и опосредовать напряжение противоположностей. Через самость человек сталкивается с полярностью добра и зла, человеческого и божественного. Взаимодействие требует максимума человеческой свободы перед лицом кажущихся несообразимыми требований жизни, единственный и высший судья этому - открывающийся смысл.

Самость это архетипический образ единства личности как целого. Самость это объединяющий принцип в области человеческой психики. Он занимает центральное место в управлении психологической жизнью и поэтому является высшей властью в судьбе индивида. Иногда Юнг говорит о самости как инициаторе психической жизни, в других случаях он относится к ней как к цели. «Самость есть не только сам центр, - пишет Юнг, но и вся окружность, охватывающая как сознание, так и бессознательное, она - центр этой целостности, всеобщности, так же как Эго есть центр сознательного разума». Взаимоотношения Эго и Самости никогда не прекращается, пожизненное их взаимодействие означает индивидуацию.

Символы самости часто обладают нуминозностью (загадочностью, таинственностью) и несут ощущение необходимости.

Индивидуация (Individuation ) это обретение индивидом самости, целостности, нераздельности и отделение от других людей или коллективной психологии. Это ключевое понятие, введённое Юнгом в теорию развития личности. Оно связано с такими понятиями, как эго, архетип, самость, сознание и бессознательное. В несколько упрощённом виде это можно предствить следующим образом:

Эго находится в процессе социальной адаптации индивида,

Самость находится в процессе индивидуации (накопления личного опыта и самореализации).

В процессе их взаимодействия человек начинает осознавать, в каком отношении он или она является уникальным человеческим существом, и в то же время - просто мужчиной или женщиной.

Индивидуация предполагает определённую степень оппозиции к социальным нормам, не имеющим абсолютной ценности. Процесс индивидуации содержит религиозные обертоны.

Юнг воспринимал веру, сознательную или бессознательную, как готовность довериться трансцендентной силе, как предпосылку нуминозного опыта. Нуминозное не может быть завоёвано, можно лишь открыть себя ему. Юнг писал о нуминозности как о динамическом факторе или эффекте, не зависящем от производного акта воли. В любом случае, нуминозность вызывает специфическое изменение сознания. Этот опыт оказывается настолько глубоким, «запредельным», что описания не могут передать степени его воздействия.

Мандала - это санскритское слово, обозначающее круг. Относится к геометрической фигуре, в которой круг заключён в квадрат или квадрат в круг. Мандала обладает более или менее регулярными кратными отношениями, разделена на 4 или кратное 4 число частей. Юнг интерпретировал мандалу как выражение психики и, в частности, самости. Мандалы выражают стремление к целостности или предъявляют космическую целостность.

Архетипы Персоны, Анимы, Анимуса и Тени

Наиболее отчётливое и ясное определение тени было дано Юнгом в 1945 году: «Это как раз то, чем человек не хотел бы быть». В этом простом высказывании суммируются определения тени как негативной стороны личности, суммы всех неприятных качеств, которые хотелось бы спрятать, «другая личность» в самом человеке, его собственная тёмная сторона. Юнг прекрасно осознавал реальность зла в человеческой жизни.

Вновь и вновь он подчёркивал, что все мы имеем тень, что всякая реальная субстанция отбрасывает тень, что эго соотносится с тенью как тень с мраком и что именно тень делает нас людьми.

«Каждый носит с собой тень, и чем меньше она подключена к индивидуальной сознательной жизни, тем она темнее и гуще. Если плохое качество осознано, то всегда есть шанс его исправить. Помимо этого, оно находится в постоянном контакте с другими интересами, так что подвержено непрерывной модификации. Но если теневая сторона Я подавлена и изолирована от сознания, то она никогда не будет исправлена, и всегда может прорваться в самый неподходящий момент». Другими словами, тень искоренить невозможно, поэтому аналитические психологи пользуются термином «прийти к соглашению с тенью».

Персона в юнгианском понятии это архетип, то есть неизбежная и вездесущая данность. В любом обществе необходимы способы и средства, облегчающие взаимоотношения. Эта функция и реализуется через персону. В разных культурах критерии для персоны разные. Персона не бывает унаследованной или фальшивой. Это просто форма компромисса, которую человек выбрал для жизни в обществе. Персона выступает как посредник между эго и внешним миром, во многом таким же самым образом, каким анима и анимус посредничают между эго и миром внутренним.

Анима и Анимус это образы души, вырастающие из архетипической структуры. Они пребывают ниже порога сознания, выступают как проводники во внутренний мир человека и раскрывают творческий потенциал личности, ведя её к индивидуации.

Юнг относил Аниму и Анимус к одному классу образов «не-Я».Состояние «не-Я» для мужчины соотносится с чем-то женским, а для женщины - с мужским.

* * *

ПРИ ПЕРЕПЕЧАТКЕИ ИСПОЛЬЗОВАНИИ МАТЕРИАЛОВ УКАЗАНИЕ НА ОБЯЗАТЕЛЬНО.

«Статья 19.Использование произведения без согласия автора и без выплаты авторского вознаграждения.

Допускается без согласия автора и без выплаты авторского вознаграждения, но с обязательным указанием имени автора, произведение которого используется, и источника заимствования:

1) цитирование в оригинале и в переводе в научных, исследовательских, полемических, критических и информационных целях из правомерно обнародованных произведений в объеме, оправданном целью цитирования;».

"Я" человека постоянно находится в состоянии, когда его словно мяч двигают и перебрасывают туда-сюда в великом круговращении между психикой и миром. Взаимная тесная переплетенность психики и мира существует оттого, что мир, т.е. внешние объекты и события, нагружены психической энергией, например, чувствами, желаниями, ожиданиями, представлениями и etc. Именно проецируемые вовне психические энергии "заряжают" психически объекты и события. Психика, так сказать, изливается в мир. Обратный процесс - возвращение проекций в субъекта, - является, соответственно этому, актом самопознания: Человек в той мере становится самим собой, т.е. осознает свою истинную сущность, в какой ему удается присоединить к самому себе, т.е. интегрировать в психику эти самые проецированные вовне содержания. Если это удается совершить более или менее хорошо и полно, человек приближается к себе, осознает свою изначальную и собственную сущность; последнее означает, что он будет жить соразмерно ей. Другими словами, он осуществляет бытие "Самости", или самостийность. Юнг называет это событие индивидуацией.

Долгий и сложный процесс, который ведет к осуществлению Самости и опыту "самостийности", Юнг называет процессом индивидуации. Возвращение сначала малозначимых проекций, а затем - глубинных и могущественных архетипических проекций, происходит на чудовищно трудном и полном опасности пути. Путь этот труден и опасен, ведь энергия, связанная с проекциями, приливает (вследствие интеграции) к бессознательному и активирует его; сознание теперь теснят и пре­следуют куда более сильные бессознательные содержания, чем прежде. "Изоляция в только-Я-бытии имеет парадоксальные последствия: отныне в сновидениях и фантазиях появляются неличные, коллективные содержания, которые одновремен­но есть тот самый материал, из которого выстраиваются известные шизофренные психозы. По этой причине данная ситуация вовсе небезопасна, высвобождение Я из опутанности проекциями (среди которых, в конечном счете, перенос на врача играет главную роль) приводит к тому, что Я, которое до сих пор было растворено

в отношениях к личному окружению, подпадает отныне под опасность раствориться в содержаниях коллективного бессознательного" .

Когда эта стадия достигнута, происходит то, что самого Юнга всегда приводило в величайшее изумление: "Супротив опасной тенденции растворения, возвышается из самого коллективного бессознательного что-то вроде противодействия в форме процесса центрации, который может быть описан совершенно однозначно при помощи символов. Этот процесс творит ни много ни мало новый центр личности, который поначалу характеризуется символом, превосходящим Я, затем этот новый центр на самом деле оказывается превосходящим Я" . Этот новый психический центр есть "Самость".

Возврат архетипических проекций, т.е. разбирательство с бессознательными компонентами личности, предъявляет высочайшие требования к психике; от чело­века требуется, чтобы он выложил все свои силы, ибо разбирательство с коллек­тивным бессознательным влечет за собой чудовищные последствия для Я-сознания.

Юнг говорит по этому поводу: "Когда бессознательные части личности делаются осознанными, то происходит не только ассимиляция того, из чего уже давным-давно существовала Я-личность, но изменение последней. Огромная трудность состоит теперь в том, чтобы охарактеризовать подобного рода изменение. Как правило, Я представляет собой хорошо слаженный и крепко состыкованный комплекс, который нельзя запросто изменить (из-за связанного с ним сознания и его континуальности) и который не следует изменять, если мы не хотим предуготовить патологические нарушения. Именно в области психопатологии мы находим превосходные аналогии к такому изменению Я, там мы встречаемся не только с невротическими диссоциациями, но также с шизофренным фрагментированием и даже с полным растворением Я. В той же самой области наблюдаем мы и патологические попытки интеграции - если это выражение здесь уместно. Это происходит в более или менее бурных и стремительных вторжениях бессознательных содержаний в сознание, при этом Я выказывает себя неспособным ассимилировать все, проникающее в него. Если же структура Я-комплекса столь сильна и крепка, что ей под силу выдержать натиск бессознательных содержаний без того, чтобы ее сооружение было фатальным образом расшатано, тогда ассимиляция может иметь место. В этом случае однако изменяются не только бессознательные содержания, но также и Я. Ему под силу, правда, уберечь свою структуру, однако оно смещается как бы в сторону из своего центрального и господствующего положения и оказывается в результате этого в роли страдающего наблюдателя, которому недостает необхо­димых средств для того, чтобы во всеуслышание заявить о своей воле при всех обстоятельствах; и последнее ему удается все менее и менее, так как воля ослабевает, а не потому что ей воспрепятствуют определенные соображения. "Я" не может обнаружить вокруг себя ничего, так как прилив бессознательных содер­жаний оживляет и овладевает личностью; из этих содержаний сооружается облик личности, который по объему и интенсивности превосходит Я. Этот опыт парализует слишком эгоцентрическую волю и убеждает Я, что его отступление на второй план несмотря на все трудности все же лучше, чем бесперспективная борьба, в которой - в конечном счете - человек остается в дураках. Таким образом воля (как свободная энергия) постепенно подчиняется более сильному фактору, т.е. новому целостному облику, который я обозначил как Самость" .

Под процессом индивидуации ни в коем случае не подразумевается осознание Я. Самость куда как шире, чем Я; она включает в себя Я. Скорее, процесс инди­видуации - "это изготовление и развертывание изначальной, потенциальной цело­стности" . Индивидуация - это самостановление и самоосуществление, где под "само-" следует понимать Самость в смысле Юнга. Самоосуществление (или осуще­ствление Самости) означает действование в полном согласии и с учетом целокупной психики, благодаря чему, собственно говоря, появляется и становится действенной Самость.

3. Ступени процесса индивидуации

Юнг неоднократно подчеркивал, что идвивидуацию можно постичь только на собственном опыте, переживая ее фактически. Столь же недвусмысленно объяснил он - лишив тем самым многих терапевтов их нимба - что психотерапевт в конечном счете не играет никакой решающей роли, что индивидуация - это самостийный психический процесс. Все равно, является ли индивидуация результатом исцеления невроза или к ней сознательно стремится так называемый "здоровый человек" по каким-то иным причинам, в обоих случаях речь идет о процессе индивидуального развития, где психотерапевт фигурирует не как побудитель, а самое большее - чем-то вроде акушера. Процесс индивидуации можно понять, исходя из тех образов, которые продуцирует душа во время этого процесса, прежде всего в сновидениях: ход всего течения процесса индивидуации Юнг подробно описывает в работе "Zur Empirie des Individuationsprozesses".

Метод Юнга, который он использовал при терапевтическом сопровождении про­цесса индивидуации - двоякий. Он называет его "аналитическим" (что означает признание и поднятие до уровня сознания) на "объектной ступени" - касательно личного бессознательного и Тени; "объектной" ступень является оттого, что субъект проецирует все импульсы бессознательного прежде всего на объект. Юнг называет свой метод синтетически-конструктивным (что означает интеграцию и конструирование более глобального центра) на субъектной ступени - касательно коллективного бессознательного; "субъектной" ступень является оттого, что на этой стадии субъект признает: все проблемы происходят из его собственной пси­хики, он добивается того, что проецированные образы и силы возвращаются обратно в психику.

Чтобы иметь возможность получше вчувствоваться в этот процесс и чтобы составить себе более точное представление о комплексности и усложненности той психологии, которую представляет Юнг, остановимся подробно на отдельных ступенях этого процесса.

3.1. Объектная ступень

Самой первой предпосылкой того, что Юнг называет индивидуацией, является анализ своего личного бессознательного, т.е. те части бессознательного, которые составляют своеобразие человека, доводятся до его сознания. Под этим подразу­мевается в первую очередь интеграция в сознание (но не идентификация!) так называемой Тени, ведь именно она является прежде всего "низшими" частями собственной Персоны, теми частями, которые вытесняются из-за того, что человек не может их объединить с представлением о самом себе; да эти части и нельзя объединить с той ролью, которую человек играет в обществе. Интеграция вызы­вает, с одной стороны, то, что человек падает в своих собственных глазах и опускается в низменность человеческой жизни; с другой стороны, происходит одно­временное разрушение той роли (Маски, -Персоны), которую человек играл прежде. Персона - как обманчивая индивидуальность, с которой Я-сознание иденти­фицирует себя - должна быть сломлена и упразднена. Если человек научается отделять себя от той роли, которую он играет в жизни, то выполнено предва­рительное условие для последующей индивидуации.

Сколь чудовищно трудной является эта задача, каждый знает сам. И все же только так могут быть разрешены поистине сложные и опасные проблемы процесса индивидуации. Превращение (устранение) и интеграция личностных вытеснений влечет за собой чрезмерную активацию коллективного бессознательного. Юнг предполагает, что психические энергии, связанные по причине этого самого вытес­нения, становятся свободными и активируют коллективное бессознательное; они доносят до сознания те содержания, о существовании которых человек ранее даже не догадывался, Это влечет за собой далеко идущие последствия: "В той мере, в какой растет влияние коллективного бессознательного, сознание теряет свою лиди­рующую власть. Оно незаметно становится ведомым, а бессознательный и нелич­ный процесс постепенно берет на себя руководство. Так сознательная личность, сама того не замечая, становится одной из многих других фигур, передвигаемых неким незримым игроком на шахматной доске. И это тот, кто разыгрывает партию судьбы, не есть сознание и его намерение" . Этот процесс может удачно протекать только тогда, когда "сознание в состоянии ассимилировать содержания, продуцируе­мые бессознательным, т.е. понять их и переработать" . Основной вопрос на этой стадии состоит в том, как индивид будет реагировать на проникающие в его сознание бессознательные содержания и их фасцинирующую, ослепляющую власть.

Возможные негативные реакции:

1. Разрушение Персоны: бессознательные, а при известных условиях даже про­тиворечивые тенденции захлестывают сознание (инфляция), что в экстремальном случае может привести к шизофрении.

2. Регрессия в более раннюю стадию развития, т.е. восстановление своей прежней Персоны.

3. Идентификация с коллективной психикой, что равнозначно инфляции сознания, возведенного теперь только до уровня системы. Доступ к коллективной психике означает обновление жизни; человек может быть проглочен всем этим и выступать как пророк идей, берущих свое начало в данной идентификации. Вместо того чтобы переработать натиск бессознательного и в некотором смысле его преодолеть и интегрировать, происходит некритическая идентификация.

Все эти опасности необходимо постоянно держать в уме и помнить о них в ходе последующей работы, даже если к тому есть хоть малейшие намеки. Весь путь характеризуется как постоянная борьба с психикой и внутри психики, как постоян­ное преодоление, страхов, которые возникают уже на стадии освоения Тени, но с полным правом и в большей мере относятся к коллективному бессознательному.

3.2. Субъектная ступень

После демонтажа Персоны и интеграции личного бессознательного на очере­ди стоит более трудная и продолжительная фаза процесса: интеграция архетипов. Это - разбирательство между Я и коллективным бессознательным.

Под интеграцией архетипа Юнг понимает возврат и приятие обратно в психику архетипической проекции от объекта. Энергия, связанная прежде воедино с жела­нием (да и вообще с ожиданиями и страхами), возвращается теперь назад в собственную душу, но не для того, чтобы покончить с этими пожеланиями и т.д. словно с иллюзиями, но прежде всего для того, чтобы человек 1) более не иден­тифицировал слепо себя самого с архетипическими пожеланиями и импульсами, чтобы он научился себя от них отличать и 2) постиг собственное содержание архетипа и признал его в качестве чего-то наличествующего в психике. Итак, если желание (связанное с архетипом матери) быть сокрытым и защищенным, проецируется на телесную мать, то, говоря об интеграции, предполагается не упразднение данного желания в качестве бессмысленного и невыполнимого, а приз­нание его именно в качестве первенствующего любой проекции и как приближение - посредством возврата проекции в психику - к цели, т.е. нахождение этого сокрытия в собственной психике, в некоем надстоящем над Я центре(в Самости).

Существенные перевалочные пункты последующего процесса индивидуации: после полной и окончательной интеграции личного бессознательного в отношении к коллективному бессознательному наступает решающая фаза - речь идет о том, чтобы вернуть назад проекции архетипа Анимы, соответственно - Анимуса. Архе­типы Анимы и Анимуса суть автономные комплексы бессознательного и в качестве таковых они относительно независимы от Я. Анима всегда поначалу проецируется на мать, которая предоставляет ребенку защиту от погружения в бессознательное (ведь Анима символизирует бессознательное, а последнее крепко переплетено с матерью); позже - на женщин, которые возбуждают чувства мужчин (равно как позитивные, так и негативные). Аналогичное верно и в отношении Анимуса. Оба архетипа стоят на пороге между сознанием и бессознательным. Юнг готов даже признать, что они и есть собственно психологические функции, т.е. те психоло­гические функции, которые осуществляют связь и поддерживают отношение между сознанием и коллективным бессознательным. По причине своей автономии они персонифицированы в психическом переживании. Возвращение этих проекций и их интеграция в сознание есть болезненный процесс по отделению собственной Персоны от идентификации с архетипами и по признанию их в качестве самых настоящих функций, которые наводят мосты, ведущие в бессознательное. "Разбирательство с ними должно вывести на свет их содержания; и только если эта задача довершена и если имеется удовлетворительная осведомленность сознания относительно процессов бессознательного, разыгрывающихся в Аниме, то Анима действительно будет ощущаться только как простая функция" .

Если не удается отвязать архетипы от объектов и их деперсонифицировать, то они разворачивают в психике что-то вроде автономного господства. «Возникают психические аномалии, состояния одержимости всех степеней: от обычных настрое­ний и "идей" вплоть до психозов»" 12 . Цель поэтому состоит в обратном - преодо­леть автономию архетипов и превратить их в функцию "связи сознания с бессозна­тельным".

Благодаря этому архетипы теряют свою чудовищную "демоническую" власть, при помощи которой они завладели человеком и могли его даже разрушить. Анима и Анимус занимают подобающее их сущности место в общем хозяйстве психики, т.е. они интегрируются. То же самое вполне правомерно выразить иными словами: единение интеллекта и чувства является необходимым условием для становления цельности; ведь интеллект поручительствует за Анимуса, а чувство - за Аниму.

/Ежели на пути идентификации успешно преодолен этот рубеж, то следующий важный шаг - интеграция архетипа, который Юнг называет мана-личностью. "Мана" у примитивных народов есть некое оккультное качество, мана-личность, или же лицо, наделенное особыми оккультными силами и знаниями. Интеграция этого содержания - есть архетип мага, или Старого Мудреца. Когда Анима (соответственно Анимус) утрачивает свою фасцинирующую силу, т.е. когда их "мана" ослабевает, из бессознательного всплывает облик мана-личности. Если выражаться менее образно: архетип, который можно обнаруживать при посредстве описанных выше образов, заявляет о своем притязании на обладание психикой. Он - доминанта коллективного бессознательного. Как, однако, ведет себя Я в этой ситуации? Юнг говорит: "В этом отношении наше плачевно ограниченное Я, если оно обладает хоть искрой самопознания, может только отпрянуть назад и отказаться от всякой иллюзии силы и значения. Это обман: Я не преодолело Аниму и потому не овладело ее маной. Сознание не стало господином над бессозна­тельным, Анима же понесла убыток в своей барской дерзновенности в той степени, в какой Я сумело разобраться с бессознательным. Это разбирательство однако является не победой сознания над бессознательным, но изготовлением некоего равновесия между обоими мирами" . Великая опасность и прежде всего "нормаль­ное" следствие из вышеописанного преодоления, или растворения Анимы (Анимуса) состоит в том, что Я полагает, будто оно приобрело вместе с растворением Анимы ту чрезвычайную нуминозную и оккультную силу, которая делала Аниму столь ослепляющей и завораживающей; в действительности это мнение есть выражение идентификации с архетипом мана-личности. Юнг пишет, что на своем опыте он не наблюдал еще ни одного процесса развития, где не имела бы места по крайней мере мимолетная идентификация подобного рода.

Однако, как же протекает процесс индивидуации далее в случае позитивного развития? Теперь нужно снять идентификацию с мана-личности, отвязать себя от этого архетипа и реализовать отличие между собою и им. Это опять же означает - как в случае с Анимой и Анимусом - осознать собственное содержание и понуж­дающую власть архетипа мана-личности: "Осознанивание содержаний, которые выстраивают архетип мана-личности означает для мужчин второе и истинное освобождение от отца, для женщин - от матери, а вместе с тем и первое ощущение собственной индивидуальности" . Это влечет за собой ощущение определенного превосходства и мудрости. Следствия интеграции мана-личности Юнг описывает поэтому следующим образом: "Мана-личность, с одной стороны, это тот, кто знает больше всех, с другой - тот, кто хочет больше всех. Посредством осознанивания содержаний, лежащих в основе этой личности, мы оказываемся перед необходи­мостью считаться со следующим фактом: с одной стороны, мы узнали нечто большее по сравнению с ближними, и с другой - мы хотим нечто большее по сравнению с другими" . Это превосходство в мудрости и в волении каким-то обра­зом вмонтировано в психику. Индивидуация способствует стремительному переходу на более высокие ступени расширения сознания.

То, что фактически понимается под реальным расширением сознания, становится ясным из слов Юнга, когда он немного патетически констатирует, что в результате становления цельности, человек становится непохожим на других людей: "Человек, узурпировавший новый вид познания, претерпевает изменение или расширение сознания, из-за чего его сознание становится непохожим на сознание его ближних. Он возвысился, правда, над тем, что сегодня слывет за человеческое ("вы будете, как боги"), но тем самым отдалился также и от человека. Мука этого одиночества есть возмездие богов: он уже не может вернуться назад к людям. Он, как говорится в мифе, прикован к уединенной скале Кавказа, покинутый богами и людьми" .

Если растворяется самовластность архетипа мана-личности и происходит осозна­нивание и интеграция его содержания, то мы приходим к такому человеку, который не поддается мыслительным проискам, которого уже нельзя схватить и ограничить. Что же тогда происходит с маной? "Мы знаем только лишь, что ни сознание, ни бессознательное не имеют маны; верно и то, что поскольку Я не выдвигает более никаких притязаний на власть, то не возникает и одержимости, т.е. бессозна­тельное также утрачивает свою дурманящую власть. В этом состоянии мана должна выпасть на долю чего-то, что является сознательным и бессознательным, или ни сознательным и ни бессознательным. Это что-то есть искомое средоточие личности, то неописуемое. Нечто между противоположностями или то, что объеди­няет противоположности, или результат конфликта, или итог энергетического напряжения, это - становление личности, самый что ни на есть индивидуальный шаг вперед, следующая ступень" . Это средоточие есть не что иное, как Самость, следующая и одновременно последняя ступень (и цель) индивидуации. С интел­лектуальной точки зрения, это - психологическое понятие, нечто замещающее непознанное еще в нас самих; для Юнга же это безусловно факт, описать его можно только фрагментарно и самым приблизительным образом, потому что его сущность выходит за пределы наших понятийных возможностей постижения.

Аспект интеграции

1. Интеграция личного бессозна­тельного (Тени!)

2. Интеграция содержаний Анимы, или Анимуса (Анима и Анимус реали­зуют функцию моста с бессознатель­ным).

3. Интеграция содержаний архетипа мана-личности (мана).

4. Следствие: Цельность! Новое вышестоящее средоточие психики, ко­торое может быть охарактеризовано как тесное сопряжение противополож­ностей; посему только ему и исклю­чительно ему одному с полным правом причитается свойство маны.

Существенное содержание этого са­мого душевного порыва встраивается в психику сознательно, в результате чего проекции этого содержания (быв­шие в объектах) возвращаются опять в субъекта.

Решающие ступени этого процесса можно сопоставить друг с другом и обоб­щить, если данный процесс рассматривать одновременно и в аспекте дистанциро­вания (истинной личности от не-я), и в аспекте становления цельности и интеграции (психики):

Аспект дистанцирования

1. Дистанцирование от Персоны

2. Дистанцирование от идентифика­ции с Анимой, или с Анимусом.

3. Дистанцирование от идентифика­ции с архетипом мана-личности.

4. Следствие: становление Самости. Самость как новое средоточие Персо­ны, истинная и собственная индиви­дуальность, неподверженность ника­ким иным психическим силам и влас­тям.

В этом смысле индивидуализация есть "процесс дифференциации, кото­рый имеет целью развитие индиви­дуальной личности" . Это путь, на котором душевная энергия всякий раз заново абстрагируется из прежней связанности и опутанности, после чего она тут же упирается в новый объект, в отношении которого осуществляется точно тот же способ поведения - пока, наконец, не станет различимыми и определенно выделенным Нечто (Са­мость), надстоящее над Я; это Нечто, или Самость берет на себя руковод­ство и завладевает господством в хозяйстве психических сил.

4. Добавления

Во избежании недоразумений и для того, чтобы ясно изложить теорию Юнга, присовокупим еще некоторые дополнительные замечания.

4.1. Индивидуальность и универсальность

Вероятно, возникло впечатление, будто процесс индивидуации ведет к чему-то вроде индивидуализма и изоляции человека. Данное утверждение Юнг решительно оспаривал. Напротив, так как индивид есть часть целого, и так как индивидуи- рованный человек переживает данное обстоятельство осознанно на собственном опыте, то индивидуация ведет к развитию совершенно самостоятельной Персоны, которая своей структурой и своей сущностью не только признает коллективные нормы и коллективные связи, но и реализует их в жизни: "Так как индивид является не только единичным существом, но его существование предполагает коллектив­ные отношения, то процесс индивидуации ведет не к разобщению, а ко все более интенсивной и всеобщей взаимосвязанности с коллективом" . Согласно Юнгу, величайшим заблуждением является смешение индивидуации с индивидуализмом: "Индивидуализм - это преднамеренное выпячивание и подчеркивание своеобразия в противоположность к обязанностям и уважению по отношению к коллективу. Индивидуация означает именно лучшее и более полное выполнение человеком своего коллективного предназначения; ведь всесторонний учет своеобразия инди­вида оставляет большие надежды на благоприятные социальные последствия, нежели небрежение или даже подавление этого своеобразия" . В этом отношении коллективная компонента, естественно отвечает не за коллективность (понимае­мую в смысле ущербной индивидуальности и свободы), а скорее за сознательное устроение Персоны - пригодной для совместного проживания в универсальной взаимосвязанности жизни и соорганизованной с собственной структурой личности, - иными словами, за универсальность Персоны.

4.2 Телеология процесса

Весь процесс индивидуации протекает, по Юнгу, целенаправленно; при этом предполагается, что сам индивид принимает в этом процессе активное участие. Возникает что-то вроде "натиска" на Самость, и порою можно даже говорить о действии чего-то потустороннего, стоящего за реакциями бессознательного. Лучше всего это видно из объяснений, которые Юнг сделал касательно одного пациента, страдающего невротическим нарушением пищеварения (у него были болезненные спазмы, аналогичные спазмам, возникающим в состоянии голода):

"В результате анализа выявлено инфантильное страстное томление по матери, так называемый материнский комплекс. Благодаря этому, приобретенному в ходе анализа прозрению, симптомы исчезают, но остается томление, которое нисколько не может утихнуть вместе с констатированием того, будто оно - не более, чем комплекс матери. Что прежде было quasi физическим голодом и физическим страда­нием, становится теперь душевным голодом и душевным страданием. Человек томится и тоскует по чему-то и знает, что полагать под этим мать совершенно неправомерно. Между тем наличествует факт неутоленного пока томления, и ответить на вопрос, что значит это томление, значительно сложнее, чем свести невроз к материнскому комплексу. Томление является постоянным требованием, мучительной, активной пустотой, о которой порою можно забыть, но которую никогда нельзя преодолеть силой воли. Она всегда возникает вновь и вновь. Поначалу неведомо, откуда исходит это томление, вероятно, даже неизвестно, по чему, собственно, человек тоскует и что составляет предмет его томления. Можно высказать много предположений, однако единственное, что можно с уверенностью утверждать по этому поводу: по ту сторону материнского комплекса бессозна­тельное Нечто высказывает этим свои требования и всегда - независимо от нашего сознания и непостижимо для нашей критики - это Нечто вновь и вновь подает свой голос и заявляет о себе." .

Это Нечто, что напирает и теснит, есть архетип Самости, а то, на что направ­лено и устремлено это чудовищно могущественное томление - есть осуществление Самости.

4.3. Необходимость индивидуации

Юнг задается вопросом, насколько то, что называется индивидуацией, достойно нашего устремления, и насколько это может считаться необходимым для человечества в целом. Не-индивидуированный человек отдан на произвол какого угодно импульса психики - бессильно, несвободно, брошенный словно мячик на поле психических сил. Такой человек поступает и действует так, как если бы это был не он сам: "Неединство с самим собой как раз и является тем невротическим и непереносимым состоянием, от которого человек хотел бы освободиться. Освобо­диться от этого состояния удается однако только тогда, когда человек может быть таким и поступать так, как он ощущает самого себя. В отношении этого у людей имеется чувство, сначала, вероятно, туманное и неуверенное; но затем, по мере поступательного развития, это чувство становится все более сильным и отчет­ливым" . Бессознательные содержания вызывают "ослепляющие иллюзии, кото­рые искажают и делают недействительными нас самих и наше отношение к ближнему. По этим причинам индивидуация для определенных людей неизбежна - не только как терапевтическая необходимость, но и как высший идеал, как идея чего-то наилучшего, что только можно сделать <...>. Идея, лежащая в основе этого идеала, состоит в том, что из правильного усмотрения исходит правильное действование, и что нет исцеления и улучшения мира, которое не начиналось бы с самого индивида" .

Из этого следует, что индивидуация есть необходимая предпосылка, если человек желает установить лучший и социально более приглядный мир!

погружался в студенческие воспоминания, <...> думал, что его женитьба была не совсем тем, чем он ее воображал. Он делал много добра людям - слишком много - и, как следствие, он был легко раздражим. Родители оба прилагали большие усилия, чтобы жить благочестивой верой, а в результате между ними все чаще возникали тяжелые сцены" . Свои напряженные отношения с конфессиональными догматами Юнг объяснял тем, что от отца он так и не смог добиться удовлетворившего бы его ответа на вопросы о природе зла, благодати, страдания, предназначения и пр., потому что он - как казалось сыну - не пережил на собственном опыте истинную религиозную связанность с Богом, испытанную сыном уже в юности. Последующий свой интерес к теологическим проблемам, истории религии (среди адресатов Юнга более 70 теологов ) и культуры Юнг объяснял внутренней нуждой: "я осознавал, что существует роковая связь между мной и моими предками. Я убежден, что завишу от них, от того, что они недорешили, от вопросов, на которые они не ответили <...>. И я всегда считал, что должен ответить на вопросы, которые были поставлены судьбой еще перед моими предками, что я должен был по крайней мере продолжить то, что ими было не исполнено" .

Мать Юнга - Эмилия Юнг* (ур. Прайсверк) (1848-1923) происходила из бюргер­ской семьи. Среди ее ближайших родственников насчитывалось семь священников. "От нее исходило живое тепло, с ней было уютно и хорошо. Она любила побол­тать, но сама была готова выслушать всех. У нее очевидно был литературный^ талант, вкус и глубина. Но эти ее качества никогда должным образшГ"не развивались. Они так и остались за видимостью полной, добродушной, пожилой женщины; она очень любила кормить гостей и прекрасно готовила, она, наконец, была не лишена юмора. <...> Мне казалось, она состояла из двух половинок, одна была безобидная и человечная, другая - темная и таинственная" . Можно, вероят­но, сказать, что первый опыт двойственности человеческой натуры Юнг приобрел, наблюдая за матерью. Последняя часто служила объектом как его детских страхов и ночных кошмаров, так и водительницей жизни. При описаниях своего мисти­ческого опыта и "встреч с бессознательным" Юнг упоминает не отца, - а мать. И еще жену - Эмму Юнг (ур. Раушенбах, 1903-1955). Знаменательно, что кончину матери и жены Юнг соотносит с этапами строительства Башни - ставшей для него не только местом жительства, но и "местом зрелости, материнским лоном, где я мог стать тем, чем я был, есть и буду" . Описанию Башни посвящена целая глава в книге Юнга "Воспоминания, размышления, сновидения". В 1922 г. Юнг купил уча­сток земли в Боллингене на Цюрихском озере, где в 1923 г. начал строительство Башни. На протяжении жизни эта Башня постоянно достраивалась и перестраи­валась Юнгом. Ее архитектура должна была отвечать внутреннему строю души, выражать путь индивидуации. "В той Башне я хотел иметь некое пространство, предназначенное только для себя. <...> В моей комнате я оставался один. Ключ я всегда держал при себе, никто не смел входить сюда без моего разрешения. В течение нескольких лет я расписал стены, изобразив все то, что уводило меня от обыденности, от дня сегодняшнего. Это было место, где я предавался размыш­лениям, где я давал волю своему воображению, все это было тяжело и часто неприемлемо:-итак, это было место духовной концентрации" .

Потребность в концентрации и опыт переживания в себе "Другого" были присущи Юнгу с детства. Он описывает, что впервые в школьные годы он понял, что в нем живут два человвека: Номер 1 и Номер 2; впоследствии этот Номер 2 получил даже имя - Филемон. "В глубине души я всегда знал, что во мне два человека. Один был сыном своих родителей, он ходил в школу и был глупее, ленивее, неряшливее многих. "Другой", напротив, был взрослый - даже старый - скептический* недоверчивый, он удалился от людей. Он был близок природе, земле, солнцу, луне, ему ведомы были все живые существа, но более всего - ночная жизнь и сны, все, в чем он находил живого Бога. <...>. Я искал покоя и уединения для своего Другого" . Сношения с "Другим", опыт погружения в собственное бессозна­тельное были причиной тяжких состояний: в 12 лет Юнг пережил сильный невроз с припадками обморока; случайно подслушанный разговор родителей с врачом, - и перспектива страшной болезни - так сильно испугали мальчика, что он "заставил" себя излечиться. После разрыва с Фрейдом у Юнга было еще одно, столь же сильное ""погружение" в бессознательное, когда он переживал страшные видения с реками крови. Период депрессии продолжался до начала первой мировой войны. В этом состоянии Юнг проводит эксперименты на самом себе, позволяя бессозна­тельному бесконтрольно повелевать сознанием. Почти до 1918 г. Юнг, словно медиум, исполняет то, что требует от него бессознательное, а именно, выражаясь технически, осуществляет регрессию в детство. По вечерам, после работы он, словно,маленький мальчик "складывал кубики". Одновременно Юнг фиксировал все наития и фантазии в своем дневнике, так называемой "Красной книге". Таким образом он эмпирически открыл путь синтеза бессознательного с сознанием, - путь, который был назван путем индивидуации. В последующем Юнг обращался к своему бессознательному в те моменты, когда сознание находилось в состоянии дезориен­тации и растерянности, однако он уже овладел умением делать это намеренно и подконтрольно. "Как известно, главный предмет исследования для Юнга - бес­сознательное, ибо от того, какие отношения сложатся между ним и сознанием, зависит здоровье или болезнь, успех или неуспех построения личности. Сознание же интересует Юнга лишь постольку, поскольку оно в состоянии найти правильную позицию в общении с бессознательным" .

Общая схема духовного роста

В начале этой книги доктор Юнг познакомил читателя с концепцией подсознательного, его индивидуальными и коллективными структурами, символической формой выражения. Описав всю важность символов, созданных подсознанием, то есть их исцеляющее или разрушающее воздействие, доктор Юнг показал, как сложно их правильно истолковывать. Успех той или иной интерпретации зависит от того, находит ли она отклик у пациента и несёт ли для него смысловую нагрузку. Тем самым в символике сновидений были намечены возможные пути смыслообразования.

Отсюда, если продолжить мысль Юнга, встаёт другой вопрос: каково предназначение той жизни, которую индивид проживает в совокупности всех своих снов? Какую роль играют сны не только в сиюминутном психическом состоянии человека, но и в его жизни в целом?

В результате обследования Юнгом большого количества людей и изучения их сновидений (по его подсчётам получается по меньшей мере 80 000 снов) было установлено, что все сны не только соотносятся в той или иной мере с жизнью сновидца, но и являются составными частями одной огромной сети, в которой переплелись разнообразнейшие факторы психологического воздействия. Было также обнаружено, что все сновидения будто придерживаются определённого порядка или общей схемы. Эту схему Юнг назвал «процессом индивидуации». Поскольку сны еженощно являют различные сцены и образы, то, не будучи тщательным наблюдателем, трудно заметить в них какую-либо упорядоченность. Но если проследить свои собственные сны за несколько лет, изучая последовательно их содержание, станет видно, что определённые образы всплывают, исчезают и повторяются вновь. Многим даже снятся по нескольку раз одни и те же персонажи, виды или ситуации, и если отследить их на протяжении последовательного ряда сновидений, обнаружится, что они постепенно, но заметно изменяются. Эти перемены могут быть ускорены правильным толкованием снов и их символов, поскольку оно влияет на осознанное отношение сновидца к сновидениям.

Таким образом, жизнь наших сновидений создаёт замысловатый орнамент, в котором просматриваются то исчезающие, то появляющиеся индивидуальные черты или наклонности. Если в течение длительного времени наблюдать, как плетется этот витиеватый узор, то можно заметить, что это действо чем-то тайно направляется или регулируется, вызывая медленно и неуловимо идущий процесс духовного роста - процесс индивидуации.

Постепенно он приводит к появлению более разносторонней и зрелой личности, и затем, по мере усиления, его результаты даже становятся заметными для окружающих. Тот факт, что мы часто говорим о «замедленном развитии» кого-либо, показывает, что подобный процесс роста и становления считается возможным для каждого индивидуума. И поскольку духовный рост не может быть вызван сознательным волевым усилием, а возникает непроизвольно и естественно, в сновидениях он часто символизируется деревом, чей медленный, мощный и естественный рост вписывается в определённую схему.

Направляющий центр, из которого исходит упомянутое регулирующее воздействие, похоже, представляет собой своего рода «ключевой атом» в нашей психической системе, её ядро. Можно также сказать, что этот центр изобретает, упорядочивает и генерирует образы сновидений. Юнг назвал этот центр Самостью и охарактеризовал его как охватывающий всю психику человека, в отличие от эго, представляющего лишь небольшую часть психики.

На протяжении столетий люди интуитивно знали о существовании такого внутреннего центра. Греки называли его внутренним Даймоном; в Египте он выражался концепцией души - Ба, а римляне почитали его за «гения», присущего каждому индивидууму. В первобытных общинах его часто считали духом-хранителем, воплощённым в животном или фетише.

Необычно чистое, ничем не замутнённое восприятие этого центра присуще индейцам племени наскапи, все ещё обитающим в лесах Лабрадорского полуострова.

Эти простые люди промышляют охотой и живут изолированными семейными группами на таком большом расстоянии друг от друга, что не смогли создать систему племенных обычаев или коллективные религиозные верования и церемонии. В своём пожизненном одиночестве наскапийский охотник вынужден полагаться на свой собственный внутренний голос или на откровения подсознания. У него нет религиозных наставников, которые разъясняли бы ему, во что он должен верить, нет и ритуалов, празднеств или обычаев, которые могли бы ему помочь. В его миропонимании душа человека предстаёт просто внутренним «спутником», которого он зовет «мой друг» или mista-pеo, что означает «Великий человек». Миста-пео обитает в душе и является бессмертным; в момент смерти или незадолго до неё он покидает человека, а позднее перевоплощается в другие существа.

Те индейцы племени наскапи, которые уделяют внимание своим снам, стараясь выяснить их значение и испытать их достоверность, могут обрести более глубокую взаимосвязь с Великим человеком.

Он благоволит к таким людям и чаще посылает им хорошие сны. Таким образом, главная обязанность каждого наскапи заключается в том, чтобы следовать наставлениям, которые даются ему во сне, и затем запечатлять их содержимое в искусстве. Ложь и бесчестие прогоняют Великого человека из внутреннего царства личности, тогда как великодушие и любовь к соседям и животным притягивают его, придавая ему сил. Сновидения дают наскапи полную возможность определить свой путь в жизни, причём не только во внутреннем мире, но и в окружающем их мире природы. Они помогают им предсказывать погоду, оказывают бесценную помощь в охоте, от которой зависит их жизнь. Мы упомянули этих совсем диких людей, потому что они не загрязнены идеями нашей цивилизации и все ещё обладают естественным пониманием сущности, которую Юнг называет Самостью.

Самость можно определить как внутренний регулирующий центр, отличающийся от личностного сознания, который можно понять лишь путём изучения своих сновидений. Они подсказывают нам, что Самость является центром, постоянно направляющим развитие и созревание личности. Но это разностороннее и цельное состояние психики выглядит первоначально лишь как врождённая, но не проявившаяся возможность. На протяжении жизни человека она может проявиться лишь отчасти или развиться относительно полно. Степень развития зависит от желания или нежелания эго прислушаться к посланиям Самости. Но, как заметили наскапи, тому, кто восприимчив к намекам Великого человека, снятся более полезные и совершенные сны. Следует также отметить, что существующий в нас с момента рождения Большой человек становится более различим внутри восприимчивой личности, чем внутри того, кто пренебрегает им. Восприимчивая личность становится также более совершенной и цельной.

Может даже показаться, что эго было рождено природой не для того, чтобы до бесконечности следовать своим собственным непроизвольным импульсам, а для того, чтобы помочь психике обрести целостность. Именно эго проливает свет на действие всей системы, позволяя ей стать осознанной, а значит, реализованной. Если, например, у меня есть художественный дар, не осознанный моим эго, с ним ничего не произойдёт, как если бы его и не было. Он может реализоваться только в том случае, если будет замечен моим эго. Врождённая, но скрытая цельность психики не тождественна целостности, уже полностью воплощённой.

Это можно изобразить следующим образом. Семя горной сосны содержит все будущее дерева в латентной форме, но каждое зерно падает в определённое время на определённое место, отличающееся от других по таким специфическим свойствам, как качество почвы, каменистость, наклон земли, её открытость солнцу и ветру. Латентная целостность сосны в семени реагирует на все эти условия, избегая камней и притягиваясь к солнцу, в результате чего происходит рост дерева. Таким образом, отдельная сосна постепенно входит в мир, претворяя заложенную в ней целостность и являя её на свет реальности. Без живого дерева образ сосны - не более чем потенция или абстрактная идея. Аналогичным образом реализация в отдельном человеке его уникальности является целью процесса индивидуации.

Существует представление, что этот процесс произвольно возникает у человека (как и у любого другого живого существа) в подсознании; в результате высвобождаются врождённые качества характера. Но, строго говоря, процесс индивидуации возможен только в том случае, когда индивидуум знает о нём и сознательно поддерживает с ним живую связь. Нам не известно, есть ли у сосны представление о своём росте, может ли она наслаждаться или страдать от выпадающих ей на долю приключений, но человек определённо способен сознательно участвовать в своём развитии. Он даже понимает, что, принимая время от времени свободные решения, может активно взаимодействовать со своей врождённой целостностью. Это взаимодействие относится к процессу индивидуации в узком смысле слова.

Человек, однако, испытывает нечто такое, что не охватывается нашей метафорой о сосновом дереве. Процесс индивидуации шире, чем взаимосвязь между врождённым зародышем цельности и событиями, преподносимыми судьбой. Субъективное переживание этого процесса создаёт ощущение, что в созидание активно вмешивается какая-то надличностная сила. Иногда чувствуется, будто подсознание определяет свой путь в соответствии с тайным замыслом. Создаётся впечатление, словно что-то наблюдает за вами - что-то такое, чего вы не видите, хотя оно видит вас - может быть, это Великий человек, таящийся в сердце, который высказывает своё мнение о вас через сновидения.

Но этот творчески активный элемент психического ядра может начать действовать только в том случае, когда эго избавится от всех намерений и желаний и попытается перейти на более глубокий, приближающийся к самобытному, уровень существования. Эго должно быть способно внимательно прислушиваться к внутренней устремлённости к росту и положиться на неё, не думая, что из этого выйдет. Многие философы-экзистенционалисты стремились описать это состояние, но им удавалось лишь разоблачить иллюзорность сознания. Они подходили прямо к двери, ведущей в подсознание, и… не могли её открыть.

В странах с более древней культурой, чем наша, люди лучше понимают, что утилитарный подход к сознательному планированию своих поступков не годится для пути, ведущего к внутреннему развитию личности. Однажды я встретила пожилую даму, не достигшую многого в жизни в смысле материального благополучия.

Но ей удалось создать хорошую семью с плохим мужем и сформироваться как личность. Когда она пожаловалась мне, что ничего не добилась в своей жизни, я рассказала ей одну притчу, изложенную китайским мудрецом Чжуан-Цзы. Женщина сразу же поняла се идею и почувствовала большое облегчение. Суть притчи такова: «Странствующий плотник Каменный увидел во время своих путешествий огромный старый дуб, стоящий в поле у алтаря в честь местного божества.

Плотник сказал своему ученику, залюбовавшемуся дубом: «Это бесполезное дерево.

Сделаешь из него корабль, он скоро сгниет, смастеришь орудия труда, они сломаются. Из этого дерева ты не сможешь сделать ничего полезного, вот почему оно такое древнее».

Но в тот же вечер, когда плотник лег спать на постоялом дворе, старый дуб явился ему во сне и сказал: «Почему ты сравниваешь меня со своими домашними деревьями - боярышником, яблоней, грушей, апельсиновым - и всеми другими фруктовыми деревьями? ещё до того как на этих деревьях созреют плоды, люди набрасываются на них и причиняют им вред, ломая сучья и срывая ветки. Их собственные плоды причиняют им вред, и они не могут прожить отведённый им природой срок. Это происходит повсюду, вот почему я длительное время старался стать совершенно бесполезным. Ты, жалкий смертный! Представь себе, что если бы я был полезным во всех отношениях, разве я достиг бы таких размеров? Более того, ты и я - создания Божьи, как же может одно создание превозносить себя настолько, чтобы осуждать другое? Ты, никому не нужный смертный, что ты знаешь о полезности деревьев?»

Плотник проснулся и задумался над сном. Позже его ученик спросил, почему только одно это дерево служило для прикрытия алтаря, на что он ответил: «Замолчи! И ни слова больше об этом! Это дерево выросло именно здесь нарочно, потому что в любом другом месте люди его бы не пощадили».

Плотник отчётливо понял свой сон. Ему стало ясно, что простое исполнение своего предназначения является величайшим достижением человека и что наши потребительские представления должны уступить дорогу требованиям подсознательной части нашей психики. В терминах психологии эта метафора звучала бы так дерево символизирует процесс индивидуации, давая урок нашему близорукому эго.

Под деревом, исполнившим своё предназначение, находился, как отмечается в притче Чжуан-Цзы, алтарь. Это был грубый, необработанный камень, на котором люди приносили жертвоприношения местному божеству, «владевшему» этим участком земли. Символ алтаря (то есть жертвенника), указывает на тот факт, что для осуществления процесса индивидуации человек должен» сознательно подчиниться силе подсознания, не размышляя о том, что следует, а что не следует делать, что правильно, а что неправильно, или что бывает или не бывает. Надо просто прислушаться к внутренней целостности - Самости, чтобы понять, как поступить в каждом конкретном случае. Наше отношение должно быть таким, как у горной сосны, о которой шла речь выше. Она не раздражается, когда се росту мешает камень, и не строит планов, как преодолеть это препятствие. Она просто стремится почувствовать, куда ей следует расти - левее или правее, вверх или вниз по склону. Подобно этому дереву, мы должны поддаться этому почти неразличимому, но заметно выделяющемуся из других импульсу, который возникает из стремления к неповторимости, к творческому самораскрытию. Это процесс, в котором мы непрерывно ищем и находим нечто пока никому не известное. Подсказки или направляющие стимулы исходят не от эго, а от целостной психики - Самости.

Более того, бесполезно подсматривать, как развивается кто-то другой, потому что у каждого из нас своя уникальная задача осуществления. Хотя многие стоящие перед людьми проблемы и похожи, но они никогда не идентичны. Так, все сосновые деревья очень сходны между собой (иначе мы не считали бы их соснами), однако ни одно не может в точности повторить другое. В силу этих факторов схожести и различия трудно обобщить бесчисленное множество вариаций процесса индивидуации. В действительности каждый человек совершает в этом процессе что-то неповторимое, присущее только ему.

Многие люди критиковали юнгианский подход из-за отсутствия в нём систематического изложения психологического материала. Но такие критики забывают, что сам этот материал - это живой опыт, переживания, заряженные эмоциями, которые по своей природе иррациональны и переменчивы. Поэтому систематизировать его можно лишь в самых общих чертах. Современная глубинная психология в своём развитии столкнулась с теми же трудностями, что и физика элементарных частиц. Другими словами, когда мы имеем дело со среднестатистическими величинами, то рациональное систематическое описание фактов возможно, но, пытаясь описать отдельное психическое явление, мы не можем сделать больше, чем представить честную картину его с возможно большего количества ракурсов. Точно так же учёные должны признать, что не знают, что такое свет. Они могут утверждать лишь, что при одних условиях постановки эксперимента свет, очевидно, состоит из частиц, тогда как при других - представляется, что он волна. Но неизвестно, чем же он является на самом деле. Психология подсознательного и любое описание процесса индивидуации сталкиваются с аналогичными трудностями дефиниций. Но мы попытаемся дать здесь краткое описание их наиболее типичных черт.

Первые проявления подсознательного

Для большинства людей годы молодости характеризуются состоянием постепенного пробуждения, в процессе которого индивидуум постепенно начинает понимать мир и самого себя. Детство является периодом огромного эмоционального напряжения, и первые сны ребёнка часто выявляют в символической форме базовую структуру психики, показывая, как она позднее скажется на судьбе конкретной личности. В качестве примера Юнг однажды рассказал группе студентов о молодой женщине, которую постоянно преследовало чувство тревоги, дошедшее до такой степени, что она наложила на себя руки в двадцать шесть лет. ещё ребёнком ей приснилось, что в спальню, где она лежала в кровати, вошёл Мороз Красный Нос и ущипнул её за живот. Она проснулась и обнаружила, что сама ущипнула себя. Но сон не испугал её, она просто запомнила его. Тот факт, что она не реагировала эмоционально на странную встречу с демоном холода - демоном замороженной жизни, не предвещал ничего хорошего в будущем и сам по себе был ненормальным. Позднее она покончила с собой так же холодно и бесстрастно. Из этого единственного сна можно вывести трагическую судьбу сновидицы, предугаданную её детской душой.

Иногда будущее в символической форме предвещается не сном, а каким-то очень ярким и незабываемым реальным событием. Хорошо известно, что дети часто забывают события, кажущиеся важными для взрослых, но сохраняют отчётливые воспоминания о каком-нибудь никем больше не замеченном случае или истории. При внимательном изучении любого из таких детских воспоминаний мы обычно обнаруживаем, что оно олицетворяет (если рассматривать его как символ) основную проблему формирующейся детской психики. Когда ребёнок достигает школьного возраста, у него начинает складываться эго, наступает этап приспособления к внешнему миру. Этот этап обычно сопровождается рядом болезненных переживаний. В то же время некоторые дети начинают ощущать себя очень отличающимися от других. И это ощущение своей непохожести, неповторимости вызывает чувство грусти, частично объясняющее чувство одиночества у многих подростков. Несовершенство мира, его зло, с которыми подросток сталкивается как внутри самого себя, так и вовне, становятся осознанными; он вынужден стараться справиться с настойчивыми, но ещё неосознанными внутренними импульсами, а также с проблемами внешнего мира.

При нарушении нормального пути развития сознания дети часто уходят от внешних или внутренних трудностей, замыкаясь в себе как в крепости, и когда такое происходит, их сновидения и символические картины подсознания до странного часто являют мотив круга, квадрата или «ядра», что мы рассмотрим подробнее ниже. Это имеет связь с вышеупомянутым психическим ядром, жизненным центром личности, из которого начинается всё структурное развитие сознания. Естественно, что образ такого центра будет проявляться особенно ярко в том случае, когда психическая жизнь индивидуума оказывается под угрозой. Из этого центра или ядра направляется (насколько нам известно) весь процесс формирования самосознания. При этом эго, судя по всему, выступает двойником или структурной парой первоначального центра.

На этом раннем этапе многие дети серьёзно пытаются найти в жизни какой-то смысл, чтобы справиться с хаосом, переполняющим их внутренний и внешний мир. Других влечёт ещё скрытый в подсознании поток унаследованных и инстинктивных архетипических стереотипов.

Последних не интересует глубинное значение жизни, потому что их опыт любви, общения с природой, спортивных игр и работы и так удовлетворяет их своим непосредственным значением. Они вовсе не обязательно более поверхностны - обычно их несёт по жизни с меньшими трениями и волнениями, чем более склонных к самоанализу сверстников.

Аналогичным образом, если ехать на автомобиле или поезде, не выглядывая наружу, только моменты трогания, торможения и внезапные повороты дают понять, что вы вообще двигаетесь.

Настоящий процесс индивидуации - осознанное взаимодействие со своим внутренним центром (психическим ядром) или Самостью - обычно начинается с ощущения душевной боли, сопровождаемой страданием. Такой начальный толчок подобен своего рода «призыву», хотя мы не часто понимаем это. Эго, напротив, воспринимает его как помеху своей воле или желанию, проецируя обычно источник помехи на какой-либо посторонний объект. Бог, материальные затруднения, начальник, супруг или что-то ещё может оказаться для эго козлом отпущения. Или же внешне все выглядит благополучно, но в действительности человек изнывает от мертвенной скуки, опустошающей и лишающей смысла все вокруг. Многие мифы и сказки символически описывают эту начальную стадию процесса индивидуации под видом заболевшего или начавшего стареть короля. Читателю знакомы и такие типичные сюжетные приёмы, как описание бесплодной королевской четы; чудовища, похитившего всех женщин, детей, лошадей и сокровища королевства; или демона, преграждающего путь армии короля или его кораблю; или тьмы, холода и засухи (наводнения), напавших на страну. Другими словами, первая встреча с Самостью выглядит подобно мрачной тени, нависшей над будущим. Словно «внутренний друг» пришёл как охотник, чтобы заманить беспомощно борющееся эго в западню.

Из мифов видно, что волшебная вещь или талисман, которые могут избавить короля и его страну от несчастья, всегда представляют собой что-то весьма необычное. В одной сказке, чтобы вылечить короля, нужен «белый дрозд» или «рыба с золотым кольцом в жабрах». В другой король хочет заполучить «живую воду», или «три золотых волоска с головы дьявола», или «золотую косу царь-девицы» (а затем, естественно, и владелицу косы).

Как бы то ни было, вещь, которая может изгнать дьявола, всегда уникальна, и найти её непросто.

То же самое происходит и с человеком при первом в его жизни кризисе. Он ищет нечто, что невозможно найти или о чём ничего не известно. В такие моменты совершенно бесполезны все добронамеренные и чуткие советы, призывающие постараться быть ответственнее, взять отгул, не надрываться на работе (или работать усерднее), больше или меньше контактировать с людьми, или придумать себе какое-нибудь хобби. Ни один из подобных советов не поможет или, в лучшем случае, поможет один из тысячи. Имеется, видимо, лишь один эффективный способ.

Его суть в том, чтобы встретить приближающуюся темноту лицом к лицу, без предубеждения и совершенно искренне, и постараться понять, в чём се скрытая цель и что она хочет от вас.

Потайная цель надвигающейся темноты обычно настолько необычна, уникальна и неожидаема, что разгадать её удаётся, как правило, лишь через сновидения или фантазии, рождаемые подсознанием. Если сосредоточить своё внимание на подсознании, избегая скоропалительных суждений или неприятия, оно может выплеснуть в сознание поток символических образов и подсказок. Но так бывает не всегда. Иногда оно сначала предлагает серию болезненных открытий: что в вашем осознанном поведении и в вас самих не так. А затем начинается процесс усвоения горьких истин.

Осознание тени

Независимо от того, в какой форме впервые проявится подсознание: как проблеск познания или как горькое откровение - через некоторое время обычно возникает необходимость скорректировать осознанное поведение в соответствии с полученной информацией, то есть принять «критику» подсознания. Через сновидения человек знакомится с теми аспектами своей личности, на которые он предпочитал по различным причинам смотреть сквозь пальцы. Этот процесс Юнг назвал осознанием Тени (он использовал слово «тень» для обозначения этой части подсознания, потому что она довольно часто появляется в сновидениях в образе человека).

Но Тень не представляет собой подсознание целиком, а только неизвестные или мало известные свойства и признаки эго - те его аспекты, которые большей частью принадлежат к личностной сфере и вполне могли бы быть осознанными. Отдельные качества, присущие Тени, могут также складываться из коллективных влияний, приходящих из источников, лежащих за пределами личной жизни индивидуума.

При попытке увидеть свою Тень человек начинает замечать у себя (к своему стыду) те качества и импульсы, наличие которых он обычно отрицает, хотя и различает у других: эгоизм, леность ума и небрежность мысли, прожектерство, безответственность и трусость, чрезмерная страсть к деньгам и вещам - одним словом, все те грешки, о которых раньше он думал: «Ерунда, никто этого не заметит и, вообще, кто не без греха».

Если при попытке приятеля обвинить вас в допущенной ошибке, вы чувствуете, что выходите из себя, знайте, что это проявляется часть вашей Тени, которую вы не осознаете. Конечно, естественно испытывать раздражение, когда другие люди, ничуть не лучше вас, критикуют за свойственные Тени недостатки. Но что остаётся делать, когда вас упрекают ваши собственные сновидения - ваш внутренний судья? Вот тогда-то эго и оказывается в ловушке и ему остаётся только смущенно замолчать. Затем начинается болезненная и длительная работа по самовоспитанию, психологическую сложность которой можно сравнить с трудами Геркулеса. Вы помните, что первой задачей бедняги было очистить за день Авгиевы конюшни, в которых за многие десятилетия скопилось столько навоза от сотен голов скота, что обыкновенный смертный впал бы в уныние от одной мысли об этом.

Тень проявляется не только в том, чего мы не делаем, но и в спонтанных, ненамеренных действиях. Не успеешь подумать, а колкость прозвучала, интрига готова, неправильное решение принято - и вот результаты, которых никто не хотел и не замышлял. Более того, Тень в гораздо большей степени подвержена тлетворному коллективному влиянию, чем сознание её владельца. Например, когда человек один, он чувствует себя относительно в порядке. Но как только кто-то вокруг начинает заниматься дурными делами, его так и тянет к ним присоединиться из опасения, что в противном случае его сочтут за дурака. В итоге он даёт волю импульсам вовсе ему не свойственным. Характерно, что при контактах с людьми одного пола на Тень каждого из нас как бы накладываются Тени присутствующих, усиливая общие недостатки. А Тень у лиц противоположного пола нас почти не раздражает, и мы легко прощаем им её присутствие.

Вот почему в сновидениях Тень появляется в образе личности, пол которой совпадает с полом сновидца.

Примером может послужить следующий сон, приснившийся мужчине сорока восьми лет, который старался жить главным образом для себя и ни от кого не зависеть, усердно работал на службе и над самим собой, при этом подавлял в себе тягу к удовольствиям и спонтанным поступкам в гораздо большей мере, чем подходило бы его истинной природе: «У меня был очень большой дом в городе, но я, хотя и жил в нём, ещё не изучил его как следует.

Для лучшего знакомства я прошелся по дому и обнаружил несколько комнат, главным образом в подвале, о которых ничего не знал. Там были двери, ведущие в другие подвалы и даже на подземные улицы. Я почувствовал беспокойство, обнаружив, что несколько из них не закрыты, а на некоторых не было и замков.

Ведь кругом работали люди, которые могли проникнуть в дом. Поднявшись на первый этаж, я прошёл на задний двор, где тоже обнаружил выходы на улицу или в другие дома. Только я начал осматриваться, как ко мне подошел громко смеющийся мужчина и заявил, что мы с ним старые школьные друзья. Я тоже его вспомнил, и пока он рассказывал мне о своей жизни, мы направились к выходу, а затем пошли бродить по улицам.

Воздух был залит странным полусветом. Мы шли по огромной, идущей по кругу улице, огибающей сквер, когда мимо нас внезапно пробежали галопом три лошади. Это были красивые сильные животные, дикие, но хорошо ухоженные, хотя и без наездников (может быть, они сбежали от военных?)».

Лабиринт странных коридоров, залов и незапертых выходов в подвале воссоздаёт древнеегипетские представления о загробном мире и является хорошо известным символом, означающим подсознание с его неизведанными возможностями. Он знаменует также «открытость» влиянию как подсознательной Тени, так и сверхъестественных и чуждых человеку сил. Можно сказать, что подвал означает основу психики сновидца. На заднем дворе (символизирующем ещё не раскрытый душевный потенциал психики) внезапно появляется старый школьный друг. Он явно олицетворяет другой аспект самого сновидца - бывший составной частью его жизни в детстве, но давно утраченный и забытый. Часто случается, что качества, присущие человеку в детские годы, например веселость, вспыльчивость или, может быть, доверчивость, внезапно исчезают, и не понятно, куда и каким образом они ушли. Именно такая утраченная часть характера сновидца теперь возвращается (с заднего двора) и вновь старается завязать дружбу. Этот образ является, вероятно, отражением утраченной способности сновидца наслаждаться жизнью, а также его Тени, обращённой во внешний мир.

Мы вскоре поймём, почему сновидец ощутил «беспокойство» как раз перед встречей с этим внешне безобидным старым другом. Когда он гуляет с ним по улице, выскакивают лошади.

Сновидец думает, что они, возможно, сбежали из воинской части (иначе говоря, сбежали от сознательной дисциплины, характеризовавшей до сих пор его жизнь).

Тот факт, что лошади были без наездников, показывает, что инстинктивные влечения могут выйти из-под контроля сознания. В образах старого друга и лошадей вновь появляется та до сих пор отсутствовавшая позитивная сила, в которой так остро нуждался сновидец.

Эта проблема часто возникает, когда человек сталкивается с «другой стороной» самого себя. Тень обычно содержит ценности, в которых нуждается сознание, но форма, в которую они облечены, затрудняет их использование. Коридоры и большой дом в этом сне означают также, что сновидец ещё не знает собственных духовных масштабов и не способен пока реализовать их. Тень в этом сновидении типична для личности интроверта (человека, стремящегося отойти как можно дальше от внешней жизни). У человека открытой натуры - экстраверта, более обращённого к внешним объектам и окружающей его жизни, Тень будет выглядеть совершенно иначе.

Один молодой человек, обладая очень живым темпераментом, неоднократно осуществлял то один, то другой проект в бизнесе, и каждый раз успешно; в то же время его сновидения настаивали, чтобы он довёл до конца начатый им личный творческий замысел. Приведём один из его снов: «На диване, натянув на голову покрывало, лежит мужчина. Это головорез, по национальности француз, готовый на любое преступление. Вниз по лестнице меня сопровождает чиновник, и я знаю, что против меня задуман заговор: француз должен как бы нечаянно убить меня. (Так это должно выглядеть со стороны). Когда мы подошли к выходу, злодей действительно подкрался ко мне сзади, но я был начеку. Высокий дородный господин (весьма богатый и влиятельный) внезапно прислоняется к стене позади меня, почувствовав себя плохо. Воспользовавшись случаем, я моментально убиваю чиновника, всадив нож ему в сердце. Звучит реплика: «Появилась водянистая капелька». Теперь я в безопасности. Француз не нападет на меня, поскольку его босс мертв. (Чиновник и удачливый дородный господин оказываются одним и тем же лицом, причём последний каким-то образом встаёт на место первого)».

Головорез представляет неявную сторону сновидца - его внутренний мир, достигший совершенно жалкого состояния. Он лежит на диване (то есть пассивен) и натягивает на лицо покрывало, желая, чтобы его оставили в покое. С другой стороны, чиновник и процветающий дородный господин (каким-то образом составляющие одно лицо) олицетворяют внешне успешную деятельность сновидца. Внезапная болезнь дородного мужчины связана с тем фактом, что сновидец действительно несколько раз болел, когда позволял своей динамичности и энергии слишком мощно проявиться во внешней жизни. Но этот удачливый господин не имел крови в жилах - там была лишь водянистая жидкость, означающая, что внешняя амбициозная деятельность сновидца безжизненна и бескровна, как у автомата. Таким образом, если дородный муж будет убит, это не будет настоящей потерей. Под конец сна француз как-то просветляется. Он явно представляет положительную теневую фигуру, обернувшуюся отрицательным и опасным персонажем лишь потому, что сознание сновидца не согласилось с этим.

Приведённый сон показывает нам, что Тень может состоять из многих различных элементов: например, из неосознанной амбиции (удачливый дородный муж) и сосредоточенности на внутреннем мире (француз). Более того, на сеансе психоанализа упоминание о французах вызвало у пациента ассоциацию с их прекрасным умением флиртовать и заводить романы. Следовательно, две теневые фигуры представляют ещё и две хорошо известные побудительные силы - власть и секс. Властный мотив появляется одновременно под двумя личинами - чиновника и преуспевающего господина.

Чиновник или государственный служащий символизирует адаптацию к коллективу, тогда как преуспевающий мужчина олицетворяет амбициозность, хотя понятно, что и то, и другое служит силе власти. Когда сновидцу удаётся остановить эту опасную внутреннюю силу, француз внезапно перестаёт казаться опасным. С другой стороны, секс - не менее опасная управляющая нами сила - также отступает.

Ясно, что проблема Тени играет большую роль во всех политических конфликтах. Если человек, видевший этот сон, не отнесся бы внимательно к проблеме своей Тени, он мог бы легко отождествить отчаянного француза с коммунистической «угрозой», а чиновника и процветающего господина - с «падкими до денег капиталистами». При таком подходе он не заметил бы, что внутри его имеются столь противоположные по значению элементы. Проявления наших подсознательных устремлений у других людей называются «проекцией» или «влиянием». Такие влияния можно в большом количестве обнаружить в идеологии и пропаганде любой страны, как, впрочем, и в «кухонных дискуссиях».

Всевозможные влияния затрудняют наше восприятие друзей, лишая его объективности и подрывая таким образом возможность подлинно человеческих взаимоотношений.

Имеется ещё одна отрицательная сторона проецирования вовне нашей Тени. При отождествлении её, например, с коммунистами или капиталистами, часть нашей личности переходит туда, покидая нас. В результате мы будем постоянно (хотя и непроизвольно) действовать в ущерб себе, поддерживая тем самым другую сторону и неосознанно помогая врагу. И наоборот, если мы осознаем влияние Тени и можем обсуждать с людьми, на которых это влияние проецируется, любые проблемы без страха и враждебности, но с вниманием, тогда появится шанс взаимопонимания или, по крайней мере, примирения.

Станет ли Тень нашим другом или врагом, зависит главным образом от нас самих. Как показывают оба выше рассмотренных сновидения, Тень вовсе не обязательно находится в оппозиции. На деле она в точности подобна любому человеку, ради сосуществования с которым приходится то в чём-то уступить, то в чём-то пойти наперекор, а то и что-то полюбить - в зависимости от ситуации. Тень становится враждебной, только когда её игнорируют или недопонимают.

В отдельных случаях индивидуум ощущает потребность проявить худшую сторону своего характера, подавляя лучшую. В таких случаях Тень является в его снах в образе положительного героя. Но человеку, эмоции и чувства которого ближе к естеству, Тень может явиться в образе холодного и неприятного интеллектуала, который в этом случае олицетворяет скрываемые колкости и неприятные мысли. Таким образом, функция Тени (независимо от принимаемой формы) состоит в олицетворении противоположной стороны эго и тех качеств, которые больше всего не нравятся её носителю в других людях.

Было бы слишком просто, если можно было бы сделать Тень частью своей осознаваемой личности лишь через честность с самим собой и саморефлексию. К сожалению, такие попытки не всегда срабатывают. Внутри теневой части психики каждого из нас существуют такие страстные эмоции, с которыми доводы рассудка могут и не справиться. В этом плане приходящий извне горький опыт может иногда оказаться полезным. Условно говоря, чтобы остановить порывы и побуждения Тени, надо, чтобы вам на голову упал кирпич. Иногда, чтобы обуздать их, требуется героическое сверхчеловеческое усилие, но такое возможно обычно лишь при поддержке со стороны Великого человека внутри нас (Самости).

Тот факт, что Тень содержит всеохватывающую силу непреодолимого влечения, не означает, однако, что её во всех случаях следует героически подавлять. Иногда Тень является сильной, потому что побуждение Самости действует в том же направлении. В этом случае трудно разобраться, что же стоит за внутренним давлением - Самость или Тень. В том, что касается подсознания, человек, к сожалению, находится в такой же ситуации, как на местности, освещённой лунным светом: все предметы расплывчаты, сливаются друг с другом, и никогда не разберёшь, что где находится или где начало, а где конец. (Это состояние известно под термином «загрязнение» содержимого подсознания).

Называя один из элементов подсознательного Тенью, Юнг соотносил это с достаточно определённым фактором.

Но бывает, что все неизвестное для эго перемешивается с Тенью, включая и в высшей степени ценные и значительные силы. Кто, например, мог бы поручиться, был ли француз-головорез из приведённого выше сна опустившимся бродягой или достойным уважения интровертом. Или несущиеся скакуны из другого сновидения: следовало ли позволять им бежать без узды. Если само сновидение не раскрывает ситуацию, решение должен принять тот, кому оно явилось.

Если приснившийся персонаж воплощает достойные, жизненно важные силы, их следует включить в личный опыт, а не подавлять. Тут эго решает, откажется ли оно от гордыни и самодовольства, чтобы пережить нечто с виду весьма мрачное, но в действительности не являющееся таковым. Для этого могут потребоваться такие же жертвы и решимость, как и при укрощении непреодолимого влечения, но в противоположном смысле.

Этические трудности, возникающие при столкновении человека со своей Тенью, хорошо описаны в 18-й книге Корана, повествующей о встрече Мусы в пустыне с Хадиром («Зеленым» или «первым рабом Бога»). Они продолжают свой путь вместе, при этом Хадир выражает опасение, что Муса не сможет смотреть на его деяния без возмущения, и предупреждает, что расстанется с ним, если Муса не примет его поступков и не поверит ему.

Вскоре после этого разговора Хадир топит рыбацкую лодку бедных селян. Затем на глазах у Мусы убивает симпатичного юношу и, наконец, восстанавливает рухнувшую стену города неверных. Муса не может не выразить своего возмущения, и Хадир вынужден покинуть его. Но перед расставанием он объясняет мотивы своих действий. Утопив лодку, он в действительности спас её для владельца, потому что пираты собирались украсть её. Ведь рыбаки могут достать лодку со дна. Симпатичный юноша готовился совершить преступление; убив его, Хадир спас его набожных родителей от бесчестья. Восстановив обрушившуюся стену, он спас от разорения двух набожных молодых людей, спрятавших под ней свои богатства. Лишь тогда Муса, возмущение которого было безгранично, понял (правда, слишком поздно), что поспешил с выводами. Поступки Хадира выглядели абсолютным злом, но это не соответствовало действительности.

При наивном восприятии этой притчи можно подумать, что Хадир является непокорной, капризной, злой Тенью набожного и законопослушного Мусы. Но это не так. В гораздо большей степени Хадир олицетворяет некие тайные богодухновенные действия (аналогию можно найти в известном индийском сюжете, лежащем в основе романа «Король и труп» Генри Циммера). Я не случайно сослалась не на сон, чтобы проиллюстрировать эту щекотливую проблему, а выбрала известную притчу из Корана - потому что она даёт такое полное обобщение жизненного опыта, которое редко встретишь в чьем-то индивидуальном сне.

Когда в наших сновидениях появляются тёмные личности, будто желающие чего-то от нас, мы не можем с уверенностью сказать, олицетворяют ли они лишь теневую сторону нас самих или нашу Самость, или то и другое одновременно. Угадать наперёд, символизирует ли отрицательный персонаж недостаток, который мы должны побороть, или же полную значения часть жизни, которую следует принять, - это одна из наиболее трудных проблем на пути к индивидуации. Более того, образы, встречающиеся во сне, часто настолько хрупки и сложны, что нельзя быть уверенным в точности их истолкования. Тогда всё, что остаётся, - это смириться с дискомфортом этических сомнений и продолжать смотреть сны, не принимая окончательных решений или обязательств. Это напоминает ситуацию, в которой оказалась Золушка, когда мачеха разбросала перед ней горсть хороших и испорченных горошин, потребовав разделить их. И хотя дело казалось совершенно безнадёжным. Золушка с усердием принялась за сортировку - тут ей и пришли на помощь голуби (а в некоторых версиях муравьи). Эти помощники символизируют таящиеся глубоко в подсознании импульсы, ощутимые только в трудных ситуациях и подсказывающие выход из них.

Обычно где-то в самой глубине своего существа человек обычно прекрасно понимает, куда он должен направиться и что сделать. Но иногда случается, что паяц, которого мы зовем «я», так сбивает нас с толку, что внутренний голос не может достучаться до сознания. Порой все попытки понять намёки подсознания оканчиваются неудачей. И остаётся одно: набраться храбрости и поступить по наитию, будучи при этом готовым к смене курса, если вдруг подсознание подскажет другой путь. Может статься (и это типично), что человек скорее предпочтёт сопротивляться побуждению подсознания, несмотря на ощущение противоестественности своих действий, чем поставить под вопрос то человеческое, что в нём есть. (Так происходит с теми, кто ощущает предрасположенность к преступлению и кому надо его совершить, чтобы почувствовать себя самим собой).

Сила и внутренняя ясность, необходимые для того, чтобы принять решение, тайно исходят от Великого человека, не желающего слишком раскрываться. Может быть, Самость хочет, чтобы эго сделало самостоятельный выбор. А может, она нуждается в помощи сознания, чтобы проявить себя. Когда заходит речь о сложных этических проблемах, никому не дано разобраться в поступках других людей. Каждый сам должен изучить свои проблемы и попытаться определить, какое решение будет для него правильным. Как сказал один много переживший дзен-буддистский наставник, мы должны следовать примеру пастуха, «с кнутом в руках следящего за тем, чтобы его стадо не паслось на чужих лугах».

Эти новые открытия глубин психологии не могут не привести к некоторым изменениям в наших коллективных этических воззрениях, поскольку теперь мы будем вынуждены использовать для оценки любых человеческих действий более индивидуальный и утончённый подход.

Открытие подсознания является одним из самых далеко идущих открытий последнего времени. Но тот факт, что признание реальности подсознательного сопряжено с необходимостью честного самоизучения и переустройства своей жизни, побуждает многих вести себя так, словно ровным счётом ничего не случилось. Чтобы воспринимать подсознание всерьёз и биться над задачами, которые оно ставит, требуется большое мужество. Большинство людей слишком праздны, чтобы серьёзно задуматься даже об известных им огрехах в своей нравственности, и, тем паче, чересчур ленивы для анализа влияний подсознательного.

Женщина внутри: анима

Сложные и деликатные вопросы возникают не только из-за деятельности Тени. Часто их поднимает другой «внутренний персонаж». В снах мужчин он олицетворяется в подсознании образом женщины, а в снах женщин - наоборот, образом мужчины. Часто этот второй символический персонаж действует за спиной Тени, создавая дополнительные и специфические проблемы. Юнг назвал его «анимус» в мужской и «анима» в женской ипостаси.

Анима - это олицетворение всех проявлений женственного в психике мужчины: таких как смутные чувства и настроения, пророческие озарения, восприимчивость к иррациональному, способность любить, тяга к природе и - последнее по порядку, но не по значению - способность контакта с подсознанием. Не случайно в древности для разгадывания воли богов и установления связи с ними использовались именно жрицы (подобно греческой Сивилле). Особенно наглядный пример восприятия анимы как внутреннего персонажа мужской психики мы обнаруживаем у знахарей и прорицателей (шаманов) эскимосов и других северных племён. Некоторые из них даже носят женскую одежду, либо изображают на своей одежде женские груди, чтобы показать женскую сторону своей природы, позволяющую связываться со «страной духов» (то есть, с подсознанием).

В одном из дошедших до нас случаев молодой человек проходил обряд посвящения под руководством старшего шамана, в ходе чего был закопан в снежную яму. Он впал в состояние дремоты и полного опустошения. В этом состоянии, подобном коме, он внезапно увидел излучающую свет женщину. Она научила его всему, что требовалось, и, став позднее его духом-хранителем, помогала ему, связывая его с силами потустороннего мира. Здесь анима предстаёт как олицетворение мужского подсознания.

Индивидуальные проявления мужской анимы складываются, как правило, под воздействием материнских черт. Если мать человека оказывает отрицательное влияние, то его анима чаще всего будет проявляться в раздраженных, подавленных настроениях, состоянии неуверенности, тревоги и повышенной возбудимости.

(Однако преодоление подобных негативных воздействий лишь помогает упрочить мужественность). В душе такого мужчины отрицательный образ матери - анима - бесконечно повторяет «Я никчемен. Все бессмысленно. У других все иначе, чем у меня. Ничто меня не радует». Такие настроения вызывают хандру, страх заболеть, стать импотентом или жертвой несчастного случая. Вся жизнь видится тягостной и печальной. Это может даже довести человека до самоубийства; анима тогда становится демоном смерти. В такой роли она появляется в кинофильме Кокто «Орфей».

Французы называют дам, подобных аниме, роковыми женщинами, (Этот мрачный типаж несколько смягчён в образе Царицы Ночи в опере Моцарта «Волшебная флейта»). Греческие сирены или немецкие лорелеи олицетворяют другой опасный аспект анимы - склонность предаваться разрушительным иллюзиям. Приводимая ниже сибирская сказка иллюстрирует поведение такой разрушительной анимы:

«Однажды одинокий охотник повстречал в лесной чаще у реки красивую женщину. Она помахала ему с другого берега и запела:

Приди ко мне, добрый молодец, приди в тишь закатную.

Иди же скорей, извелась я тебя ожидаючи.

Дай обнять мне тебя, дай обнять скорей.

Моё гнездышко уже ждёт тебя, ждёт тебя мое гнездышко.

Приди же ко мне, добрый молодец, сей же миг в тишь закатную.

Охотник разделся и переплыл через реку, но тут женщина обернулась совой и улетела смеясь. Когда же он поплыл обратно за одеждой, то утонул в ледяной стремнине».

В этой сказке анима символизирует неосуществимую мечту о любви, счастье и материнском тепле («гнездышко») - мечту, уводящую далеко в сторону от реальности. Охотник тонет, потому что погнался за обольстительной, но не реализуемой фантазией.

Кроме того, негативный образ анимы может проявиться у мужчин в форме острых, язвительных, оскорбительных реплик, обесценивающих все и вся. Они всегда в чём-то упрощают истину, искажая её до неузнаваемости, и потому несут разрушительный заряд Во всём мире распространены сказания, в которых действует дева-отравительница. Это красавица, в одеждах которой обычно таится оружие или смертоносный яд. Ими она убивает своих любовников в первую же ночь. В этом обличье анима так же холодна и своенравна, как и некоторые необъяснимые аспекты самой природы В Европе она и по сей день даст о себе знать верой в ведьм.

С другой стороны, когда восприятие матери у мужчины позитивно, это тоже может повлиять на аниму характерным образом. Мужчина либо становится женоподобным, либо его начинают всячески превозносить женщины, что никак не способствует преодолению трудностей жизни. Такого рода анима может превратить мужчину в сентименталиста или сделать его обидчивым, как старая дева, или чувствительным, как принцесса на горошине (ощущавшая помеху, как известно, под тридцать перин).

Встречаются и более тонкие проявления негативной анимы. В некоторых сказках они заключены в образе принцессы, загадывающей претендентам на её руку и сердце загадки или предлагающей им сыграть в прятки. Не угадавшего или найденного казнят - принцесса всегда одерживает победу. Анима в таком обличье вовлекает мужчин в деструктивную интеллектуальную игру. Мы можем заметить, что в результате хитрости анимы диалог с ней получается неврастенического псевдоинтеллектуального толка и лишь отрывает мужчин от реальной жизни с се проблемами. Избыточность размышлений о жизни приводит к отрыву от неё и утрате непосредственности восприятия и самовыражения.

Чаще всего анима проявляется как эротическая фантазия. Таковые обычна возникают у мужчин после просмотра соответствующих кинофильмов, посещения стриптиз-шоу или разглядывания порнографических журналов. Это грубый, примитивный аспект анимы, который становится навязчивым, когда мужчине не хватает нормальных чувственных отношений, то есть когда его восприятие жизни остаётся инфантильным.

Во всех этих проявлениях анима, так же как и Тень, обладает свойством проекции, вызывающим у мужчин впечатление, будто речь идёт о качествах какой-то определённой женщины. Именно присутствие анимы заставляет мужчину внезапно влюбиться, когда, впервые увидев женщину, он сразу видит, что это - «она». Мужчина чувствует, будто давным-давно знает эту женщину, и влюбляется в неё так безнадёжно, что для посторонних это выглядит полным сумасшествием. Женщины, обладающие «сказочным характером», особенно притягивают к себе такие проекции анимы, потому что мужчины могут приписать почти всё что угодно созданию столь чарующе неопределённому, что любая фантазия его не покажется слишком невероятной.

Проецирование анимы в такой внезапной и бурной форме, как влюблённость, может нарушить семейную жизнь, породив так называемый «любовный треугольник» с его очевидными проблемами. Приемлемое решение такой ситуации можно найти, только распознав аниму как внутреннюю силу. Тайная цель подсознания в создании таких трудностей заключается в том, чтобы подтолкнуть личность к развитию и большей зрелости путём формирования цельности сначала в подсознании, а затем переведения её в область сознательного.

Но я уже достаточно сказала о негативных аспектах анимы. Пора поговорить и о позитивных сторонах, которых ничуть не меньше.

Например, благодаря аниме возможен верный выбор супруги. Не менее важной является и другая функция: когда логическое мышление человека не способно различить скрытые в подсознании факты, анима помогает раскрыть их. ещё серьёзнее роль анимы в настраивании разума на одну волну с внутренними ценностями.

Тем самым открывается путь к потайным глубинам внутреннего «я». Это выглядит, как будто на внутреннем «радиоприёмнике» найдена та волна, что позволяет без помех слышать голос Великого человека. В установлении этой связи анима берёт на себя роль проводника или посредника по отношению к внутреннему миру Самости. Именно эту роль она исполняет в приведённом выше примере шаманского ритуала посвящения, такова же роль Беатриче в «Божественной комедии» Данте, как и богини Исиды, являющейся во сне Апулею, знаменитому автору «Золотого осла», чтобы подготовить его к более духовной жизни.

Сновидение сорокапятилетнего психотерапевта может помочь уяснить, каким образом анима может стать внутренним проводником. Когда этот человек ложился спать, то подумал, что в одиночку, без поддержки церкви, трудно идти по жизни. Он почувствовал, что завидует людям, о которых по-матерински заботится какая-нибудь община. (Он родился в протестантской семье, но с тех пор утратил религиозные убеждения). А потом ему приснился сон:

«Я нахожусь в приделе старой церкви, заполненном людьми. Вместе с матерью и женой я сижу в конце придела, будто бы на дополнительных местах. Подобно священнику я должен отслужить мессу, и в руках у меня большой требник, а может, молитвенник. Я очень волнуюсь. Эта книга незнакома мне, и я не могу найти нужный текст. Я волнуюсь, потому что мне скоро начинать, а тут ещё мать с женой отвлекают болтовней о всяких пустяках. Органная музыка стихает, все уже ждут меня; я решительно встаю и прошу одну из монахинь, стоящих коленопреклоненно впереди, подать мне её требник и указать в нём нужное место, что она послушно исполняет. В этот момент та же самая монахиня, подобно служке, ведёт меня к алтарю, который находится где-то позади и левее меня. Такое впечатление, что мы приближаемся к нему из бокового нефа. Требник похож на лист с рисунками из твёрдой и толстой бумаги трёх футов в длину и фут в ширину, на которой колонки текста чередуются со старинными рисунками. Прежде чем начну я, часть литургии должна прочесть монахиня, а я все ещё не могу найти нужное место. Монахиня сказала мне, что это пятнадцатый абзац, но цифры нечётки и я не могу найти его. Тем не менее я с решимостью поворачиваюсь к прихожанам и всё-таки нахожу пятнадцатый абзац (предпоследний на листе), хотя не уверен, смогу ли разобрать слова. Но всё равно хочу попытаться. Тут я просыпаюсь».

Этот сон означает символический ответ подсознания на мысли, посетившие сновидца накануне вечером. Фактически сон говорит ему: «Ты сам можешь стать священником твоей собственной внутренней церкви - церкви твоей души». Таким образом, сон показывает, что сновидец пользуется помощью и поддержкой церкви, но не внешней, а обитающей в его собственной душе.

Находящиеся в церкви люди (то есть качества его психики) хотят, чтобы он действовал как священник и отслужил мессу. При этом не имеется в виду настоящая служба, так как фигурирующий во сне требник сильно отличается от настоящего. Создаётся впечатление, что идея мессы использована как символ, означающий акт жертвоприношения в присутствии божества, с которым человек может войти в контакт. Такая трактовка этого символа, конечно, не является общеприменимой, а представляет лишь частный случай. Характерно, что эта трактовка встретилась во сне протестанта, потому что активно верующие католики обычно воспринимают аниму в образе самой церкви, священные символы которой для них - символы подсознания.

У нашего сновидца не было такой духовной практики, поэтому ему приходится идти собственным путём. А сон подсказывает ему, что надо делать.

Подсказывает вот как «Твоя привязанность к матери и открытость миру (представленная во сне супругой - экстравертом) отвлекают тебя и вселяют неуверенность, а бессмысленная болтовня мешает тебе отслужить внутреннюю мессу.

Но если ты последуешь за монахиней (интровертная анима), она поможет тебе и как слуга, и как священник. У неё необычный требник, состоящий из шестнадцати древних рисунков (четыре раза по четыре). Твоя месса заключается в созерцании этих шестнадцати психических образов, открываемых твоей религиозной анимой».

Другими словами, если сновидец преодолеет внутреннюю неуверенность, вызванную материнским комплексом, он поймёт, что призван служить Богу и что сосредоточенное обдумывание смысла символических образов его души приведёт его к реализации этого призвания. В этом сновидении анима появляется, наконец, в своей истинной позитивной роли: в качестве посредника между эго и Самостью. Расположение текста и картинок по четыре указывает на то, что служба этой внутренней мессы исполняется ради целостности. Как показал Юнг, ядро психики (Самость) обычно выражает себя в виде четырёхуровневой структуры Число «четыре» также связано с анимой, поскольку её развитие, как отметил Юнг, проходит через четыре стадии. Первую стадию лучше всего символизирует образ Евы: чисто инстинктивные и биологические связи. Вторую стадию можно наблюдать в образе Елены в «Фаусте». Она олицетворяет романтический и эстетический уровень, которому ещё присущи черты сексуальности. Третья стадия представлена Девой Марией - образом, поднимающим любовь (эрос) до вершин духовной преданности. Четвёртый тип символизирует Сапиенция - высшая мудрость, превосходящая высшие святость и чистоту. Другим символом этого уровня является образ Суламифи в Песне Песней Соломона. (Психическое развитие современного человека очень редко позволяет достичь этой стадии. Очень близка к такой премудрой аниме Мона Лиза).

На этом этапе мы ограничимся констатацией того, что концепция четверичности (или «кватерности») часто встречается в определённых типах символического материала. Далее мы вернёмся к этому вопросу и рассмотрим его более обстоятельно.

Что же означает на практике роль анимы как проводника по внутреннему миру? Эта позитивная функция возникает, когда человек относится серьёзно к сновидениям, настроениям, ожиданиям и фантазиям, посылаемым его анимой, и фиксирует их в той или иной форме, например в письменных произведениях, картинах, скульптурах, музыкальных композициях или танцах. Причём, если он работает над этим терпеливо и не спеша, то из недр психики каждый раз появляются новые, более глубокие идеи и впечатления, развивающие и дополняющие предыдущий материал. После того как предмет фантазии был так или иначе зафиксирован, его надо подвергнуть проверке разумом и совестью. При этом важно рассматривать его как абсолютно реальную вещь: не должно быть никаких, даже смутных сомнений в серьёзности происходящего или подозрений, что это лишь плод вашего воображения. Если такой подход усердно практиковать в течение длительного времени, то процесс индивидуации постепенно станет единственной реальностью и сможет развиваться в его истинной форме.

Во многих литературных произведениях анима изображается как проводник и посредник на пути к внутреннему миру: «Гипноэротомахия» Франческо Колонны, «Она» Райдера Хаггарда, или как «бессмертная женщина» в «Фаусте» Гёте. В одном средневековом мистическом тексте анима разъясняет свою сущность следующим образом: «Я полевой цветок и лилия долин. Я мать совершенной любви и страха, знания и святой надежды… Я миротворец среди элементов, примиряю их друг с другом; тёплое я превращаю в холодное и наоборот, сухое - в мокрое и наоборот, а твёрдое размягчаю… В священнике я - завет, в предсказателе - слово, в мудреце - совет. Я убью и оживлю, и никто не уйдёт от меня».

В Средние века в духовной сфере произошло заметное обособление религиозного от поэтического и других направлений культуры; поэтому фантастический мир подсознания стал осознаваться четче, чем прежде. Во время этого периода рыцарский культ дамы ознаменовал попытку выделить в мужском характере женское начало - как в его проявлениях по отношению к окружающим женщинам, так и в его влиянии на внутренний мир личности.

Дама, служению которой рыцарь посвящал себя и для которой совершал героические поступки, олицетворяла, естественно, аниму. Имя носительницы Чаши Грааля в версии легенды, написанной Вольфрамом фон Эшенбахом, особенно значимо - Conduir-amour (Путеводительница в любви). Она учила героя тому, что чувства к женщине и обращение с ней не обязательно совпадают. Позднее, однако, стремление к развитию индивидуальных связей с анимой было оставлено, ибо воплощаемое в ней возвышенное начало слилось с образом Девы Марии, ставшей всеобщим объектом безграничного почитания и преклонения. Когда анима, как и Дева Мария, считалась исключительно положительным созданием, её негативные аспекты находили отражение в вере в ведьм.

В Китае образом, аналогичным образу Марии, является богиня Гуань Инь. Более популярным воплощением анимы в Китае является «Дама Луны», наделяющая своих любимцев даром поэзии или музицирования, а иногда даже и бессмертием. Этот же самый архетип в Индии представлен богинями Шакти, Парвати, Рати и многими другими; у мусульман - это Фатима, дочь Магомета.

Поклонение аниме как общепризнанному символу приносит серьёзное неудобство, выражающееся в том, что она теряет свои индивидуальные черты. С другой стороны, если рассматривать её как явление исключительно личностное, существует опасность, что, спроецировав её во внешний мир, вы не сможете обнаружить её у себя. В последнем случае человека может охватить невыносимая тревога, и он станет жертвой своих эротических фантазий или полностью зависимым от какой-то конкретной женщины.

На этой стадии только мучительное (хотя в сущности простое) решение серьёзно отнестись к игре своего воображения и к своим чувствам может предотвратить полную остановку внутреннего процесса индивидуации, поскольку лишь таким путём можно понять, что же означает рассмотренный образ внутренней реальности. Таким образом анима снова становится первоначальной «женщиной внутри», передающей жизненно важные послания Самости.

Мужчина внутри: анимус

Олицетворение мужского начала в женском подсознании - анимус - имеет, подобно аниме у мужчин, и позитивные, и негативные черты. Но анимус не так часто проявляется в форме эротических фантазий или настроений. Для него более характерна не явная, но непреклонная убеждённость. Когда такая убеждённость изливается трубным, настойчивым мужским голосом или навязывается окружающим посредством грубых скандальных сцен, то нетрудно распознать за этим женскую мужеподобность. Но даже у женщины с очень женственной внешностью анимус может представлять в не меньшей степени жёсткую, неумолимую силу. Иногда в женщинах открывается нечто упрямое, холодное и совершенно недоступное.

Одна из любимых тем, бесконечно муссируемых анимусом, звучит в размышлениях женщин примерно так: «Единственное, чего я хочу, это любви, а он не любит меня»; или: «В этой ситуации возможны два варианта и оба одинаково никудышны» (анимус никогда не верит в исключения). Мало кто может что-то противопоставить мнению анимуса, потому что в общем оно обычно всегда верно, хотя и редко подходит к конкретной ситуации. Как правило, оно звучит убедительно, но не по существу.

Так же, как характер анимы мужчин формируется под влиянием матери, у женщин основное влияние на анимус оказывает отец. Отец наделяет анимус дочери особым колоритом, определяемым несколькими бесспорными, не требующими доказательств убеждениями, которые никогда не отражают индувидуальность самой женщины.

Вот почему анимус иногда, подобно аниме, воплощает демона смерти.

В одной цыганской легенде, например, говорится об одинокой женщине, принимающей симпатичного незнакомца несмотря на приснившийся ранее сон, предупреждавший, что этот незнакомец - король смерти. Пробыв с ним вместе некоторое время, она пытает, кто он такой на самом деле. Сначала он отказывается раскрыться, заявив, что она умрет, если узнает. Она, однако, настаивает. Внезапно он признается, что является самой смертью. Женщина моментально умирает от страха.

С мифологической точки зрения красивый незнакомец является, вероятно, языческим образом отца или образом бога, выступающего здесь в роли короля мёртвых (подобно похитившему Персефону Гадесу). Но с психологической точки зрения это одно из проявлений анимуса, которому свойственно изолировать женщин от контактов с людьми вообще и особенно от контактов с реальными мужчинами. При этом мечтания о будущем, где эмоции перемежаются трезвыми рассуждениями, образуют своего рода кокон, отделяющий женщину от реальной жизни.

Негативный анимус появляется не только в роли демона смерти. В мифах и сказках он выступает в роли грабителя и убийцы, как, например, Синяя Борода, убивающий всех своих жен в потайной комнате. В этом образе анимус воплощает все те полуосознанные, холодные и разрушительные мыслишки, которые приходят к женщинам по ночам, и особенно к тем из них, кому не удастся понять, что чувство предполагает некоторую ответственность, а не только удовольствие.

Именно в такие минуты накатывают размышления о судьбе наследства и других подобных вещах, разум опутывает паутина расчётливых и злых мыслей. В таком состоянии женщина готова пожелать смерти даже близким. («Когда один из нас умрёт, я перееду в Ривьеру», - говорит жена мужу, увидев прекрасное Средиземноморское побережье, считая эту мысль относительно невинной из-за того, что она высказана вслух).

Вынашивая тайные разрушительные замыслы, жена может довести мужа - а мать довести детей - до болезни, несчастного случая или даже смерти. Бывает, что мать решает удержать детей от вступления в брак, но не осознает этого. Подобные злонамерения обычно глубоко скрыты в подсознании. (Наивная пожилая женщина однажды сказала мне, показывая портрет сына, утонувшего, когда ему было двадцать семь лет. «Я предпочитаю такой исход, чем отдать его другой женщине».)

Иногда в результате воздействия анимуса на подсознание возникают странная пассивность и паралич всех чувств, или глубокая неуверенность в себе, доходящая порой до ощущения полной никчемности. Глубоко внутри анимус нашептывает: «Ты безнадёжна. Что толку пытаться? Нет никакого смысла что-либо делать. Жизнь никогда не переменится к лучшему».

К сожалению, когда одно из таких состояний подсознания завладевает нашим разумом, нам кажется, будто это наши собственные мысли и ощущения. Эго отождествляется с ними до такой степени, что не может отдельно воспринимать их, а значит, и распознать, что они представляют собой на самом деле. Это настоящая «одержимость» явившимся из подсознания явлением. И только после того как одержимость исчезает, человек с ужасом осознает, что говорил и действовал в диаметрально противоположной своим истинным мыслям и чувствам манере, то есть был жертвой чужеродного психического фактора.

Подобно аниме, анимус включает не только негативные качества: жестокость, безрассудство, болтливость и негласные, но стойкие злобные идеи. Анимус имеет также и весьма ценные качества, его творческий потенциал может проложить путь к Самости. Нижеследующий сон сорокопятилетней женщины хорошо это иллюстрирует «Два человека в масках пробираются на балкон, а с него в дом. Они закутаны в чёрные плащи с капюшонами и, кажется, хотят замучить меня и мою сестру. Она прячется под кровать, но они выгоняют её оттуда и пытают. Затем подходит моя очередь. Главарь прижимает меня к стене, совершая магические пассы перед моим лицом. Тем временем его помощник что-то рисует на стене. Увидев это, я говорю, чтобы не разозлить их ещё больше: «О, вы хорошо рисуете!» В этот момент мой мучитель поворачивается ко мне и оказывается, что у него благородное лицо человека искусства. Он гордо говорит: «Да, действительно», - и начинает протирать очки».

Страх перед садистскими намерениями этих двух персонажей хорошо знаком сновидице, часто испытывавшей в своей дневной жизни сильные приступы тревоги, во время которых её преследовала мучительная мысль, что люди, которых она любила, в большой опасности или даже мертвы. Но тот факт, что образ анимуса в сновидении раздвоен, предполагает, что грабители олицетворяют двойственный по своему воздействию психический фактор, который может и не совпадать с этими невыносимыми мыслями. Сестра сновидицы, убегающая от мужчин, схвачена и подвергается пыткам. В действительности же сестра её умерла совсем молодой. У неё было художественное дарование, но она очень мало использовала свой талант.

Затем из сновидения вытекает, что грабители в масках на самом деле - переодетые художники и что если сновидица признает их дарование (то есть своё собственное), то они оставят свои дурные намерения.

В чём же заключается глубинный смысл этого сновидения? Он в том, что регулярно повторяющиеся приступы тревоги скрывают под собой реальную смертельную опасность, но вместе с тем - и творческую возможность. Как и у сестры, у женщины имеется определённый художественный дар, но она не уверена, сможет ли живопись стать делом се жизни.

Сон честно предупреждает, что она должна реализовать своё дарование. Если она последует этому совету, то разрушительная и мучительная энергия анимуса преобразуется в осмысленную творческую деятельность.

Как и в только что описанном сновидении, анимус часто является в виде группы мужчин. Так подсознание иллюстрирует тот факт, что анимус скорее коллективный, нежели индивидуальный образ. Из-за этого женщины тяготеют к мышлению категориями группы, особенно часто употребляя слова: «мы», «они» или «все», а также «всегда», «следует», «должны» (особенно когда через них говорит анимус).

Во многих мифах и сказках говорится о принце, превращённом колдуньей в животное или чудовище и вновь обращённого в человека любовью, что символизирует процесс, в котором анимус становится осознанным явлением (см. комментарии доктора Хендерсона о значении мотива «Красавица и Чудовище» в предыдущей главе). Очень часто героине не позволяют задавать вопросы о её таинственном и остающемся неизвестным возлюбленном и муже; или же она встречает любимого только в темноте и никак не может разглядеть его. Скрытый смысл этого заключается в том, что только нерассуждающая вера и любовь способны помочь героине вернуть жениха. Но обещание соблюдать запреты всегда нарушается, и только ценой долгих и трудных поисков и глубоких страданий ей удаётся найти возлюбленного.

Это иносказание отражает тот факт реальной жизни, что осознанное внимание, которое женщина должна уделять проблеме своего анимуса, отнимает много времени и приносит ей много переживаний. Но если она поймёт, что такое её анимус и что он делает для неё, а главное, убедится в его реальности и не позволит ему захватить свой разум, то анимус может превратиться в бесценного внутреннего соратника, который наделит её истинно мужскими качествами - инициативой, храбростью, объективностью и духовной мудростью.

В точности как анима, анимус проходит через четыре стадии развития. На первой он знаменует простую физическую силу, например, как чемпион по лёгкой атлетике или мужчина с горой мышц. На следующей стадии он олицетворяет инициативу и способность планировать свои действия. На третьей - анимус представляет «слово», зачастую реализуясь в качестве профессора или религиозного деятеля. Наконец, в четвёртой - анимус становится воплощением смысла. На этом высшем уровне он опосредует, подобно аниме, религиозный опыт, через который жизнь приобретает новый смысл.

Он придаёт женщине духовную твёрдость, невидимую внутреннюю поддержку, что компенсирует ей внешнюю мягкость. Анимус в его наиболее развитой форме способен устранить разъединённость разума женщины и её духовности, приходящую с возрастом, что усиливает её восприимчивость к новым творческим идеям в противовес мужчинам. Именно по этой причине женщины в древние времена становились у многих народов гадалками и прорицательницами. Творческая смелость их позитивного анимуса иногда рождает мысли и идеи, вдохновляющие человечество устремляться к новым свершениям.

«Внутренний мужчина» в психике женщины может спровоцировать супружеские неприятности, аналогичные описанным в разделе об аниме. Ситуация особенно усложняется, когда одержимость одного партнёра анимусом (или анимой) автоматически передаётся другому, то есть оказывает на него такое раздражающее воздействие, что он (или она) также делается одержимым. Анимус и анима всегда стремятся обеднить тематику и лексику разговора для создания атмосферы несогласия, раздраженности и неприятных эмоций.

Как я уже отмечала выше, анимус, как позитивное начало, может олицетворять предпринимательский дух, смелость, правдивость и в своих высших проявлениях духовную мудрость. Через него женщина может объективно воспринимать процесс развития своей личности, обретая собственный путь духовного развития. Это, естественно, предполагает, что её анимус перестаёт позволять себе безапелляционные высказывания. Женщина должна быть достаточно смелой и умственно раскрепощённой, чтобы усомниться в истинности собственных убеждений.

Только тогда она будет способна воспринять рекомендации подсознания, особенно если они противоречат мнению анимуса. Только тогда проявления Самости пробьются к ней и она сможет осознать их смысл.

Самость: символы целостности

Если индивидуум достаточно серьёзно и долго боролся с проблемой анимы (или анимуса) и добился прекращения отождествления с ними части своей личности, подсознание вновь изменяет характер своего влияния и выступает в новой символической форме, представляющей Самость - глубокое ядро психики. В сновидениях женщин этот центр обычно олицетворяется верховным женским образом - священнослужительницей, волшебницей, матерью-землей или богиней природы и любви. У мужчин он проявляется как человек, посвящающий в тайные образы или их хранитель (индийский гуру), мудрый старец, дух природы и так далее. Приведём два народных сказания, иллюстрирующие роль, в которой может выступать подобный персонаж.

Первое из них - австрийская легенда: «Король приказал солдатам расставить в церкви ночной караул рядом с телом чёрной принцессы, умершей в результате колдовства. Каждую полночь она встаёт и убивает часового.

Наконец один солдат, которому пришёл черед охранять, испугался и убежал в лес.

Там он встретил старика-барда, а на самом деле - Господа Бога. Музыкант рассказал ему, где спрятаться в церкви и как себя вести, чтобы черная принцесса не смогла поймать его. Благодаря волшебной помощи, солдату удаётся спасти принцессу от заклятья и жениться на ней», Ясно, что «старик-бард, а на самом деле - Господь Бог» представляет собой, выражаясь психологическими терминами, символическое олицетворение Самости. С его помощью эго избегает уничтожения и становится способно преодолеть очень опасный аспект анимы, и даже добиться его полного перерождения.

Как отмечалось выше, в женской психике Самость воплощается в женских образах. Это иллюстрирует следующая притча эскимосского происхождения: «Одинокая девушка, разочаровавшаяся в любви, встретила колдуна, путешествующего на медной лодке.

Это «Дух луны», создавший всех животных и наделяющий удачей охотников. Он насильно уносит девушку на небеса. Однажды, когда Лунный Дух куда-то отбыл, девушка пошла в избушку около его дома и встретила там женщину-лилипутку, одетую в пленку от кишок бородатого тюленя, которая предупредила гостью, что Дух луны намеревается убить её, (Оказалось, он убивает женщин, как Синяя Борода). Лилипутка сплела длинную верёвку, по которой девушка может спуститься с завязанными глазами на землю в новолуние, когда силы Духа луны ослабевают, а лилипутка может усилить эту слабость. Девушка спустилась по веревке вниз, но, ступив на землю, забыла открыть сразу же глаза, как её учила лилипутка, и поэтому навсегда превратилась в паука».

Как уже отмечалось выше, бог-музыкант из первой истории представляет «мудрого старца» - типичное олицетворение Самости. Этот образ напоминает легендарного волшебника Мерлина или древнегреческого бога Гермеса. Крошка-лилипутка в своём странном пленочном одеянии является прообразом Самости в женской психике. Старый музыкант спасает героя от разрушительной анимы, а лилипутка защищает девушку от эскимосского Синей Бороды (фактически это её анимус в роли Духа луны).

Последний случай, однако, плохо кончается, но к этому я вернусь позже.

Самость не всегда выступает в облике старца-мудреца или старухи-вещуньи. Эти парадоксальные образы представляют собой нечто универсальное как для молодости, так и для старости. В другом сновидении, приснившемся мужчине средних лет, Самость появляется в облике молодого человека: «С улицы в наш сад въехал юный всадник. (Сад не был огорожен кустами или забором, как обычно, и проникнуть туда мог любой). Я понятия не имел, прибыл ли он с какой-то целью или его привела сюда лошадь. Я стоял на дорожке, идущей в мастерскую, и наблюдал за ним с большим удовольствием. Вид юноши на прекрасном скакуне произвел на меня сильное впечатление. Лошадь была небольшой, дикой, сильной и очень подвижной. Она напоминала кабана из-за покрывающей её толстой серой шерсти, отливающей серебром. Юноша проехал мимо меня, между мастерской и домом. Спрыгнув с лошади, он осторожно отвел её в сторону, чтобы не затоптать цветочную клумбу с дивными багряными и алыми тюльпанами. Клумбу переделала и посадила на ней цветы моя жена».

Юноша здесь символизирует Самость, а также обновление жизни, созидательную жизненную силу и новую духовную ориентацию, благодаря которой все оживает и активизируется. Если человек будет следовать указаниям своего подсознания, оно наделит его таким даром, и жизнь, бывшая серой и скучной, внезапно превратится в восхитительное и не прекращающееся приключение, полное творческих возможностей.

В женской психике такое же юное воплощение Самости может принять облик сверхъестественно одарённой девушки. Об этом даёт представление следующий сон одной пятидесятилетней женщины: «Я мыла тротуар перед церковью. Затем, как раз в тот момент, когда учеников школы отпустили домой, я побежала вниз по улице и подошла к зацветшей реке, через которую была положена доска или ствол дерева. Но когда я попыталась перейти реку, один озорной школьник прыгнул на доску так, что она треснула, и я чуть не упала в воду.

«Идиот!» - закричала я. На другом берегу реки играли три маленькие девочки.

Одна из них протянула мне руку, чтобы помочь. Я подумала, что её маленькая ручка недостаточно сильна, но, когда я ухватилась за нес, девочка без малейшего усилия вытащила меня на берег».

Сновидица - верующая (протестантка), но, как показывает её сон, она не может больше оставаться таковой. Похоже, что она утратила возможность вернуться в церковь, хотя и пытается поддерживать, по мере возможности, чистоту у входа. Сон показывает, что она должна пересечь реку со стоячей водой. Это означает, что ход жизни замедлился из-за нерешённой религиозной проблемы. (Переправа через реку - это часто встречающийся символ коренных перемен в поведении). Приснившийся школьник был истолкован самой сновидицей как олицетворение ранее вынашиваемой мысли о том, что она могла бы удовлетворить свои духовные потребности, посещая колледж. Ясно, что сновидение не очень-то воплощает это намерение. Когда она отваживается пересечь реку в одиночку, олицетворение Самости - маленькая, но сверхъестественно сильная девочка помогает ей.

Однако человеческое обличье, будь то молодой или пожилой человек, является далеко не единственным, в котором может появиться Самость в снах или видениях. Различные возрасты, в которых она является, указывают не только на то, что Самость пребывает с нами на протяжении всей жизни, но и на то, что она существует за пределами осознаваемого потока жизни, в котором мы воспринимаем течение времени.

Самость не только не умещается в рамки осознаваемого нами потока времени (то есть в наше пространственно-временное измерение), но является вездесущей. Более того, она часто принимает облик, указывающий на вездесущность особого рода, а именно - облик исполинского человека, охватывающего и содержащего в себе весь космос.

Когда такой образ появляется в сновидении индивидуума, можно надеяться, что его проблемы будут творчески разрешены, ибо активизировался жизненно важный психический центр (то есть вся личность собралась в единое целое для преодоления возникших трудностей).

Неудивительно, что этот образ Космического Человека появляется во многих мифах и религиозных учениях.

Обычно он описывается как несущий помощь и добро. Он появляется в образе Адама, персидского Гайомарта или в образе индийского Пуруши. Иногда его даже описывают как первооснову мира. Древние китайцы, например, думали, что всё сущее началось с гигантского богочеловека Пань-гу, сотворившего небо и землю.

Его слезы образовали Желтую реку и реку Янцзы, его дыхание стало ветром, его голос - громом, его взгляд метал молнии. Хорошее настроение Пань-гу вызывало прекрасную погоду, печальное - пасмурную. После смерти из его рухнувшего тела образовались пять священных гор Китая. Его голова стала горой Тайшань на востоке, туловище - горой Суншань в центре Китая, правая рука - горой Хэншань на севере, а левая - горой Хэншань на юге, ноги - горой Хуашань на западе.

Глаза же превратились в солнце и луну.

Мы уже видели, что символические структуры, имеющие отношение к процессу индивидуации, тяготеют к числу «четыре» - как четыре функции сознания или четыре стадии развития анимы или анимуса. Четверка вновь возникает здесь в космическом образе Пань-гу. Другие же сочетания чисел появляются в психическом материале только в особых случаях. Естественные, беспрепятственные проявления психического центра характеризуются четырёхуровневостью, то есть наличием четырёх измерений или другой структуры, исходящей из числового ряда: 4, 8, 16 и так далее. Число «шестнадцать» играет особо важную роль, поскольку состоит из четырёх четверок.

В нашей Западной цивилизации аналогичные идеи космического человека увязывались с образом Адама - основоположника человечества. Существует раввинское предание о том, что, создавая Адама, Бог использовал красную, чёрную, белую и желтую пыль со всех уголков мира. Таким образом тело Адама «простиралось от одного конца света до другого». Когда он наклонялся вниз, его голова была на востоке, а ноги на западе. Согласно другой иудейской традиции, в Адаме с самого начала заключалось всё человечество, то есть души всех, кому суждено когда-либо появиться на свет.

Следовательно, душа Адама была «подобна фитилю лампы, состоящему из бесчисленных нитей». В этом символе отчётливо выражена идея всеохватывающего единства человечества и всех его отдельных частиц, В Древней Персии Первочеловек по имени Гайомарт изображался в виде огромной фигуры, излучающей сияние. Когда он умер, его тело превратилось в различные металлы, а душа - в золото. Его семя упало на землю, и из него появилась первая человеческая пара в виде двух кусков ревеня. Интересно, что китайский Пань-гу также изображался весь в листьях, как растение. Может быть, это потому, что первого человека представляли как самобытную, живую частицу, существующую саму по себе и не имеющую каких-либо животных проявлений или силы воли. С другой стороны, до сих пор на берегах Тигра Адама почитают как скрытую «сверхдушу» или мистического «духа-хранителя» всей человеческой расы. Жители этого региона считают, что он произошёл из ветви финиковой пальмы (очередное повторение растительного мотива).

На Востоке и в некоторых гностических кругах Запада люди быстро разобрались, что Космический Человек был скорее внутренним психическим образом, нежели конкретной внешней реальностью. Согласно индийской традиции, например, он есть что-то, что живёт внутри каждого индивида, являясь его единственной бессмертной частью. Этот внутренний «Великий человек» вознаграждает индивидуума, выводя его из мира со всеми страданиями, в который он попадает с рождения, обратно к первоначально вечному состоянию. Но он может сделать это только в том случае, если человек признает его и пробудится ото сна, чтобы быть ведомым. В символических мифах Древней Индии этот образ известен под именем Пуруша, что означает просто «человек» или «личность». Пуруша живёт в душе каждого индивидуума и в то же самое время заполняет собой весь космос. Согласно свидетельству многих мифов. Космический Человек является не только началом, но и конечной целью всей жизни - всего мироздания. «Все злаки по сути - пшеница, все сокровища по сути - золото, все поколения - человек», - писал средневековый мудрец Мейстер Экхарт. С психологической точки зрения это действительно так. Вся внутренняя психическая реальность каждого индивидуума в конечном счёте ориентирована на этот архетипический символ Самости.

На практике это означает, что существование человека невозможно объяснить, отталкиваясь исключительно от инстинктов или действий, продиктованных голодом, жаждой власти, сексом, стремлением выжить или продолжить род и так далее. То есть главная цель человека заключается не в том, чтобы есть, пить и так далее, а в том, чтобы быть человеком.

Сверх и помимо этих влечений наша внутренняя психическая реальность служит для выражения живой тайны, которую можно передать только в символической форме.

Для се выражения подсознание часто выбирает мощный образ Космического Человека.

В нашей Западной цивилизации Космический Человек отождествлялся главным образом с Христом, а на Востоке - с Кришной или Буддой. В Ветхом завете этот же образ предстаёт в качестве Сына человеческого, а позднее, в еврейской каббале, он назван Адамом Кадмоном.

Некоторые религиозные движения позднего античного периода называли его просто Антропосом (по-гречески - «человек»). Подобно всем символам, указывающим на нераскрытую тайну, этот указывает на не познаваемую до конца тайну - сокровенную тайну о смысле человеческого существования.

Как мы уже отметили, некоторые традиции утверждают, что Космический Человек является целью мироздания, но достижение этой цели невозможно понять как внешнее событие. С точки зрения индусов, например, дело не в том, что внешний мир однажды растворится в первоначальном Великом человеке, а в том, что экстравертная ориентация эго на внешний мир исчезнет, уступив путь Космическому Человеку. Это произойдёт, когда эго сольется с Самостью. Широкий поток проявлений эго (идущий от одной мысли к другой) и его желаний (которые бегут от одного объекта к другому) затихнет в момент, когда внутри будет обретён Великий человек. Действительно, мы никогда не должны забывать, что внешняя реальность для нас существует лишь до тех пор, пока мы её сознательно воспринимаем, и что мы не можем доказать её существования «в себе и самой по себе».

Многие примеры из различных цивилизаций и различных эпох показывают универсальность символа Великого человека. Его образ присутствует в сознании человека как своего рода цель или выражение сокровенной тайны нашей жизни. Обозначая идеал цельности и завершённости, этот символ часто представляется как бисексуальное существо. В этой форме символ примиряет одну из самых важных пар психологических антиподов: мужское и женское начала. Этот союз также часто проявляется в сновидениях в виде божественной королевской или другой знатной четы. Приводимый ниже сон сорокасемилетнего мужчины являет этот аспект Самости в драматической форме: «Я нахожусь на смотровой площадке, внизу вижу большую чёрную красивую медведицу с грубой, но лоснящейся шерстью. Она стоит на задних лапах на каменной плите и полируст плоский овальный чёрный камень, который становится сильно сияющим. Недалеко оттуда тем же занимается львица и её детёныш. Но камни, которые они полируют, больше по величине и более округлы. Через некоторое время медведица превращается в толстую обнажённую женщину с черными волосами и темными сверкающими глазами. Я своими действиями возбуждаю в ней вожделение, и внезапно она подходит ближе, чтобы схватить меня. Я пугаюсь и прячусь на лесах здания, где был раньше. Позднее я оказываюсь среди множества женщин, половина из которых дикарки с густыми черными волосами (словно они превратились в людей из животных); а другая половина - «наши» женщины (той же национальности, что и сновидец. - М. Л. фон Франц ), блондинки и шатенки. Звонкие и переливчатые голоса дикарок выводят протяжный и печальный мотив. Затем на ландо подъезжает молодой человек, голову которого венчает золотая королевская корона, украшенная сверкающими рубинами. Все это выглядит очень красиво. Рядом с ним сидит молодая женщина-блондинка, вероятно его жена, но без короны. Кажется, будто львица и её детёныш превратились в эту супружескую пару, возглавляющую дикарское племя. Затем все женщины (и дикие, и современные) начинают вместе петь что-то торжественное, а королевский экипаж медленно катится к горизонту».

Здесь внутреннее ядро психики сновидца является на короткий срок в образе королевской четы, пришедшей из глубин животной части его натуры и первобытных слоёв подсознания. Медведица в начале сновидения представляет собой разновидность богини-матери. (Артемида, например, почиталась в Греции как медведица). Тёмный овальный камень, который она шлифует, означает, судя во всему, сокровенную сущность личности сновидца.

Шлифовка и полировка камней - это одно из древнейших занятий человека. В Европе неоднократно находили «святые камни», завернутые в кору и спрятанные в пещерах - их, вероятно, хранили там люди каменного века в качестве вместилищ божественных сил. И по сей день некоторые австралийские аборигены верят, что их мёртвые предки продолжают существовать в камнях как добрые духи и что, шлифуя эти камни, можно зарядить их силой, увеличив её и у предков, и у потомков.

Мужчина, чьё сновидение мы рассматриваем, отказался раньше вступить в брак. Его боязнь связать себя брачными узами побудила его в сновидении убежать от медведицы на смотровую площадку, откуда он мог пассивно наблюдать за событиями, не участвуя в них.

Через мотив шлифовки камня медведицей подсознание стремится показать ему, что он должен войти в контакт с этой стороной жизни; именно через трения супружеской жизни может быть сформировано и отполировано его внутреннее бытие.

Когда камень отполирован до блеска, он превращается в зеркало, и медведица может посмотреться в него. Это означает, что только принимая земные проблемы и страдания, человеческая душа может стать зеркалом, в котором божественные силы могут увидеть себя. Но сновидец убегает на возвышенное место, то есть погружается в отвлечённые мысли, с помощью которых может уклониться от поступков, диктуемых жизнью. Затем сон внушает ему, что если всё время уходить от жизни, то часть его души (анима) останется невостребованной. Это символизирует группа женщин - диких и цивилизованных.

Появляющиеся затем львица и львенок олицетворяют таинственное побуждение к индивидуации, что показывает их работа по шлифовке круглых камней. (Круглый камень - это символ Самости). Львы и королевская чета сами по себе являются символом целостности. В средневековой символике «философский камень» (выдающийся символ мужской цельности) изображался в виде двух львов или в виде оседлавших их мужчины и женщины. Этим передавалось, что побуждение к индивидуации проявляется зачастую в завуалированной форме, скрываясь за всепоглощающей страстью к другому человеку. (В действительности страсть, выходящая за рамки естественных потребностей любви, направлена в конечном счёте на таинство соединения в одно целое. Вот почему страстно влюблённый чувствует, что слияние в единое целое с любимым человеком является единственной достойной целью человеческой жизни).

До тех пор пока идея всеобщности передавалась во сне образом львиной пары, она означала не более чем всеохватывающую страсть. Но когда лев и львица превратились в короля и королеву, побуждение к индивидуации достигло уровня осознавания и теперь может быть воспринято эго как реальная цель жизни.

До превращения львов в людей пели только первобытные женщины, и пели очень печально. Другими словами, чувства сновидца оставались на примитивном уровне с преобладанием тоски. Но хвалебный гимн в честь очеловечившихся львов исполняют уже и дикие, и современные женщины. То, что они сообща высказывают свои чувства, показывает, что внутренний раскол анимы пройден и трансформировался в гармонию.

Другое воплощение Самости явилось одной женщине, занимавшейся так называемым «активным фантазированием». (Активное фантазирование - это вид медитации с использованием игры воображения, с помощью которого можно преднамеренно войти в контакт с подсознанием и установить осознанную связь с психической сферой.

Активное фантазирование является одним из наиболее важных открытий Юнга. В определённом смысле оно сопоставимо с восточными техниками медитации, такими как в дзен-буддизме или тантра-йоге, а также с такими западными техниками, как «Духовные упражнения» у иезуитов. Существенная особенность метода Юнга в том, что медитирующий не имеет какой-либо осознанной цели или программы. Тем самым медитация становится изолированным экспериментом свободного индивидуума, что является противоположностью целенаправленных усилий подчинить себе подсознание. Но сейчас мы не будем детальнее останавливаться на активном фантазировании. Читатель может найти более подробное его описание в работе Юнга «Функция трансценденции».)

В медитации упомянутым методом Самость явилась женщине в образе оленя, который обращаясь к её эго, сказал: «Я твой ребёнок и мать. Меня называют животным-медиумом, потому что я связываю людей, животных и даже камни один с другим, входя в них. Я твоя судьба или твоё «объективное я». Когда я появляюсь, я освобождаю от бессмысленных опасностей жизни. Огонь, горящий внутри меня, горит и во всей вселенной. Если человек теряет его, он становится эгоцентричным, одиноким, дезориентированным и слабым».

Самость часто принимает облик животных, представляя нашу инстинктивную природу и её связь с окружением человека. (Вот почему в мифах и сказках так много животных - союзников человека). Эта связь Самости со всей окружающей природой и даже космосом, вероятно, проистекает из того факта, что у каждого человека его психическое ядро каким-то образом переплетается со всем миром, как внешним, так и внутренним. Все высшие проявления жизни тем или иным образом подстраиваются под окружающий пространственно-временной континуум. Любому животному, например, свойственно питаться особой пищей, использовать определённые материалы для строительства жилья, жить в среде, на которую в точности настроены его инстинктивные стереотипы. Временные ритмы также играют свою роль. Достаточно вспомнить, что большинство травоядных животных рождает молодняк как раз в такое время года, когда трава наиболее сочна и обильна. Именно это имел в виду один известный зоолог, сказав, что внутренняя сущность каждого животного простирается далеко за пределы его тела в окружающий мир, «одухотворяя» время и пространство.

Каким-то абсолютно неизвестным для нас образом наше подсознание также настроено на окружающую среду - на наш круг или общество в целом и, кроме того, на пространственно-временной континуум и всю природу. Вспомним о Великом человеке индейцев наскапи: он не только помогает открыть и понять внутренний мир, но и подсказывает, где и когда охотиться. Из своих сновидений охотники наскапи выносят также слова и мелодии волшебных песен, которыми привлекают животных.

Но такая специфическая помощь со стороны подсознания дана не только первобытному человеку. Юнг открыл, что сновидения могут помочь и современным людям обрести свой путь постижения внутренней и внешней жизни и преодоления преподносимых ими трудностей. Действительно, многие из наших сновидений касаются деталей нашей внешней жизни и окружения. Объекты вроде дерева под окном, велосипеда или автомобиля, камня, найденного во время прогулки, могут подняться до уровня символа в той жизни, которую мы проживаем в сновидениях, и приобрести другое значение. Если уделять внимание снам, то помимо жизни в холодном обезличенном мире, произвольно управляемым провидением, перед нами может приподняться завеса, скрывающая наш собственный мир, наполненный важными и тайно упорядоченными событиями.

Наши сновидения, однако, уделяют обычно первоочерёдное внимание вовсе не адаптации к внешней жизни. В нашем цивилизованном мире они, как правило, стараются развить (посредством эго) должное отношение к Самости, потому что современные образ мышления и манеры поведения значительно ослабляют связь с ней. Эта связь была хорошо развита у первобытных людей, полагавшихся главным образом на указания своего внутреннего центра. А мы с нашим перевёрнутым сознанием настолько запутаны внешними, совершенно чуждыми делами, что посланиям Самости очень трудно прорваться к нам. Наше рассудочное мышление так часто создаёт иллюзию чётко очерченного «реального» внешнего мира, что во многом блокирует способность к восприятию. Однако через нашу подсознательную природу мы необъяснимым образом улавливаем то, что окружает нас в психическом и физическом мире.

Я уже упоминала, что Самость особенно часто является в виде камня, драгоценного или обычного. Вспомним про камень, который полировали медведица и львы. Во многих сновидениях ядро психики. Самость, также предстаёт в образе кристалла. Математически точная структура кристалла вызывает у нас интуитивное понимание того, что даже в так называемой «мёртвой» материи действует как бы духовно упорядочивающий принцип. Таким образом, кристалл зачастую символизирует единство противоположностей - материи и духа.

Вероятно, кристаллы и камни являются особенно подходящими для обозначения Самости ввиду естественности их природы. Многие люди не могут удержаться от собирания и хранения камешков несколько необычного цвета или формы, не зная, зачем они это делают. Будто в камнях скрыта какая-то живая тайна, очаровывающая людей. Люди с незапамятных времён собирали камни и, вероятно, почитали некоторые из них обителью жизненной силы, окружённой загадочностью. Древние германцы, например, верили, что души умерших продолжают жить в их надгробиях. Не исключено, что обычай класть камни на могилы отчасти исходит из символической идеи о том, что от умершего должно остаться нечто вечное, для чего более всего подходит именно камень. Дело в том, что, хотя человек не имеет ничего общего с камнем, глубокий центр человеческой психики странным и особым образом похож на него (вероятно, потому, что камень символизирует просто существование в максимальном удалении от эмоций, чувств, фантазий и неугомонного в своих поисках самосознания). В этом смысле камень передаёт, возможно, простейшее и одновременно глубокое ощущение - ощущение вечности, возникающее в моменты, когда человек чувствует себя бессмертным и неизменным.

Обнаруживаемое практически у всех цивилизаций стремление воздвигать памятники из камня знаменитым людям или по случаю важных событий обусловлено, вероятно, этим его символическим значением. Камень, который Иаков положил на место, где увидел свой знаменитый сон, или особые камни, оставленные людьми на могилах местных святых или героев, раскрывают природу человеческого стремления выразить ощущение, не передаваемое иначе, чем посредством каменного символа. Неудивительно, что многие религиозные культы используют камень для обозначения божества или места поклонения ему. Наиболее почитаемая святыня исламского мира Кааба - это чёрный камень в Мекке, к которому стремятся совершить паломничество все набожные мусульмане.

В христианской духовной символике Христос обозначается «камнем, который отвергли строители» и который стал «главою угла» (Лук. XX: 17). В другом контексте он назван «духовным камнем, из которого проистекает духовное питие» (Кор. Х: 4). Средневековые алхимики, которые исследовали околонаучными путями тайну материи, надеясь обнаружить в ней бога или, по меньшей мере, его печать, верили, что секрет спрятан в знаменитом «философском камне». Однако некоторые из них смутно понимали, что предмет их исканий лишь символ чего-то , что может быть найдено только в душе человека. Древнеарабский алхимик Мориенус говорил: «Эта вещь (философский камень) извлекается из нас: мы - минерал, в котором он вырастает, внутри нас его можно найти; или, яснее говоря, они (алхимики) берут его у нас. Если осознать это, любовь и одобрение камня взойдут внутри. Знайте, это несомненная истина».

Камень алхимиков (ляпис) символизирует нечто не исчезающее и не изменяющееся, нечто вечное. Некоторые алхимики сравнивали это с мистическим ощущением присутствия бога в собственной душе. Обычно требуется длительное страдание, чтобы избавиться от поверхностных психических наслоений, скрывающих символический камень. Но в той или иной форме у большинства людей случается глубокое переживание Самости - по крайней мере раз в жизни. С психологической точки зрения, подлинно религиозное мировоззрение заключается в стремлении обнаружить это уникальное ощущение и постепенно настроиться на него (уместно отметить, что камень сам по себе является чем-то вечным) таким образом, чтобы внимание было постоянно направлено на диалог с Самостью.

Тот факт, что этот высокий и наиболее часто встречающийся символ Самости является неорганическим объектом, указывает на ещё одну область поиска и раздумий, а именно на все ещё неизведанную взаимосвязь между тем, что мы называем бессознательной психикой, и тем, что называем «материей» - это тайна, которую стремится разгадать психосоматическая медицина. Изучая эту ещё не определённую и не объяснённую связь (может статься, что «дух» и «материя» на самом деле - одно и то же явление, только одно наблюдаемое «изнутри», а другое - «снаружи»), доктор Юнг ввёл в оборот новое понятие, названное им «синхронностью». Этот термин означает «смысловое совпадение» внешних и внутренних событий, которые сами по себе причинно не связаны. Акцент в этом понятии делается на слове «смысловое». Если, когда вы сморкаетесь, на ваших глазах разбивается самолёт, это просто совпадение двух событий, не имеющее смысла. Такие случайные совпадения происходят постоянно. Но если вы купили синий костюм, а магазин доставил по ошибке чёрный, причём в тот день, когда умер один из ваших ближайших родственников, это будет смысловым совпадением. Эти два события причинно не связаны, но они связаны тем символическим значением, которое придаётся у нас черному цвету.

Каждый раз, когда Юнг замечал такие смысловые совпадения в жизни пациента, создавалось впечатление (и сны пациента это подтверждали), что в его подсознании заработал соответствующий архетип. Проиллюстрируем это на примере с черным костюмом.

Человек, получивший чёрный костюм, также мог видеть сон о смерти. Тогда соответствующий архетип проявился бы одновременно во внутреннем и внешнем событиях, несущих одно и то же символическое послание - в данном случае послание о смерти. Поскольку мы следует отметить, что определённым типам событий «нравится» соединяться вместе в определённое время, мы начнём понимать позицию китайцев, чьи теории медицины, философии и даже строительства основаны на «науке» смысловых совпадений. Классический китайский текст исходит не из причин и следствий, а скорее из «притяжения» одних событий к другим. Та же самая тема проходит красной нитью в астрологии, причём в значении, близком у многих народов к предзнаменованиям и консультациям с оракулами. Все это попытки объяснить совпадения иначе, чем прямолинейным причинно-следственным путём.

Создавая концепцию синхронности, доктор Юнг наметил путь, следуя которым мы сможем глубже постичь взаимосвязь духа и материи. Как раз на эту связь, по всей видимости, указывает символическое значение камня. Но это ещё совершенно открытая и недостаточно исследованная проблема, с которой придётся иметь дело будущим поколениям психологов и психиатров.

Может показаться, что мои рассуждения о синхронности увели нас от основной темы, но я думаю, что по меньшей мере краткое вводное описание этого понятия необходимо, поскольку не исключено, что эту юнгианскую гипотезу ждут в будущем широкие возможности в плане исследования и практического применения. Более того, синхронные события почти неизменно сопровождают критические фазы процесса индивидуации. Но очень часто они проходят незамеченными, потому что мы не научились следить за такими совпадениями и распознавать их смысловую связь с образами наших снов.

Отношение к самости

В наши дни множится число людей, особенно в больших городах, страдающих от невыносимой опустошённости и скуки, словно они бесплодно желают чего-то несбыточного. Кино и телевидение, зрелищные виды спорта и политические страсти могут ненадолго отвлечь их, но снова и снова, неудовлетворённые и разочарованные, они вынуждены возвращаться в пустыню своей жизни.

Единственно стоящие современного человека ощущения находятся во внутреннем царстве его психики. Смутно догадываясь об этом, многие сейчас обращаются к йоге и другим восточным практикам. Но всё это не даёт истинно новых переживаний, поскольку человек черпает в них лишь давно известные индусам или китайцам ощущения, не вступая в непосредственный контакт со своим внутренним жизненным центром. И хотя верно, что восточные методы помогают сконцентрировать мышление и направить его внутрь себя (что в определённом смысле сходно с интроверсией аналитической процедуры), но имеется и существенное различие. Юнг разработал метод самостоятельного проникновения к внутреннему центру человека и установления контакта с живой тайной подсознания без помощи извне. А это коренным образом отличается от движения по хорошо проторенной дороге.

Стремление ежедневно уделять внимание живой реальности Самости подобно старанию одновременно жить на двух уровнях или в двух различных мирах. При этом человек, как и раньше, отдает должное внешним обязанностям, но в то же время хранит чуткость к намекам и знакам, подаваемым сновидениями и внешними событиями, которыми обычно пользуется Самость для символического обозначения своих намерений - то есть к направлению, в котором идёт жизненный поток.

В старинных китайских текстах, касающихся такого рода опыта, часто используется сравнение с кошкой, наблюдающей за мышиной норой. В одном из них говорится, что человек не должен допускать никаких посторонних мыслей и, вместе с тем, его внимание не должно быть ни слишком острым, ни слишком притупившимся. Существует вполне определённый требуемый уровень восприятия. «Если тренироваться таким образом… со временем будет получен результат. И когда необходимая готовность созреет, как спелый плод, падающий на землю, то как только что-либо коснётся этой внутренней готовности, она внезапно вызовет высшее пробуждение индивидуума. В этот момент практикующий подобен человеку, испившему воды и узнавшему, холодна она или тепла. Он освобождается от всех сомнений относительно себя и переживает величайшее счастье, сравнимое с тем, что испытываешь, встретив своего отца на перекрёстке дорог».

Так в потоке обыденной внешней жизни человек неожиданно попадает в захватывающее внутреннее приключение, поскольку оно уникально для каждого индивидуума, его невозможно скопировать или украсть.

Существуют две причины, почему человек теряет контакт с регулирующим центром своей души. Одна из них заключается в том, что какой-то один инстинктивный порыв или эмоциональный образ может вывести из равновесия и привести к однобокости восприятия окружающего. Это случается и с животными. Например, сексуально Возбуждённый олень-самец может совершенно забыть о голоде и опасности. Такой однонаправленности и связанной с ней утраты равновесия очень боялись первобытные люди, считая это «потерей души». Другая угроза внутреннему равновесию возникает из-за чрезмерной мечтательности, которая обычно вращается тайком вокруг определённых комплексов. В действительности мечтания возникают только потому, что они соединяют человека с его комплексами; в то же время они угрожают концентрации и непрерывности его сознания.

Второе препятствие полярно противоположно первому, и его причиной является чрезмерная концентрация самосознания. Хотя дисциплина сознания необходима для осуществления цивилизованной деятельности (известно, что может случиться, если замечтается стрелочник), она имеет серьёзный недостаток, заключающийся в её склонности блокировать восприятие импульсов и посланий, идущих из жизненного центра. Вот почему так много снов современных людей касаются восстановления восприимчивости к ним путём корректировки отношения сознания к подсознательному центру или Самости.

Во многих мифологических изображениях Самости обозначаются стороны света. Видимо, поэтому Великий человек часто помещается в центре круга, разделённого на четыре части. Юнг использовал индийское слово «мандала» (магический круг) для обозначения структуры, отражающей ядро человеческой души, сущность которой нам неизвестна. В этой связи интересно отметить, что индейский охотник наскапи рисовал Великого человека не в образе человеческого существа, а в виде мандалы.

Индейцы племени наскапи воспринимают внутренний центр непосредственно и наивно без помощи религиозных обрядов или учений, тогда как в других племенах рисуют магический круг, чтобы восстановить утерянное внутреннее равновесие. Например, индейцы навахо используют рисунки на песке, имеющие форму мандалы, чтобы вернуть больного к состоянию гармонии с собой и с космосом и тем самым поправить его здоровье.

В восточных цивилизациях подобные рисунки используются для обретения внутренней цельности или для погружения в состояние глубокой медитации. Считается, что созерцание мандалы приносит внутреннее умиротворение, чувство осмысленности и упорядоченности жизни. Это же чувство вызывает спонтанное появление мандалы в сновидениях современных людей, вовсе не приверженных подобным религиозным традициям и не имеющих о них представления. Может быть, в таких случаях положительный эффект даже сильнее, потому что знания и традиции иногда смазывают или даже блокируют спонтанный опыт.

Пример спонтанно возникшей мандалы присутствует в нижеследующем сновидении шестидесятидвухлетней женщины.

Оно явилось ей как прелюдия к новой, весьма активной в творческом отношении фазе жизни.

«Я вижу сумеречный пейзаж. На заднем плане тянется ввысь, а затем выравнивается гребень холма.

Вдоль отрога движется четырёхугольный диск, сверкающий как золотой. На переднем плане тёмная земля, на которой только появились первые ростки. Внезапно я вижу круглый стол, верхняя часть которого - это серая каменная плита, в тот же момент квадратный диск вдруг внезапно оказывается на столе. Он покинул холм - неизвестно как и почему».

Пейзажи в сновидениях (так же, как и в произведениях искусства) часто символизируют непередаваемое настроение. В данном сновидении сумеречный свет пейзажа показывает, что ясность дневного сознания померкла. «Внутренняя природа» может теперь стать видимой - и действительно, на горизонте появляется квадратный диск. До сих пор символ Самости, диск, был главным образом интуитивной идеей на духовном горизонте сновидящей, но теперь в этом сне он меняет своё положение и становится центром пейзажа её души. Давно посеянное зерно начинает прорастать: ранее в течение длительного времени сновидица уделяла большое внимание своим снам, и сейчас эта работа начала приносить плоды. (Вспомним о связи символа Великого человека с миром растений, о чём упоминалось выше). Затем золотой диск внезапно движется вправо - туда, где вещи становятся осознанными. Наряду с другими вещами слово «правый» часто обозначает в психологической терминологии сферу сознания, адаптации, состояния «правоты», тогда как слово «левый» - сферу неадаптированных подсознательных реакций, иногда даже что-то «зловещее». Наконец, золотой диск прекращает движение и обретает покой на круглом - внимание! - каменном столе. Он нашёл постоянную опору.

Как отмечает ниже в этой книге Анизла Яффе, округлость (мотив мандалы) обычно символизирует природную цельность, тогда как четырёхугольные формы представляют её понимание сознанием.

В рассматриваемом сновидении встречаются квадратный диск и круглый стол - в результате мы имеем осознанное восприятие жизненного центра. Круглый стол, кстати, хорошо известен как символ цельности, что нашло определённое отражение в мифологии. Так, круглый стол короля Артура - это образ, заимствованный из символики Тайной вечери.

Действительно, если человек искренне поворачивается к своему внутреннему миру и стремится познать себя не путём рассуждении о своих субъективных мыслях и чувствах, а следуя таким проявлениям собственной объективной природы, как сновидения и реальные фантазии, то рано или поздно ему явится Самость. Тогда эго найдёт внутреннюю силу для обновления.

Но существует серьёзная трудность, которой я вскользь уже касалась. Дело в том, что каждое из олицетворении подсознания - Тень, анима, анимус и Самость - имеет как светлую, так и тёмную стороны. Мы уже видели, что Тень может быть низменной или подлой, представлять инстинктивное влечение, которое следует преодолеть. Но она может представлять и стремление к росту, которое надо всячески поддерживать в себе.

Таким же образом анима и анимус содержат разные заряды: они могут дать личности стимул жизнеутверждающего и творческого роста или же вызвать застой и физическую смерть. И даже Самость - всеобъемлющий символ подсознания - может вызвать двоякий результат, например, в эскимосском сказании, когда женщина-лилипут предложила спасти героиню от Духа луны, но фактически превратила её в паука.

Тёмная сторона Самости наиболее опасна именно потому, что Самость - величайшая сила психики. Она может побудить людей «накручивать» мысли о собственном величии или другие иллюзорные фантазии, которые могут захватить выдумщика и «вселиться» в него. Человек в таком состоянии думает с растущим восхищением, что он выявил и решил величайшие загадки вселенной, и в результате теряет ощущение реальности. Наглядным симптомом такого состояния является потеря чувства юмора и контактов с окружающими. Таким образом, появление Самости может принести большую опасность для человеческого сознательного эго. Двойственный её характер прекрасно иллюстрируется древней иранской сказкой о «Секрете Батх Бадгерд»: «Великий и благородный принц Хатим Тай получил приказ от своего короля изучить загадочный Батх Бадгерд (замок небытия). Обнаружив замок после многих опасных приключений, принц узнает, что никто из приходивших сюда ещё не возвращался назад, но решает всё равно войти. В круглом здании его принимает цирюльник с зеркалом и ведёт в купальню. Но как только принц входит в воду, звучит раскат грома, становится совершенно темно и парикмахер исчезает, а вода начинает подниматься.

Хатим отчаянно плывет по кругу, вода уже почти достигает куполообразной крыши. Ужас смерти охватывает его, он произносит молитву и ухватывается за центральный камень купола. Снова раздаётся раскат грома, все изменяется, и Хатим оказывается один в пустыне.

После долгих и мучительных блужданий он выходит к прекрасному строению, в середине которого стоят по кругу каменные статуи. В центре он видит попугая в клетке, и голос свыше говорит «О герой тебе, наверное, не уйти живым из этой купальни. Когда-то Гайомарт (Первочеловек) нашёл огромный алмаз, который сиял ярче, чем солнце и луна. Он решил спрятать его в таком месте, где никто бы не нашёл его. Поэтому он построил эту волшебную купальню, чтобы сохранить алмаз. Попугай, которого ты видишь, - заколдован. У его ног лежит золотой лук и стрела на золотой цепи. Ты можешь трижды попытаться попасть в попугая из лука.

Если убьёшь его, заклятие будет снято, а если нет, ты превратишься в камень, как все эти бывшие люди вокруг». Хатим делает первую попытку, но промахивается.

Его ноги становятся каменными. Он промахивается ещё раз - и окаменевает по грудь. В третий раз он произносит, закрыв глаза: «Аллах велик», - и стреляет не глядя. На этот раз он попадает в попугая. Звучит раскат грома, вздымаются тучи пыли. Когда все стихает, на месте попугая оказывается огромный прекрасный алмаз. Статуи оживают, и люди благодарят его за спасение».

Читателю наверняка бросились в глаза символы Самости, встречающиеся в этом рассказе: Первочеловек Гайомарт, круглое здание в форме мандалы, краеугольный камень и алмаз. Но этот алмаз окружён опасностью. Демонический попугай олицетворяет злой дух подражания, заставляющий промахиваться и цепенеть («превращаться в камень») психологически.

Как я уже отмечала, процесс индивидуации исключает попугаеподобное подражание другим. Снова и снова люди во всех странах пытались отразить в своём «внешнем» или ритуальном поведении первоначальный религиозный опыт своих величайших религиозных учителей - Христа, Будды и других наставников, и в результате «превращали в камень» свои души. Следовать по стопам великого духовного вождя не означает копировать или переживать ту же схему процесса индивидуации, что сложилась в его жизни. Просто мы должны стараться прожить наши собственные жизни с такой же искренностью и верой, как и он.

Исчезнувший парикмахер с зеркалом символизирует дар отражения, утерянный Хатимом, когда он нуждался в нём более всего. Поднимающаяся вода указывает на опасность утонуть в подсознании и потеряться в собственных эмоциях. Чтобы понять символические значения подсознания, человек должен проявлять осторожность, чтобы не оказаться во вне или позади себя, а всегда оставаться эмоционально внутри себя. Жизненно важно, чтобы эго продолжало функционировать нормально.

Только оставаясь нормальным человеком, смело сознающим своё несовершенство, можно стать восприимчивым к значимому содержимому подсознания и к процессам, протекающим в нём. Как может человек выдержать напряжение от поединка со всей вселенной, если видит в себе ничтожного червя земного? Если презирать себя как статистическую никчемную единицу, жизнь не имеет смысла, а вы не достойны жизни. Но если чувствовать себя частью чего-то великого, как тогда удержаться в рамках реальности? Действительно, очень трудно совместить в себе эти крайности, не вдаваясь слишком в ту или другую из них.

Социальный аспект самости

Огромный рост населения в наше время, особенно заметный в больших городах, неизбежно оказывает на нас подавляющее воздействие. Мы думаем: «Ну хорошо. Я живу там-то и там-то, как тысячи других людей. Если несколько из них будут убиты, какая мне разница.

Ведь в любом случае людей слишком много». Когда мы читаем в газетах о бесчисленных смертях неизвестных нам людей, мы все больше понимаем, что наши жизни ничего не стоят. Именно в такой ситуации внимание к подсознанию приносит величайшую помощь, потому что сновидения показывают сновидцу взаимосвязь мельчайших деталей его жизни с наиболее важными её событиями.

Теоретически известная нам истина; «все в наших руках» - становится посредством сновидений ощутимым фактом, который каждый может испытать на себе. Порой вы можете почувствовать, что Великий человек чего-то желает от вас и ставит перед вами особенные задачи. Развитие подобного опыта может помочь обрести силу, чтобы плыть против течения коллективных суеверий, воспринимая всерьёз свою душу.

Конечно, это не всегда приятная задача. Например, вы хотите совершить поездку с друзьями в следующее воскресенье. Но сновидение запрещает вам это и требует, чтобы вы вместо поездки занялись каким-либо творческим занятием. Если прислушиваться постоянно к подсознанию и повиноваться ему, оно может стать вечной помехой вашим планам.

Ваша воля будет сталкиваться с ним, и если не подчиняться, то по крайней мере принимать его в расчёт. Вот отчасти почему обязательства, взятые по отношению к процессу индивидуации, часто ощущаются скорее бременем, чем немедленным благом.

Святой Христофор, покровитель всех путешественников, является подходящим символом такого рода опыта. Согласно легенде, он возгордился своей невероятной физической силой и пожелал служить только сильным. Сначала он служил королю. Но, поняв, что король боится дьявола, он оставил первого и стал слугою сатаны. Затем он обнаружил, что дьявол боится распятия, и поэтому решил служить Христу, если найдёт его. Он последовал совету одного священника, предложившего ждать Христа у переправы. За годы, истекшие с тех пор, он переправил много людей через реку. Но однажды темной ветреной ночью его попросил переправить через реку маленький ребёнок. С величайшей лёгкостью Святой Христофор поднял ребёнка на плечи, но с каждым шагом его ноша становилась все тяжелее и тяжелее. Когда он достиг середины реки, то почувствовал, «будто несёт всю вселенную». Тогда он понял, что несёт Христа, и Христос отпустил ему грехи и даровал жизнь вечную.

Этот чудесный ребёнок олицетворяет Самость, буквально «подавляющую» обыкновенного человека, хотя это единственное, что может освободить его. Во многих произведениях искусства Христос-дитя изображён как сфера мира или со сферой мира, что ясно указывает на Самость, потому что и ребёнок, и сфера - это универсальные символы целостности.

Когда человек стремится послушаться подсознания, зачастую, как мы видели, он не может поступить так, как ему хочется. Но точно так же онне всегда может делать то, что ожидают от него другие. Часто бывает необходимо отделиться от привычного окружения - семьи, любовника или близких друзей, чтобы обрести себя. Вот почему иногда говорят, что обращение к подсознанию приводит к антиобщественному поведению и эгоцентричности. В общем, это не верно, потому что при этом не учитывается такой малоизвестный фактор, как коллективный (или, можно даже сказать, общественный) аспект Самости.

На практике этот фактор проявляет себя в том, что индивидуум, который следит за своими сновидениями в течение значительного отрезка времени, вскоре обнаруживает, что они часто касаются его отношений с другими людьми. Сон может остеречь от чрезмерного доверия к кому-то или подсказать, что встреча с тем, кого раньше не замечал, может оказаться полезной и приятной. Если в сновидении появляется в подобном смысле чей-то образ, то возможны две трактовки. Персонаж сновидения может быть проекцией, символизирующей один из аспектов личности самого сновидца.

Например, человек видит во сне соседа нечестным, что в действительности воплощает лишь собственную нечестность сновидца. Стало быть, задача толкования сна для него заключается в том, чтобы выявить, в чём именно проявляется его собственный порок. (Это называется толкованием сна на субъективном уровне).

Но иногда случается, что сновидения действительно говорят нам что-то о других. Роль подсознания в этом раскрыта далеко не полностью. Подобно всем высшим формам жизни, человек подстраивается под живых существ вокруг него. Он в значительной степени понимает их страдания и проблемы, их положительные и отрицательные качества, их ценности - и всё это инстинктивно и совершенно независимо от своих осознанных оценок.

Наша жизнь в сновидениях позволяет нам заглянуть в эти подсознательные ощущения и обнаружить, что они оказывают на нас влияние. Увидев приятный сон о ком-либо, мы невольно смотрим на этого человека наяву с большим интересом, даже не задумываясь почему.

Образ, пришедший во сне, может ввести и в заблуждение, если это проекция одной из склонностей сновидца, а может и дать объективную информацию. Выяснение того, что является правильным толкованием, требует честного и тщательного обдумывания. Однако, в конечном счёте, - и так обстоит со всеми внутренними процессами, - именно Самость упорядочивает и регулирует наши отношения с другими людьми, в то время как рассудочное эго отвечает за выявление вводящих в заблуждение проекций и разбирается с ними внутри себя, а не вовне. Именно таким путём духовно ориентированные и наполненные люди находят друг друга, объединяясь в группы, для которых не имеет значения общественная или профессиональная принадлежность. Такая группа не находится в конфликте с другими; она просто отличается и независима от них. Таким образом сознательно осуществляемый процесс индивидуации изменяет личные отношения. Семейные узы или общность интересов заменяются другим типом единства - узами Самости.

Любые действия и обязательства, которые связаны исключительно с внешним миром, наносят определённый ущерб потайным процессам в подсознании. Именно подсознательная тяга сводит тех, кто подходит друг другу. Вот почему попытки оказать влияние на людей через рекламу и политическую пропаганду деструктивны даже когда порождены идеалистическими мотивами.

Это поднимает важный вопрос о том, может ли подсознательная часть человеческой психики вообще подвергаться влиянию. Практический опыт и точные наблюдения показывают, что человек не может влиять на собственные сновидения. Есть, правда, люди, утверждающие, что могут это. Однако при знакомстве с материалом их сновидений обнаруживается, что они поступают подобно хозяину своевольной собаки, когда тот приказывает ей сделать то, что она и так бы сделала, тем самым сохраняя иллюзию своего авторитета. Только длительный процесс толкования сновидений и сопоставления их посланий с личными поступками может постепенно преобразить подсознание. Сознательные привычки и взгляды могут измениться в этом процессе.

Если человек, желающий оказать влияние на общественное мнение, злоупотребляет с этой целью символами, они могут произвести впечатление на массы, если это истинные символы, однако невозможно знать наперёд, будет или нет подсознание масс эмоционально захвачено. Здесь поведение его совершенно иррационально. Ни один продюсер, например, не может сказать заранее, станет ли песня хитом, даже если она навевает популярные образы и мелодии. Никакие преднамеренные попытки оказать влияние на подсознание пока не принесли существенных результатов. Похоже, что коллективное подсознание сохраняет свою автономность в той же мере, что и индивидуальное.

Иногда, чтобы выразить свою цель, подсознание может использовать мотив из нашего внешнего мира, создавая таким образом впечатление, что оно подверглось его влиянию. Например, мне неоднократно встречались сновидения современных людей, в которых говорится о Берлине. В их снах Берлин выступает в качестве символа психически слабой точки - опасного места, - в силу этого располагающего Самость к появлению. Это место является точкой, где сновидца раздирают конфликты и где он мог бы, следовательно, объединить внутренние противоположности. Я также столкнулась с необычно большим числом упоминаний в сновидениях кинофильма «Хиросима, любовь моя». Большинство этих снов выражало идею, что двое героев - возлюбленных должны объединиться (что символизирует союз внутренних противоположностей), а не то произойдёт атомный взрыв (символ полной диссоциации, эквивалент безумия).

Иногда, в случаях особенно навязчивого воздействия на аудиторию, манипуляторы общественным мнением могут добиться временного успеха. Но здесь лишь подавлены подлинные подсознательные реакции. А как коллективное, так и индивидуальное подавление приводит к одному и тому же результату - неврастенической диссоциации и психическим расстройствам. Любые попытки подавить реакции подсознания в конечном счёте обречены на провал, поскольку в своей основе они антагоничны природе инстинктов.

Исследования стадного поведения высших животных показывают, что малые группы примерно из пяти десятков особей являются оптимальными для жизни как отдельного животного, так и их группы. Человек, похоже, не является исключением в этом отношении. Его физическое, духовное, психическое здоровье и - чего не встретишь у зверей - культурная деятельность ярче расцветают в коллективе именно такой численности.

Насколько мы разобрались до сих пор в процессе индивидуации, Самость явно стремится к созданию таких малых групп, образуя в то же время чётко определённые эмоциональные связи между отдельными индивидуумами и ощущение общности с другими людьми. Только когда эти связи созданы Самостью, можно быть уверенным, что зависть, ревность, конкуренция и все виды негативных проекций не разорвут такую группу. Таким образом, безоговорочное следование собственному процессу индивидуации вызывает также и оптимальную социальную адаптацию.

Это, конечно, не означает, что в таком случае исчезнут столкновения мнений, конфликты обязательств или разногласия относительно «правильности» чего-либо: главное при их возникновении - воздерживаться от спонтанного реагирования и прислушиваться к внутреннему голосу, чтобы поступить так, как хочет Самость. Фанатическая политическая деятельность (но не выполнение необходимых обязанностей), судя во всему, мало совместима с индивидуацией.

Один мужчина, целиком посвятивший себя освобождению своей страны от иностранной оккупации, видел следующий сон: «С группой моих друзей-патриотов я поднимаюсь по лестнице на чердак музея, где имеется чёрный зал, выглядящий как каюта корабля. Дама средних лет солидной наружности открывает дверь. Её имя N. и она дочь N. (N. был знаменитым национальным героем страны сновидца, предпринявшим несколько столетий назад попытку её освобождения. Его можно сравнить с Жанной д’Арк или Вильгельмом Теллем. В действительности N. не имел детей. - М. Л.

фон Франц). В зале мы увидели портреты двух дам-аристократок, одетых в красочные парчовые платья. Когда мисс N. начала рассказывать нам об этих картинах, они внезапно ожили. Сначала заморгали, задвигались глаза, затем показалось, что портреты дышат. Удивлённые, все направились в лекционный зал, где мисс N.

обещала рассказать об этом явлении. Она объяснила, что её интуиция и чувство позволили этим портретам ожить. Но один из присутствующих возмутился и сказал, что мисс N сошла с ума, а некоторые даже покинули лекционный зал».

Важной чертой этого сновидения является то, что фигура анимы - мисс N. является лишь творением сна.

Имя её, однако, совпадает с именем знаменитого национального героя-освободителя. (Как если бы она была, например, Вильгельминой Телль - дочерью Вильгельма Телля). Через подсказку, содержащуюся в её имени, подсознание указывает, что в наше время сновидцу не следует пытаться - как в далёком прошлом N. - освобождать свою страну внешним путём. Сейчас, говорит сон, освобождение совершается анимой (душой сновидца) путём возрождения к жизни образов подсознания, Тот факт, что зал на чердаке музея выглядит отчасти как каюта корабля, окрашенная в чёрный цвет, имеет глубокий смысл. Чёрный цвет намекает на темноту, ночь, обращённость вовнутрь, и если зал - каюта, тогда и музей в каком-то смысле корабль. Это предполагает, что когда материк коллективного сознания будет затоплен подсознанием и варварством, этот музей-корабль, наполненный живыми образами, может превратиться в спасительный ковчег, который доставит поднявшихся на его борт на другой духовный берег. Портреты, висящие в музее, являются мёртвыми образами прошлого, и часто все образы подсознания таковы для нас, пока мы не откроем, что они живы и значимы. Когда анима, в присущей ей роли духовного путеводителя, созерцает образы, вступая с ними в интуитивный и эмоциональный контакт, они оживают.

Возмущенные люди в сновидении представляют ту сторону личности сновидца, что находится под влиянием коллективных мнений и препятствует оживлению образов психики, не веря в них. Это сопротивление воздействию подсознания можно сформулировать примерно так «А что, если на нас начнут сбрасывать атомные бомбы? Никакое прозрение тогда не поможет!»

Эта сопротивляющаяся сторона личности не способна освободиться от стереотипов мышления и экстравертных рациональных предрассудков. Сновидение, однако, показывает, что в наше время подлинное освобождение может начаться лишь с психологической трансформации. С какой целью освобождать страну, если при этом у вас нет осмысленной цели жизни - цели, ради которой стоит быть свободным? Если человек не видит смысла в своей жизни, то не имеет значения, ведёт ли он пустую жизнь при коммунистическом или капиталистическом режиме. Свобода имеет смысл, только если можно использовать её для создания чего-то значимого. Вот почему определить для себя смысл жизни первостепенно важно для личности. Отсюда следует, что индивидуация должна являться первоочерёдной задачей человека.

Попытки влиять на общественное мнение через газеты, радио, телевидение и рекламу строятся на двух факторах. С одной стороны, они опираются на механизмы отбора, выявляющие тенденции бытующих мнений или желаний, то есть коллективных настроений. С другой стороны, они отражают предрассудки, проекции и подсознательные комплексы (главным образом, комплекс силы) тех, кто манипулирует общественным мнением.

Но статистика не может быть справедлива к индивидууму. Если в груде камней средняя окружность одного составляет пять сантиметров, то реально совпадает с этой цифрой весьма малое их количество.

Очевидно, что второй фактор не может создать ничего позитивного. Посвятивший себя индивидуации обретает эффект позитивного воздействия на окружающих. Будто искра проскакивает от одного человека к другому. Обычно это случается непреднамеренно и зачастую происходит без слов. Именно на этот внутренний путь мисс N. стремилась направить сновидца.

Почти все религиозные системы мира содержат символы, олицетворяющие процесс индивидуации или, по меньшей мере, определённые его стадии. В христианских странах Самость проецируется, как отмечалось выше, на второго Адама - Христа, на Востоке соответствующими фигурами являются Кришна и Будда. У подлинно верующих людей психорегуляция находится под воздействием религиозных символов, которые зачастую оказываются даже основой их сновидений. Например, когда покойный папа Пий XII провозгласил энциклику об Успении Марии, одной женщине-католичке приснилось, что она католическая священнослужительница. Похоже, что её подсознание развило известную догму следующим образом: «Если Мария сейчас почти богиня, она должна иметь священнослужительниц». Другая женщина-католичка, которой не нравились некоторые мелкие, внешние аспекты её веры, увидела во сне, что церковь в её родном городе снесена и перестроена. Но дарохранительницу с освящённым ангелом и статую Девы Марии должны были перевезти из старой церкви в новую. Этот сон показал ей, что некоторые рукотворные символы её веры нуждаются в обновлении, но основные символы - воплотившийся бог и богоматерь Дева Мария - переживут перемены.

Такие сновидения демонстрируют живой интерес, который проявляет подсознание к осознанным религиозным представлениям индивидуума. Это ставит вопрос о том, возможно ли выявить общую закономерность в религиозных сновидениях современных людей. В проявлениях подсознания, обнаруженных в современной христианской культуре - как протестантской, так и католической, - Юнг не раз замечал действие подсознательного стремления дополнить нашу триипостасную формулу верховного божества четвёртым элементом, воплощающим, судя по всему, женское, тёмное и даже злое начало. В действительности этот четвёртый элемент всегда присутствовал в сфере наших религиозных представлений, но был отделен от образа бога, став его противоположностью в виде самой материи (или властелина материи - дьявола). Похоже, что в настоящее время подсознание стремится объединить эти крайности, от разделения которых свет становится слишком ярким, а темнота слишком мрачной. Естественно, что центральный символ религии - образ верховного божества - наиболее подвержен воздействию подсознательных стремлений к преобразованиям.

Один тибетский настоятель однажды сказал Юнгу, что наиболее впечатляющие мандалы в Тибете создавались воображением или направленной фантазией, когда психологическое равновесие медитирующей группы было нарушено, или когда какая-то мысль не могла быть изображена по причине её отсутствия в священной доктрине и, следовательно, её надо было сначала найти. Эти соображения проясняют два основополагающих и в равной степени важных аспекта символизма мандалы. Мандала служит консервативной цели восстановлению прежде существовавшего порядка. Но она также служит и созидательной цели придания выразительности и формы чему-то ещё не существующему, чему-то новому и уникальному. Второй аспект является, быть может, ещё более важным, чем первый, но не противоречит ему, потому что в большинстве случаев то, что восстанавливает старый порядок, одновременно содержит в себе некоторые элементы нового. В новом же порядке прежняя структура поднимается на более высокий уровень. Процесс подобен восходящей спирали, которая растёт вверх, одновременно проходя снова и снова ту же точку.

Вот картина, нарисованная одной простой женщиной, выросшей в протестантском окружении, где мандала изображена в форме спирали. Эта женщина получила во сне приказ нарисовать верховное божество. Позднее (также во сне) она увидела его в книге, причём не полностью, а лишь развевающиеся складки его ризы, сочетание света и тени которых составляло захватывающее зрелище, особенно на фоне неподвижной спирали на темно-синем небе. Зачарованная ризой и спиралью, сновидица не рассмотрела другие фигуры на скалах. Проснувшись, она задумалась, чем являлись эти священные фигуры, и внезапно поняла, что это был сам Бог. Это вызвало у неё глубокое потрясение, продолжавшееся длительное время. Обычно Святой Дух изображается в христианском искусстве как огненное колесо или голубь, но в данном случае он явился в виде спирали. Это новая мысль, ещё не попавшая в доктрину, но спонтанно возникшая в подсознании. То, что Святой Дух является силой, формирующей и углубляющей наш религиозный опыт, - это, конечно, не новая идея; новым является его символическое изображение в виде спирали.

По мотивам своего следующего сна эта женщина тоже нарисовала картину, на которой она и её позитивный анимус стоят, глядя на Иерусалим в тот момент, когда на город, затмевая его, опускается крыло сатаны. Сатанинское крыло сильно напомнило ей развевающуюся ризу Господа из первого сна. Но в первом случае действие происходит где-то наверху, на небесах и среди скал, через которые проходит страшный разлом.

Развевающаяся риза представляет попытку достичь Христа, находящегося справа, что не вполне удаётся. На второй картине та же сцена подана снизу - с человеческого угла зрения. При взгляде сверху видно, что движется и расширяется часть Бога, над которой возвышается спираль, как символ потенциального будущего развития. Но при взгляде с земли, с высоты человеческого роста, тот же самый предмет в воздухе оказывается тёмным, зловещим крылом дьявола.

В жизни сновидицы эти две картины стали реальностью (как именно, не представляет для нас интереса), но они, несомненно, содержат также значение, выходящее за рамки личного. Не исключено, что они предрекают погружение христианского мира в божественную темноту, содержащую, однако, возможность дальнейшего развития. Поскольку ось спирали движется не вверх, а на задний план картины, это развитие приведёт не к большим духовным высотам и не вниз - к царству материи, а к другому измерению - возможно, к тому, что стоит за этими божественными персонажами. А это означает к подсознанию.

Когда из подсознания индивидуума выходят религиозные символы, несколько отличающиеся от известных, это часто вызывает опасение, что они могут негативно повлиять на официально признанные религиозные символы или даже привести к обмирщению некоторых из них.

Эти опасения побуждают многих людей отвергать аналитическую психологию и подсознание в целом.

Анализируя это неприятное с психологической точки зрения явление, следует отметить, что по отношению к религии людей можно разделить на три типа. К первому типу относятся те, кто ещё искренне верит своим религиозным учениям, какими бы они ни были. Для таких людей эти символы и доктрины настолько хорошо «созвучны» их глубоко личным чувствам, что серьёзные сомнения не имеют шансов проникнуть в их сознание.

Это бывает, когда сознательные убеждения и подсознательная их основа находятся в относительной гармонии. Люди этого типа могут позволить себе рассматривать новые психологические открытия и факты без предрассудков и не боясь утратить веру. Даже если в их сновидениях появятся некоторые относительно неортодоксальные детали, они могут быть интегрированы в их общее мировоззрение.

Второй тип состоит из людей, полностью утративших веру и заменивших её абсолютно сознательными, рациональными представлениями. Для этих людей глубинная психология просто означает введение в только что открытые области психики. Поэтому они спокойно могут начать новое приключение и заняться исследованием своих сновидений для проверки их правдивости.

Существует также третья группа людей, часть личности которых отказывается верить религиозным традициям, однако вера не покидает их полностью. Французский философ Вольтер - прекрасный пример. Он яростно нападал на католическую церковь (ecrasez l’infame) («уничтожьте гадину!» (франц. ) - стандартное окончание писем Вольтера к энциклопедистам о религии и церкви. (Прим. ред. ), рационально аргументируя каждый выпад, но на предсмертном одре, говорят, попросил соборования. Правда это или нет, но его разум был определённо разумом атеиста, тогда как его чувства и эмоции были, по всей видимости, ортодоксально католическими. Такие люди напоминают человека, зажатого дверью автобуса. Он не может ни войти, ни выйти. Вероятно, сновидения таких людей могли бы помочь им сделать выбор, но обычно им бывает очень сложно повернуться лицом к подсознанию, потому что они и сами до конца не знают своих мыслей и желаний.

Решение, принимать ли всерьёз подсознание, зависит в конечном счёте от мужества и цельности конкретной личности.

Непростое положение людей, оказавшихся на ничейной полосе между двумя состояниями разума, вызвано отчасти тем фактом, что все официальные религиозные учения принадлежат в действительности коллективному сознанию (названному Фрейдом «супер-эго»), хотя когда-то давным-давно они возникли из подсознания. Эту точку зрения оспаривают многие теологи и историки религии. Они предпочитают считать, что начало было положено неким «откровением».

В течение многих лет я вела поиски свидетельств, которые бы подтвердили юнгианский подход к этой проблеме, но найти такие доказательства оказалось весьма нелегко, поскольку большинство ритуалов настолько стары, что проследить их истоки невозможно. Однако ниже приводимый пример даёт, как мне представляется, очень важную подсказку.

Чёрный Лось - знахарь племени огалала сиу (умерший совсем недавно) описал в своей автобиографии, названной «Говорит Чёрный Лось», что, когда ему было девять лет, он серьёзно заболел и, находясь в коматозном состоянии, имел потрясающее видение. Он увидел четыре табуна прекрасных лошадей, приближающихся с четырёх сторон света, а затем, сидя на облаке, повстречался с шестью дедами, которые были духами предков этого племени, «дедами всего мира». Они вручили ему шесть символических предметов для лечения его народа и указали новый жизненный путь.

Но с шестнадцати лет у него вдруг стал появляться животный страх перед каждой грозой - ему слышалось, что «обитатели грома» призывают «поспешить». Это напоминало ему громоподобный топот, раздававшийся при приближении лошадей во время детского видения. Один старый знахарь разъяснил ему, что его страх возникает потому, что он держит своё видение внутри себя, и сказал, что надо рассказать о нём соплеменникам. Чёрный Лось так и поступил, позднее он вместе с племенем оформил это видение в ритуал, использовав для этого настоящих лошадей. После исполнения действа не только сам Чёрный Лось, но и многие другие индейцы почувствовали значительное облегчение.

Некоторые из них даже излечились от болезней. Чёрный Лось сказал: «После ритуального танца даже лошади кажутся здоровее и счастливее».

Этот ритуал исчез, потому что и племя вскоре было полностью уничтожено. Но в другом месте сохранился другой сходный ритуал. Несколько эскимосских племён, обитающих возле реки Колвилл на Аляске, объясняют происхождение их праздника орла следующим образом: «Молодой охотник застрелил необыкновенного орла и был настолько поражён красотой мёртвой птицы, что сделал из нес чучело и стал почитать его как фетиш, принося ему жертвоприношения. Однажды, когда охотник удалился во время охоты в глубь материка, рядом с ним вдруг появились два птицеподобных человека и, сказав, что они «посланцы», повели его в страну орлов. Там он услышал глухой барабанный шум, и посланцы объяснили, что это бьётся сердце матери погибшего орла. Затем перед охотником появилась женщина в черном. Она попросила организовать праздник орла в его племени в честь её мёртвого сына. Затем люди-орлы показали, как это сделать. После этого охотник внезапно оказался на том месте, где повстречал посланцев, в совершенно изможденном состоянии.

Вернувшись домой, он научил соплеменников, как провести большой праздник орла, который с тех пор они устраивают регулярно, соблюдая обычай».

Из этих примеров видно, что ритуал или религиозный обычай может возникнуть непосредственно из подсознательного откровения, испытанного отдельным индивидуумом. Из этих индивидуальных начинаний в группах, объединённых общей культурой, развивается разнообразная религиозная деятельность, пронизывающая всю жизнь общества. На протяжении длительного процесса эволюции первоначальное переживание под воздействием слов и действий преобразуется, приукрашивается и приобретает всё более и более отточенную форму. К сожалению, у этого процесса кристаллизации есть серьёзный недостаток Всё большее число людей не имеет личного опыта первоначального переживания и может лишь верить рассказам о нём учителей и старших. Большинство поэтому не представляет ощущений человека, пережившего подобный опыт. Религиозные традиции в их современном виде, сложившемся в результате многовековой шлифовки, часто отвергают дальнейшие творческие изменения, приносимые подсознанием. Теологи иногда даже защищают «истинные» религиозные символы и символические доктрины от вновь открываемых подсознанием религиозных впечатлений, отказывая психике в творческой функции. При этом забывается, что ценности, за которые они борются, обязаны своим возникновением той же самой функции. Без человеческой психики, воспринимающей божественные вдохновения и воспроизводящей их в словах или в формах искусства, ни один религиозный символ никогда не стал бы реальностью нашей жизни. (Вспомним лишь о пророках и евангелистах!).

Если же кто-нибудь возразит, что религиозная реальность существует сама по себе, независимо от нашей психики, я могу лишь ответить такому человеку вопросом: «Кто говорит об этом, если не человеческая психика?» Что бы мы ни говорили, нам никогда не избавиться от существования психики, потому что мы находимся внутри неё, и она является единственным средством, через которое мы можем воспринимать реальность.

Таким образом, недавнее открытие подсознания развеивает навсегда иллюзию, так лелеемую некоторыми, будто человек может познать духовную реальность как таковую. В современной физике принцип «недетерминированности» Гейзенберга развеял заблуждение о том, что мы можем представить абсолютную физическую реальность. Открытие подсознания, однако, компенсирует потерю. любимых иллюзий, распахивая перед нами необъятное и неизведанное поле деятельности, предоставляющее странным образом возможность и для объективных научных исследований, и для индивидуальных этических дерзаний.

К сожалению, как я отмечала в самом начале, практически невозможно передать всю реальность переживаемых ощущений в этой новой сфере. Многое здесь уникально и частично поддаётся выражению лишь словами. Также рассеивается иллюзия того, что человек может полностью понять другого человека и посоветовать ему, что для него оптимально.

Впрочем, это компенсируется функцией Самости, тайно способствующей взаимному притяжению людей, внутренне близких друг другу.

Интеллектуальная болтовня сменяется, таким образом, исполненными смысла событиями, реально происходящими в нашей психике. Следовательно, серьёзное вхождение в процесс индивидуации раскрытым выше способом означает для личности совершенно новое, отличное от прежнего отношение к жизни. Для учёных это означает ещё и новый научный подход к внешним фактам. Как это скажется на человеческих знаниях и на общественной жизни людей, невозможно предсказать. Но для меня кажется очевидным, что открытие доктором Юнгом процесса индивидуации - это факт, с которым будущие поколения должны будут считаться, если захотят избежать сползания к застою и деградации.