Россия: возвращение в Закавказье. Внешняя и внутренняя политика россии на северном кавказе
Медоев, Дмитрий Николаевич
Ученая cтепень:
Кандидат политических наук
Место защиты диссертации:
Код cпециальности ВАК:
Специальность:
Политические проблемы международных отношений и глобального развития
Количество cтраниц:
ГЛАВА I. ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ СТАНОВЛЕНИЯ ПОЛИТИКИ
РОССИИ В ЗАКАВКАЗЬЕ.
§1. ЭВОЛЮЦИЯ ПОЛИТИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ.
§2. ОТНОШЕНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ С ЗАКАВКАЗСКИМИ СТРАНАМИ НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ.
2.1 РОССИЯ И АЗЕРБАЙДЖАН.
2.2 РОССИЯ И АРМЕНИЯ.
2.3 РОССИЯ И ГРУЗИЯ
§3. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИНТЕРЕСЫ РОССИЙСКОЙ
ФЕДЕРАЦИИ В ЗАКАВКАЗЬЕ
ГЛАВА II. КАСПИЙСКАЯ НЕФТЬ КАК ПОЛИТИЧЕСКИЙ
ФАКТОР В РЕГИОНАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЯХ.
§1. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ И ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ТРАНСПОРТИРОВКИ УГЛЕВОДОРОДОВ КАСПИЙСКОГО БАССЕЙНА НА МИРОВОЙ РЫНОК
1.1 ПРОБЛЕМА ТРАНСПОРТИРОВКИ ПО
ТЕРРИТОРИИ РОССИИ
1.2 ПРОБЛЕМА ТРАНЗИТА ЧЕРЕЗ ТЕРРИТОРИЮ ИРАНА.
1.3 ПОЛИТИКА ТУРЦИИ И ПРОБЛЕМЫ
TPАНСПОРТИРОВКИ НЕФТИ.
1А КОНФЛИКТЫ В КАВКАЗСКОМ РЕГИОНЕ И ИХ ВЛИЯНИЕ НА ТРАНСПОРТИРОВКУ
КАСПИЙСКОЙ НЕФТИ.
§2. ИНТЕРЕСЫ ТУРЦИИ И ИРАНА В ЗАКАВКАЗЬЕ.
ГЛАВА III. ИНТЕРЕСЫ ТРЕТЬИХ СТРАН И ПОЛИТИКА
РОССИИ В ЗАКАВКАЗЬЕ. ПРОБЛЕМЫ БЕЗОПАСНОСТИ.
§1. ПОЛИТИКА США И НАТО В ЗАКАВКАЗЬЕ.
1.1 ОТНОШЕНИЯ ЗАПАДНЫХ СТРАН И АЗЕРБАЙДЖАНА.
1.2 ОТНОШЕНИЯ СТРАН ЗАПАДА И АРМЕНИИ
1.3 ГРУЗИЯ И НАТО.
§ 2. СЕВЕРНЫЙ КАВКАЗ В СИСТЕМЕ
МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ.
§3. ЭТНИЧЕСКИЕ КОНФЛИКТЫ В ЗАКАВКАЗЬЕ
И РОЛЬ РОССИИ В ИХ УРЕГУЛИРОВАНИИ.
Введение диссертации (часть автореферата) На тему "Политика России в Закавказье:Проблемы и перспективы"
В политике Российской Федерации Северный Кавказ и Закавказье, как единое целое, занимают одно из приоритетных мест. Важность всестороннего изучения этого ключевого региона становится все более очевидной, учитывая то обстоятельство, что без глубокого анализа целого ряда вопросов невозможно понять происходящие процессы, определяющие как основные тенденции развития кавказских стран, так и характер народов, населяющих эту обширную территорию.
Особые условия исторического и политического развития Кавказа обусловили исключительную степень этнонационального и конфессионального многообразия, которым характеризуется регион в целом. В этом отношении немалый интерес представляет сущность и основные направления развития ситуации на Кавказе, где так сильно переплетены социально-экономические, национальнотерриториальные, религиозные, геополитические и многие другие характерные особенности.
С древнейших времен Кавказ являлся важнейшим геостратегическим регионом, отделявшим Европу от Азии. В то же время располагаясь на стыке двух континентов, он одновременно служил связующим звеном между ними.
Основные характеристики Кавказа в большой степени определяются такими параметрами, как географическое положение, территориальные, климатаческие и иные особенности, которые на протяжении всей истории региона оказывали и продолжают оказывать глубокое влияние на его этнонациональный состав и дальнейшее развитие.
В современных условиях все большую актуальность и важность приобретает региональный фактор, который играет возрастающую роль в жизнедеятельности различных стран и народов, а также в международных отношениях в целом. Свидетельство этому бурные события последнего десятилетия. Кавказ вновь превращается в эпицентр широкомасштабных действий и процессов мирового значения. Здесь переплетаются сложные узлы местных, региональных и глобальных интересов Российской Федерации и США , Турции и Ирана, Европейских и Азиатских стран.
С точки зрения экономики Россия и Кавказ - это давно сложившийся единый хозяйственный организм. Края и области России, прилегающие к Кавказу, всегда функционировали как важные экономические единицы страны в тесном взаимодействии со всем Кавказским регионом. И сейчас народы России и Кавказа болезненно осознают нарушение и разрыв этих хозяйственных связей. Нестабильность на Кавказе непосредственно отражается на жизни как россиян, так и на населении кавказских государств.
Сегодня некоторые государства, используя временное ослабление России, пытаются всеми способами вытеснить ее из Закавказья и установить свой контроль над этим важным регионом, в первую очередь над его нефтяными богатствами.
Россия отстаивает свои национальные интересы на Кавказе, используя все доступные средства - дипломатические, экономические, гуманитарные, военные. Политическая и дипломатическая активность России в этом направлении многогранна и носит постоянный, конструктивный характер.
С учетом этих и других аспектов данная тема представляется актуальной и интересной для исследования.
В данной работе ставится цель: показать развитие отношений России со странами Закавказья в общем контексте интересов других региональных стран, начиная с периода, когда весь Кавказ был составной частью единого государства, и по настоящее время, когда после дезинтеграции СССР в регионе образовались новые независимые государства.
Для реализации этой цели были поставлены следующие задачи:
1) анализ исторической литературы по становлению политики России в кавказском регионе;
2) определение основных приоритетов и целей политики Российской Федерации в Закавказье, исходя из основных документов, подписанных после 1991;
3) изучение качественно новых тенденций и проблем во взаимоотношениях Российской Федерации с Азербайджанской Республикой, Республикой Армения и Грузией, включая роль России в разрешении основных проблем региона, особенно акцентируя внимание на урегулировании конфликтов в Нагорном Карабахе , Абхазии и Южной Осетии.
4) характеристика и анализ фактора каспийской нефти в межгосударственных отношениях России и стран региона, а также их борьбу за пути ее транспортировки, высветив роль Турции, Ирана и других мировых держав на Кавказе.
5) на основе фактического материала показать, что страны Закавказья и Северный Кавказ в экономическом отношении составляют единое целое и, что только на основе их тесного сотрудничества и интеграции можно добиться взаимного процветания и стабильности в регионе, выделив значение Российской дипломатии в политическом урегулировании межэтнических конфликтов в Закавказье.
6) на основе полученных выводов попытаться спрогнозировать возможные сценарии развития отношений Российской Федерации со странами Закавказья на ближайшее будущее, определить пути решения непростых проблем, стоящих перед российской политикой и дипломатией в настоящее время.
Обзор источников и литературы
В основу данной работы были положены Конституция и федеральные Законы, Указы Президента Российской Федерации, совместные документы стран СНГ , в частности, подписанная 21 декабря 1991 г. Алма-атинская Декларация и Протокол к соглашению о создании СНГ; документы различных встреч в рамках СНГ, в первую очередь, их решения по Нагорному Карабаху , Южной Осетии и грузино-абхазскому конфликту, созданию и функционированию миротворческих сил в Закавказье.
Были также использованны программные заявления первого Президента Российской Федерации Б.Н. Ельцина об отношениях России со странами СНГ; материалы Кисловодской встречи Глав Государств России, Азербайджана, Армении и Грузии с участием руководителей 12 субъектов Российской Федерации 3 июня 1996 г.; материалы официальных визитов действующего Президента РФ В.В. Путина в Азербайджан, Армению, другие страны Содружества, а также решения последних саммитов глав СНГ.
Для полного социально-экономического и политологического анализа были использовании также материалы международных организаций: ООН , ОБСЕ (отчеты Минской группы и Миссии в Грузии), и ряда неправительственных организаций, работающих в регионе.
Наряду с указанными выше программными документами источниковедческую основу исследования составили документы внешней политики России, опубликованные в Дипломатическом Вестнике МИД РФ с 1992 по 2002 год, а также документы и решения Совета Глав Государств СНГ, опубликованные в информационном вестнике Совета Глав Государств и Совета Глав Правительств СНГ «Содружество » с 1992 по 2002 год.
При анализе двусторонних отношений России с закавказскими государствами широко привлекались, в частности, договоры и соглашения Российской Федерации с каждой из этих стран.
В целом все названные документы дают достаточно полную картину динамики развития отношений России с закавказскими государствами по всем основным направлениям с момента становления Российской Федерации, Азербайджанской Республики, Республики Армения и Грузии. Анализ этих многочисленных документов и сравнение их текстов и формулировок с реальной действительностью показывают, что подавляющее большинство из них, к сожалению, выполняются только частично.
При исследовании также использовались и учитывались заявления глав Правительств, министров иностранных дел и других официальных лиц России, их пресс-конференции и брифинги, а также заявления и высказывания лидеров и официальных лиц закавказских государств.
Для исследования использовались также многочисленные научные публикации и аналитические статьи в научных и политических журналах «Международная жизнь », «Мировая экономика и международные отношения » и других.
В работе использовались документы США и других государств, заявления и высказывания их лидеров и официальных представителей в отношении Кавказа, закавказских государств, событий на Кавказе. Привлечение таких источников и документов наглядно показывает степень проникновения США в этот регион, их далеко идущие планы, а также прямую опасность этой экспансии Запада для интересов России на Кавказе.
Важным источником фактического материала по проблематике отношений России с закавказскими государствами были газеты, журналы и другие периодические издания России, Азербайджана, Армении, Грузии, а также США, Великобритании и других западных стран, в частности журналы "Oil and Gas", "The Economist", "Newsweek", "Time", газеты "The Wall Street Journal", "The Financial Times", "The Times", "The Daily Telegraph".
Интересный материал был использован из периодической печати Ирана: "Эттелаат", "Джомхури-йе Эслами", "Иран".
Заключение диссертации по теме "Политические проблемы международных отношений и глобального развития", Медоев, Дмитрий Николаевич
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
На основании вышеизложенного можно сделать следующие выводы относительно процессов становления отношений России с закавказскими государствами после дезинтеграции СССР и высказать прогноз относительно некоторых перспектив их развития.
1. За последние восемь лет сделано то, без чего вести дела в регионе было бы просто невозможно. Буквально с нулевой отметки началось формирование политико-правовой базы двусторонних отношений России с каждым из закавказских государств. Подписано более трехсот межгосударственных договоров и соглашений о совместном сотрудничестве в различных областях деятельности.
Основная трудность, с которой приходится сталкиваться России в Закавказье, как представляется, заключается в том, что отношения России с этими государствами, имеющие прочный фундамент трехсотлетнего добрососедства русского и закавказских народов, на новом этапе не были подкреплены экономически из-за разрыва хозяйственных связей. Крайне слабой была и остается экономическая составляющая российской политики в Закавказье.
2. Россия сделала в Закавказье максимум возможного по содействию региональной стабильности и урегулированию конфликтных ситуаций. Вся триада конфликтов (Нагорный Карабах , Южная Осетия и Абхазия) выведена из военной стадии в политическую. Россия вносит основной вклад в миротворческие операции в Абхазии и Южной Осетии своими воинскими контингентами и финансовым обеспечением. Все соглашения по политическому урегулированию каждого из этих трех конфликтов были достигнуты благодаря российским усилиям.
3. Динамика развития отношений России с закавказскими государствами, несмотря на все старания российской дипломатии, оказалась далекой от тех первоначальных оптимистических оценок перспектив и прогнозов интеграции в рамках СНГ и экономического подъема и др., которые давались в первых документах СНГ и несколько позднее в Кисловодской Декларации 1996 г. На деле верх берут центробежные силы и тенденции на пространстве всего СНГ, в том числе и в Закавказье. Наблюдается дальнейших отход закавказских государств от России. Обороты набирает процесс переориентации политики Азербайджана и Грузии на США и НАТО.
Это еще больше затруднит отстаивание национальных интересов России не только в Закавказье, но и на Северном Кавказе, где можно ожидать усиления дестабилизирующей роли Чечни. В этой связи возрастает необходимость активного использования сохранившихся еще у России эффективных рычагов для воздействия на развитие обстановки.
Ясно одно, что без восстановления экономики России и последовательного проведения наступательной внешнеполитической линии нельзя всерьез говорить о нашей способности отстоять свои позиции в этом жизненно важном регионе.
4. Руководство Азербайджана и Грузии делает заявления о намерении добиваться приема своих стран в члены НАТО в расчете на вмешательство НАТО в конфликты в Нагорном Карабахе и Абхазии по боснийскому и косовскому сценариям.
5. Пример Грузии, которая в течение одного 1996 года совершила полный поворот во внешнеполитических симпатиях
Тбилиси от Москвы к Вашингтону и стала по существу союзником Азербайджана в планах транспортировки большой каспийской нефти в обход территории России, показывает, насколько ослабли позиции России в регионе, и какая требуется мобилизация сил и средств и динамизм политических решений, чтобы переломить ситуацию в этом регионе в пользу России, отстоять ее права и потенциал на существование в XXI веке в качестве полноправной кавказской державы.
6. Ресурсный потенциал Каспия по его сегодняшним оценкам, не меняя принципиально мировой баланс нефти и газа, тем не менее, может превратить экспортные возможности прикаспийских государств в сопоставимые с экспортными возможностями России.
Закавказье может надолго остаться зоной повышенной нестабильности, если там не будут восстановлены стратегический баланс сил и интересов как проживающих в этом регионе народов, так и России.
7. Отдельного решения требует определение правового статуса Каспия. До тех пор, пока все прибрежные государства не решат окончательно за столом переговоров этот вопрос, потенциал конфликтов не только сохранится, но может нарастать, поскольку отсутствуют общепризнанные юридические основания территориального разделения Каспия по национальным секторам.
8. Принципиальной проблемой является вопрос о транспортировке нефти и газа с прикаспийских месторождений. В регионе сложилась сложная геополитическая структура. Ни одно из прикаспийских государств не имеет сегодня экономических, политических, военных возможностей, достаточных для того, чтобы в одностороннем порядке решить вопросы освоения месторождений и транспортировки углеводородного сырья.
Возникла многополярная региональная система, участники которой связаны непростыми отношениями сотрудничества и соперничества. В ней, в свою очередь, продолжает формироваться ось Турция - Азербайджан.
Претензии Турции и Ирана на лидерство в исламском мире, несомненно, влияют на экономические и политические интересы России. Показательно, что Турция, не имеющая выхода к Каспийскому морю, именовала себя на встрече министров иностранных дел Грузии, Азербайджана, Казахстана, Туркмении и Турции, прошедшей 1-2 марта 1998 г. в Анкаре и Стамбуле "каспийской страной". На этой встрече она открыто предъявила претензии на влияние в Закавказье и Средней Азии109.
9. В своей экспансии в Каспийском регионе страны Запада стремятся расширить количество участников решения проблем Каспия, проталкивают разработанные ими же идеи «геополитического плюрализма » на евразийском пространстве, «равноправия всех участников освоения ресурсного потенциала Каспия, включая некаспийские государства.
За этими инициативами, однако, скрывается стремление Запада не дать России использовать ее значительный потенциал для освоения природных ресурсов региона и одновременно стремление обеспечить западным, прежде всего американским нефтяным компаниям, возможность поставить под свой контроль имеющиеся в регионе запасы нефти и газа.
109 П. Власов. Нефть и Коран. "Эксперт", № 9, 1998 г., стр. 52.
10. Международные отношения в целом в регионе осложнены ситуациями, сложившимися в Чечне, Нагорном Карабахе, Абхазии и Южной Осетии. В этой связи представляется жизненно необходимым установление стратегического партнерства России со странами региона и Закавказья в первую очередь.
Без взаимодействия с Россией республикам Закавказья трудно рассчитывать на сохранение реального государственного суверенитета. Равно как и без участия России в миротворческих операциях, Закавказским странам вряд ли удастся самостоятельно урегулировать внутренние конфликты и восстановить утраченную стабильность.
Список литературы диссертационного исследования кандидат политических наук Медоев, Дмитрий Николаевич, 2003 год
1. Документы и материалы
2. Соглашение о создании Содружества Независимых Государств от 8 декабря 1991 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 1, 15 января 1992 г.
3. Протокол к Соглашению о создании Содружества Независимых государств от 8 декабря 1991 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 1, 15 января 1992 г.
4. Алма-атинская Декларация от 21 декабря 1991, Дипломатический вестник МИД РФ № 1, 15 января 1992 г.
5. Документы СНГ , принятые в Минске 30 декабря 1991 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 2-3, 31 января -15 февраля 1992 г.
6. Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной безопасности между Российской Федерацией и Республикой Армения от 29 декабря 1991 года, Дипломатический вестник МИД РФ № 2-3, 31 января -15 февраля 1992 г.
7. Декларация о неприменении силы или угрозы силой во взаимоотношениях между государствами участниками Содружества Независимых Государств от 20 марта 1992 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 7, 15 апреля 1992 г.
8. Соглашение о Группах военных наблюдателей и Коллективных силах по поддержанию мира в Содружестве Независимых Государств от 20 марта 1992 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 7, 15 апреля 1992 г.
9. Совместное заявление Министров иностранных дел Республики Грузия и Российской Федерации от 5 апреля 1992 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 8, 30 апреля 1992 г.
10. Соглашение о Группах военных наблюдателей и Коллективных силах по поддержанию мира в Содружестве Независимых
11. Государств от 20 марта 1992 года, Информационный вестник СГГ и СГП СНГ Содружество, выпуск четвертый, Минск 1992 г.
12. Решение Совета Глав Государств о группах наблюдателей и сил по поддержанию мира в зоне карабахского конфликта от 20 марта1992 года, Информационный вестник СГГ и СГП СНГ Содружество, выпуск четвертый, Минск 1992 г.
13. Договор о коллективной безопасности от 15 мая 1992 года, Дипломатический Вестник МИД РФ № 12, 30 июня 1992 г.
14. Коммюнике по итогам встречи Б.Н. Ельцина и Э.А. Шеварднадзе от 24 июня 1992 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 13-14, 15-31 июля 1992 г.
15. Соглашение о принципах урегулирования грузино-осетинского конфликта от 24 июня 1992 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 13-14,15-31 июля 1992 г.
17. Постановление Верховного Совета Российской Федерации «Об обстановке на Северном Кавказе в связи с событиями в Абхазии » от 25 сентября 1992 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 1920, 15-31 октября 1992 г.
18. Концепция внешней политики Российской Федерации, Дипломатический вестник МИД РФ, специальный выпуск, январь1993 г.
19. Декларация глав государств участников Содружества Независимых Государств от 14 мая 1993 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 11-12, июнь 1993 г.
20. Соглашение о прекращении огня в Абхазии и механизме контроля за его соблюдением от 27 июля 1993 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 15-16, август 1993 г.
21. Выступление Б.Ельцина на заседании Совета Глав Государств СНГ, Москва, 24 сентября 1993 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 19-20, октябрь 1993г.
22. Договор о создании Экономического союза от 24 сентября 1993 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 19-20, октябрь 1993 г.
23. Ашгабатская декларация о развитии сотрудничества и укреплении доверия в отношениях между государствами участниками Содружества Независимых Государств от 24 декабря 1993 г., Дипломатический вестник РФ № 1-2, январь 1994 г.
24. Меморандум о понимании между грузинской и абхазской сторонами на переговорах в Женеве от 1 декабря 1993 г., Дипломатический вестник РФ № 1-2, январь 1994 г.
25. Договор между Российской Федерацией и Республикой Грузия о правовом статусе воинских формирований Российской Федерации, временно находящихся на территории Республики Грузия от 9 октября 1993 г., Дипломатический вестник РФ № 1-2, январь 1994 г.
26. Протокол о сотрудничестве между Министерством иностранных дел Российской Федерации и Министерством иностранных дел Республики Грузия от 27 декабря 1993 г., Дипломатический вестник РФ № 1-2, январь 1994 г.
27. Совместное коммюнике по итогам официального визита Президента РФ Б.Н.Ельцина в Грузию от 3 февраля 1994 г., Дипломатический вестник РФ № 5-6, март 1994 г.
28. Договор о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве между Российской Федерацией и Республикой Грузии от 3 февраля 1994 года.
29. Декларация о соблюдении суверенитета, территориальной целостности и неприкосновенности границ государств участников Содружества Независимых Государств от 15 апреля 1994 г., Дипломатический Вестник МИД РФ № 9-10, май 1994 г.
30. Заявление о мерах по политическому урегулированию грузино-абхазского конфликта от 31 марта 1994 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 9-10 май 1994 г.
31. Заявление СГГ СНГ о проведении операции по поддержанию мира в зоне грузино-абхазского конфликта от 15 апреля 1994 года,155
32. Информационный вестник СГГ и СГП СНГ Содружество № 1, Минск 1994 г.
33. Решение об утверждении Мандата на проведение операции по поддержанию мира в зоне грузино-абхазского конфликта от 21 октября 1994 года, Информационный вестник СГГ и СГП СНГ Содружество № 3, Минск 1994 г.
34. Меморандум Совета Глав Государств Содружества Независимых Государств «Основные направления интеграционного развития Содружества Независимых Государств », Дипломатический вестник МИД РФ № 21-22, ноября 1994 г.
35. Меморандум о поддержании мира и стабильности в Содружестве Независимых Государств от 10 февраля 1995г., Дипломатический вестник МИД РФ № 3, 1995 г.
36. Декларация государств - участников Договора о коллективной безопасности 15 мая 1992 г. от 10 февраля 1995 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 3, 1995 г.
37. Концепция Коллективной безопасности государств участников Договора о коллективной безопасности 15 мая 1992 г. от 10 февраля 1995 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 3, март 1995 г.
38. Договор о российских военных базах на территории Республики Армения от 16 марта 1995 года, Дипломатический вестник МИД РФ № 4, апрель 1995 г.
39. Договор о российских военных базах на территории Грузии от 15 сентября 1995 года, Дипломатический вестник МИД РФ № 10, октябрь 1995 г.
40. Обращение Совета Глав государств Содружества к президентам Азербайджанской Республики, Республики Армения и главам других государств от 19 января 1996 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 3, март 1996 г.
41. Совместная декларация по итогам официального визита в Российскую Федерацию Президента Грузии Э.А. Шеварднадзе от19 марта 1996 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 4, апрель1996 г.
42. Заявление Совета глав государств СНГ по урегулированию нагорно-карабахского конфликта от 17 мая 1996 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 6, июнь 1996 г.
43. Решение о пребывании Коллективных сил по поддержанию мира (КСПМ) в зоне конфликта в Абхазии, Грузия от 17 мая 1996 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 6, июнь 1996 г.
44. Меморандум о мерах по обеспечению безопасности и укреплению взаимного доверия между сторонами в грузино-осетинском конфликте от 16 мая 1996 г„ Дипломатический вестник МИД РФ № 6, июнь 1996 г.
45. Декларация за межнациональное согласие, мир, экономическое и культурное сотрудничество на Кавказе, Кисловодск, 3 июня 1996 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 7, июль 1996 г.
46. Указ Президента Российской Федерации Б.Н. Ельцина о «Стратегическом курсе России с государствами участниками Содружества Независимых Государств», (март 1997 г.)
47. Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной безопасности между Российской Федерацией и Азербайджанской Республикой от 3 июля 1997 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 8, август1997 г.
48. Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи между Российской Федерацией и Республикой Армения от 29 августа 1997 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 9, сентябрь 1997 г.
49. Совместная российско-армянская Декларация от 29 августа 1997 г., Дипломатический вестник МИД РФ № 9, сентябрь 1997 г.
50. Материалы заседания Консультативного совета субъектов Российской Федерации по международным и внешнеэкономическим связям при МИД России 20 января, Международная жизнь № 2,1999 г.
51. Материалы 113-й конференции Бергедорфского форума «Энергетика и геостратегия в Каспийском регионе участники, интересы, возможности конфликтов», Международная жизнь № 4, 1999 г.
52. Энциклопедический словарь, Брокгауз и Эфрон, т. 26.
53. Большая Советская энциклопедия, т. 19.
54. Действующее международное право. В 3-х томах. М. Изд-во Московского независимого института международного права. 1997.
55. Документы внешней политики СССР . М. 1959.
56. Конвенция ООН по морскому праву. М. 1997.
57. Конституция Российской Федерации. М. 1993.
58. Конституция Российской Советской Федеративной Социалистической Республики. М., 1978.
59. Меморандум о сотрудничестве Ирана, России и Туркменистана в освоении минеральных ресурсов на Каспийском море. (Ашхабад, 13 ноября 1996 г.)
В.В. Дегоев
Политика России в Закавказье в первой половине XIX века: некоторые
итоги
По мере присоединения или завоевания закавказских территорий в первой трети XIX в.
перед Россией вставала проблема управления ими. Предстояло найти такую форму имперского
присутствия в этом регионе, которая прежде всего позволит обеспечить там социально-
политическую стабильность, необходимую в том числе для решения текущих и грядущих
внешнеполитических задач. Дело осложнялось целым рядом факторов. С точки зрения языка,
религии, культуры, внутреннего устройства, закавказские государственные и
полугосударственные образования были неоднородными. Внутри них зачастую царили
раздробленность и усобицы, а между ними – вражда и соперничество, чаще всего за «местную»
гегемонию. Административно-судебное единообразие, да и то порой условное, существовало
лишь в пределах одной территориально-политической единицы – будь то царство, княжество,
ханство, союз общин (и т. д.). Однако пользы от такого единообразия, как правило, было
немного, ввиду произвола правителей и феодалов, хаоса в поземельных отношениях и
налогообложении, междоусобных раздорах и разбоях.
Эти обстоятельства одновременно и создавали проблемы для России, и помогали их
разрешить. Местные социальные элиты и простой народ постепенно начинали видеть в империи
высшую власть, третейского судью, надклассовый и наднациональный инструмент организации
жизни по рациональным правилам. Практически все общественные слои раньше или позже
приходят к осознанию удобств существования в условиях нового, имперского порядка,
положившего конец «войне всех против всех». Именно порядок, организация, система, как
синонимы мира, безопасности и благополучия, мало-помалу становятся для людей ключевыми,
жизненно важными идеями. Всеобщая и всевозрастающая потребность в таком способе бытия
заставляла Петербург искать пути ее удовлетворения и подсказывала то стратегическое
направление, в котором должна была развиваться российская политика в Закавказье.
Впрочем, это нисколько не умаляет сложности и масштабности стоявших перед Россией
задач, и нисколько не оправдывает допущенные ею просчеты.
Русским властям в Закавказье сразу же стало ясно, что унификация этого края по
имперско-губернскому образцу – занятие рискованное, дорогостоящее и малоэффективное. Во
всяком случае для такого процесса – исторического по своему содержанию – требовалось время.
Форсировать его Петербург не спешил, хотя высказывались различные взгляды на то, с какой
скоростью и в каких формах должно осуществляться вовлечение Закавкавказья в имперскую
систему.
2
Русская администрация на присоединенных территориях носила по преимуществу
военный и чрезвычайный характер. Генералам и офицерам поневоле приходилось заниматься
гражданскими делами, примирять социально-политические элиты, благоустраивать города,
строить дороги и т. д. Русские солдаты использовались как дешевая и весьма квалифицированная
рабочая сила.
Пресловутый принцип «разделяй и властвуй», который привычно, хотя зачастую
безосновательно, ассоциируется с политикой России в Закавказье, утрачивал рациональный
смысл. Прежде, к примеру, в XVIII веке, он – да и то в определенных ситуациях – был на руку
Петербургу. Теперь же, когда этот мозаичный регион оказался под скипетром царя, задача
состояла не в расколе, а в соединении разнородных элементов во имя достижения стабильности и
управляемости.
Проблема ненасильственной интеграции стояла перед Россией тем острее, чем явнее
ощущался недостаток русских войск в Закавказье и недостаток опыта управления
новоприобретенными землями. Можно сказать, что гибкие и осторожные подходы к этой
проблеме возникли отчасти стихийно, под влиянием реалий жизни, не располагавших к методу
разрубания внутрикавказских гордиевых узлов. Со стороны России видно было понимание
пагубных последствий быстрой ломки традиционного социально-экономического, политического
и культурного уклада. Отсюда – терпимость к местному административному разнообразию.
Имперская власть вводилась далеко не везде, но и там, где вводилась, зачастую носила
номинальный характер, давая себя почувствовать лишь тем, кто открыто демонстрировал
нелояльность к ней.
В основе мотивов такой политики лежали не только объективные трудности, но и
инстинктивное и вполне понятное нежелание кавказских наместников глубоко вникать и
вовлекаться в сложные хитросплетения местной жизни. В конечном итоге именно это
обстоятельство стало, как ни странно, общим источником для двух противоположных концепций
интеграционной стратегии, получивших условные наименования «централизм» и «регионализм».
«Централисты» выступали за скорейшую имперско-административную унификацию Закавказья;
«регионалисты» предлагали действовать постепенно, не торопясь упразднять те локальные
особенности, которые со временем либо отомрут сами собой, либо будут относительно
безболезненно и органично вытеснены новыми политическими формами.
Эти два подхода никогда не существовали в чистом виде, оттого и не следует
преувеличивать накал борьбы между ними. То, что констатируется как «победа централизма» во
второй половине XIX в., на самом деле представляет собой гораздо более неоднозначное
явление. «Регионалистская» составляющая, как неизбежное порождение здравого оппортунизма,
всегда присутствовала и присутствует до сих пор в политике России на Кавказе.
3
Введение имперской администрации в российских владений в Закавказье (там где это
имело место) не означало, что из присоединенных территорий сделали русские губернии. Жизнь
заставляла искать гибкие подходы. На государеву службу, гражданскую и военную,
рекрутировались представители местных народов, и не обязательно принадлежавшие к
социальным верхам или христианской вере. Главными критериями были лояльность к России и
профессиональная пригодность. Они получали привилегии правящего класса, благодаря чему
формирование новой закавказской политической элиты происходило относительно гладко. Тем
самым было положено начало процессу зарождения среди нерусского населения имперской
идентичности. Эта тенденция развивалась параллельно с ростом национального самосознания,
чаще всего уживаясь с ним, но иногда и замещая его. В социально-психологическом плане
готовность местной элиты отождествлять себя с империей обуславливалась желанием
принадлежать к корпорации избранных, разделять ее дух и ценности, пользоваться ее благами и
символикой. Почва для нравственных сомнений, связанных с проблемой ответственности перед
своими народами, практически отсутствовала. Дело в том, что для части нового правящего класса
этой проблемы никогда и не существовало. Более щепетильные могли утешить свою совесть тем,
что они не предают народные интересы, а защищают их.
Кооптация грузин и армян в «колониальную» управленческую систему и воспитание в них
имперского мировоззрения облегчались религиозной общностью с русскими. В случае же с
тюрками-мусульманами та же цель достигалась религиозной терпимостью русских.
Более того, по отношению к исламу русское правительство заняло подчеркнуто
охранительную позицию, с явным намерением привлечь мусульманское духовенство к
реализации имперского политического курса. Позже, в свете событий Кавказской войны, многие
государственные деятели в России и на Кавказе расценят это как ошибочную социальную ставку,
принесшую негативные результаты.
Однако основная работа интеграционного механизма происходила все же в светской
сфере. В первой половине XIX в. в Закавказье формируется влиятельный слой просвещенной
«колониальной» бюрократии, представленной людьми, которые были исполнены высокого,
искреннего чувства моральной ответственности за порученную им «цивилизаторскую»,
державную миссию. Среди них было немало таких, кто понимал, ценил и даже преклонялся
перед кавказской культурой, признавая за ней право на самобытное развитие под имперской
эгидой. Намного опережая время, они отказывались от надменного культуртрегерского взгляда
на «туземную» духовную жизнь, от лукавого соблазна сравнивать ее с русско-европейскими
ценностями в контексте категорий «выше-ниже», «лучше-хуже». Они уже тогда всем своим
образом действий ставили вопрос не о поглощении, а о выращивании феномена, который был
удачно назван канадским историком Г. Райнлендером национально-имперской культурой. И в
4
конечном итоге именно эта, а никакая другая формула – несмотря на массу объективных и
субъективных препятствий – восторжествует во второй половине XIX века и, тем более, в веке
двадцатом.
Есть и парадокс, и логика в том, что просвещенная бюрократия рождается и начинает
свою активную гражданственную деятельность при самых жестких, самых имперско-мыслящих
(в глазах многих – самых одиозных) кавказских наместниках – П. Д. Цицианове и А. П.
Ермолове. Профессиональные военные, воспитанные в соответствующем духе, эти генералы
видели свое предназначение прежде всего в наведении внутреннего порядка в крае и защите его
от внешних угроз, что отныне становится проблемой безопасности России, то есть –
приоритетной проблемой любого государства. Отсюда – широкое использование силовых
методов. Однако они не являлись самоцелью и применялись только в тех случаях, когда мирные
средства не действовали, хотя, конечно, остается далеко не праздным вопрос – насколько та или
иная ситуация действительно была безвыходной.
П. Д. Цицианов и А. П. Ермолов осознавали, что, помимо армейского, нужен и другой
инструментарий для борьбы против беспорядка. Именно с этой прагматической целью они
создали в Закавказье весьма сплоченную колониально-чиновничью корпорацию, руководствуясь
посылом о том, что ее эффективность будет прямо пропорциональна ее просвещенности. Особым
покровительством пользовались те «кадры», которые своими взглядами и творческим
потенциалом более всего отвечали представлениям наместников о сути и форме цивилизаторской
миссии России.
Вместе с тем П. Д. Цицианов и А. П. Ермолов не всегда могли полностью контролировать
процесс формирования бюрократии просвещенного типа. Зачастую он принимал стихийный
характер. Так, «проконсул Кавказа», конечно, не имел никакого отношения к появлению в
подведомственном ему крае блестящей плеяды сосланных туда деятелей декабристского
движения. Но нельзя отрицать и того, что во многом благодаря А. П. Ермолову декабристы
получили возможность реализовать свои таланты на новом для них поприще и сыграть
колоссальную роль в русско-закавказском духовном сближении. Их трудами были заложены
основы для великого культурного синтеза, принесшего столь яркие плоды во второй половине
XIX в. и особенно в ХХ в.
В значительной степени благодаря высокому попечительству А. П. Ермолова создавалась
та особая духовная среда, в которой происходило становление блестящей закавказской
интеллигенции. Наместник поставил на твердое основание систему народного просвещения в
Закавказье. Перед грузинскими, армянскими и азербайджанскими юношами – независимо от их
социального положения и вероисповедания – были открыты перспективы получения прекрасного
образования, причем не только в Тифлисе (тогдашней культурной столице Кавказа), но и в
5
Петербурге и Москве. Вместе с престижностью имперской системы образования быстро растет и
спрос на нее. По мнению Г. Райнлендера, к началу 1830-х гг. закавказская интеллигенция
испытывала повышенный аппетит ко всему русскому.
Десятилетие М. С. Воронцова на должности кавказского наместника было в известном
смысле «золотым веком» для Закавказья. Опытный генерал и талантливый администратор с
богатым списком заслуг в деле освоения южной России, он фактически получил полную свободу
действий на Кавказе и подчинялся только Николаю I. Этот регион приобрел нечто похожее на
статус «государства в государстве», что явилось со стороны Петербурга признанием
необходимости учитывать его специфику и не форсировать процесс его «губернизации» по
стандартному имперскому образцу. Мало кто понимал эту сложнейшую задачу и способен был
справиться с ней лучше, чем М. С. Воронцов.
В социальных, межкорпоративных и межэтнических конфликтах, имевших место в
Закавказье, М. С. Воронцов неизменно занимал позицию третейского судьи, беспристрастного
примирителя, надклассовой инстанцией. Это касалось споров между христианами и
мусульманами, грузинами и армянами, русскими и нерусскими, аристократией и купечеством,
чиновниками и населением. Наместник прививал противоборствующим сторонам и
закавказскому обществу в целом более широкий, имперский взгляд на вещи. Он видел в этом
способ умерить антагонизмы, разрешить (или предотвратить) конфликтную ситуацию, воспитать
у людей разумно-эгоистическое понимание того, что польза для империи есть польза для
каждого из ее подданных.
М. С. Воронцов – благодаря своим личным качествам и преданности делу, заразил
универсалистским духом большую часть закавказских социальных элит. Они искренне и
добровольно приняли имперские идеалы и с готовностью предложили свою помощь на поприще
претворения их в жизнь.
М. С. Воронцов оставил после себя в Закавказье целый «колониально-бюрократический»
класс, состоявший из представителей разных народов, конфессий, общественных классов и
культур. Всех их сплачивала не только корпоративная солидарность, но и растущее имперское
самосознание с элементами державного патриотизма, с одной стороны, и «внутрироссийского
космополитизма», с другой.
При М. С. Воронцове национально-имперская культура в Закавказье вступила в стадию
расцвета. Одной из главных предпосылок для этого послужило личное, глубоко уважительное
отношение М. С. Воронцова к духовному наследию закавказских народов. Вверенный его
попечительству край пережил с 1845 по 1854 гг. целую эпоху, в которой элементы ренессанса
переплелись с совершенно новыми культурными явлениями.
6
Вопрос о том, пригодна ли знаменитая уваровская триада – «самодержавие,
православие, народность» — для Закавказья и насколько, стоял весьма актуально. Эта формула
содержала идею о сильной единоличной власти, объединяющей разнородное общество и стоящей
над ним. Именно такая власть глубоко импонировала и тем кавказским народам, которые некогда
знали ее, но утратили, и тем, которые, никогда не имея ничего подобного, стремились к
автократии, как к некоему политическому идеалу. (В этом, кстати, сокрыт один из источников
временного успеха авторитарного проекта Шамиля.)
У второй составляющей триады – «православия» — была более ограниченная область
применения. Сочувственно воспринять ее – при определенных условиях – могли лишь
исповедовавшие христианство грузины, армяне и часть северокавказского населения.
Что касается «народности», то эта концепция была вообще неуместна по отношению к
полиэтническому Кавказу.
Тем не менее русские власти – когда вольно, а когда и невольно – проводили большую и
небезуспешную работу по приспособлению «теории официальной народности» к кавказской
специфике, точнее – именно того в этой теории, что поддавалось приспособлению.
Применительно к Кавказу уваровская триада – соответствующим образом переосмысленная и
адаптированная – являлась, в принципе, универсальным идеологическим средством воспитания
имперской надэтничной и надконфессиональной идентичности. Чувство верноподданства
русскому царю, соединенное с чувством принадлежности к «сверхдержаве», медленно, но верно
проникало во все слои закавказского общества. Имперская идентичность служила как бы общей,
в каком-то смысле защитной, оболочкой для рождающихся (или возрождающихся)
«национальных» самосознаний, к возникновению которых социально-культурная политика
России имела самое непосредственное касательство. Эту политику зачастую обозначают не очень
корректным, во всяком случае очень условным, термином «русификация». На самом деле
происходил куда более широкий, емкий и сложный цивилизационный процесс, заслуживающий,
на наш взгляд, другого наименования. Речь может идти скорее об «имперской
самоидентификации» личности, класса, общества, формирующейся под влиянием конкретных
материальных и духовных стимулов, определенной культурно-идеологической среды и
предполагающей осознанный и добровольный выбор (иначе какая же это
«самоидентификация»?).
Заслуга М. С. Воронцова в том, что он понял это сам и научил такому пониманию своих
подчиненных, многие из которых, впрочем, были не менее проницательны, чем их шеф.
Кавказский наместник, в отличие от некоторых предшественников, не считал, что местные
народы должны воспринимать выгоды вхождения в состав империи как самоочевидные. Он
7
давал возможность на деле убедиться в этом путем активного вовлечения грузин, армян,
азербайджанцев в экономическую, социальную и культурную жизнь России.
Вместе с тем М. С. Воронцов был решительным противником искусственного насаждения
имперских форм, предпочитая придать процессу интеграции естественный, постепенный и
органичный характер. Доходило до того, что наиболее рьяных грузинских адептов
«русификации» упрашивали сохранить хотя бы на время полезные местные законы и обычаи.
Наместник создал среди своих подчиненных атмосферу, которая сама собой формировала
нечто вроде «кавказского патриотизма», объединявшего людей не этническим происхождением
или религией, а чувством причастности к великому делу созидания чего-то небывалого. Во
многом благодаря М. С. Воронцову и к русским и к кавказцам явилось понимание того, что
Кавказ – их общая забота и общая судьба, что Россия – не временщик и пришла сюда навсегда.
Пожалуй, одним из самых благотворных результатов этого «открытия» стало определенное
моральное настроение, одинаково вдохновлявшее и русских и нерусских простой идеей: все, что
они делают (или не делают) на Кавказе, принадлежит и будет принадлежать им и их потомкам.
Именно это настроение заставляло закавказских «генерал-губернаторов» создавать
материальную и духовную среду для благополучной жизни.
* * *
Будучи в сущности глубоким «тектоническим» сдвигом, процесс интеграции Закавказья с
Россией имел сложную диалектику и протекал не без издержек для обеих сторон – неизбежных и,
нередко, трагических. На изучение русскими властями местной обстановки и на приспособление
к ней уходило порой слишком много времени. И прежде чем им удавалось нащупать
оптимальный путь, они успевали совершить грубые ошибки, вызывавшие негативную
социальную реакцию. В известном смысле познание Кавказа Россией происходило на всем
протяжении XIX в. и продолжалось в ХХ в. Среди тех русских военных и администраторов,
которым по долгу службы приходилось иметь дело с этим регионом, отнюдь не всем было дано
постичь его по-настоящему глубоко. Людей, обладавших таким даром, следует искать скорее
среди тех, кто устремлялся на Кавказ по велению своего сердца и своей творческой натуры.
В ходе утверждения России в Закавказье потребовался определенный период трудной
взаимоадаптации разных культур. Русские генералы, считая свое «цивилизаторское
миссионерство» абсолютным благом, подчас отождествляли его с абсолютным правом нести к
кавказским народам «свет разума и просвещения». Им не всегда хватало понимания того, что
незнание русского и французского языков, неумение пользоваться вилкой и ножом, обычай
сидеть на полу, скрестив ноги, и другие «дикости» — есть не варварство, а лишь свидетельство
принадлежности к другой культуре, по-своему не менее, а то и более богатой, чем европейская.
8
Впечатление о «бескультурье» становилось тем навязчивее, чем явнее обнаруживалась
непохожесть кавказского мира на русский, в том числе – благодаря тому хаотическому
состоянию, в котором находилась местная общественно-политическая и хозяйственная жизнь.
Отсюда – стремление поскорее навести порядок, представляемый в качестве еще одного
непременного атрибута цивилизации. Это стремление порождало поспешность и необдуманные
действия в сфере социальной, образовательной и конфессиональной политики.
Стратегия «разделяй и властвуй» отнюдь не всегда приносила успех: в конечном счете она
усиливала дезорганизацию кавказских обществ, препятствуя их эволюции в «цивилизованном»
направлении.
Петербург, а вслед за ним и кавказские администраторы явно недооценивали
экономическую составляющую интеграции. Местная «система» («системы») хозяйствования
носила либо патриархальный, либо феодальный характер, что в реальности было почти одно и то
же. Главная заслуга России состояла в том, что эта «система» получила защиту от внешней
опасности и внутреннего беспредела. Однако столь благоприятные условия сами по себе не
давали импульса к развитию, они скорее консервировали эту сферу социальной жизни на том
уровне, которого было вполне достаточно для привычного существования, но слишком мало для
возникновения экономической потребности в России и для превращения Закавказья в
органичную часть империи.
Вплоть до окончания Кавказской войны хозяйственный потенциал региона фактически
оставался невостребованным, даже в том объеме, в каком его могла бы освоить слаборазвитая, по
сравнению с Западом, российская промышленность. Закавказье было «колонией», не знавшей
колониальной эксплуатации, что делало его убыточным приобретением для экономики России.
Однако геостратегическая важность региона окупала все издержки по его содержанию, поднимая
его в глазах Петербурга до такой ценностной или, скорее, «сверхценностоной» категории, на
которую не жалели ни имперских денег, ни имперских войск. Уже в первой трети XIX в.
исподволь подготавливались условия для того, чтобы в перспективе – пусть и не близкой –
геополитическое значение Закавказья было конвертировано в конкретный экономический
результат, успешно залатавший одну из «черных дыр», которая истощала российские финансы на
протяжении долгого времени.
Оставляло желать лучшего кадровое и концептуальное обеспечение российской политики
в Закавказье. За период с 1801 г. по 1830 г. там сменилось девять наместников. Из них, пожалуй,
лишь у двоих – П. Д. Цицианова и А. П. Ермолова – была четкая военная и политическая
стратегия, но им не хватило времени и средств для осуществления задуманного. Другие
наместники не имели последовательной и долгосрочной программы, действуя скорее ситуативно,
по мере возникновения то здесь, то там проблем большей или меньшей сложности. Они не
9
обременяли себя творческими задачами, предпочитая аккуратно выполнять зачастую неуместные
или безнадежно запоздалые инструкции Петербурга, где плохо знали нюансы закавказской
обстановки и, возможно, ждали инициативных предложений с места событий. В итоге –
отсутствие системного подхода, на фоне чего множились иллюзии, эксперименты, просчеты и
разочарования.
Хотя во втором эшелоне армейского (оно же гражданское) руководства в Закавказье
наличествовало немало способных людей, все же не от них зависело принятие важнейших
решений и разработка стратегических идей на долгосрочную перспективу. Что касается
остального состава военного и чиновного аппарата, то в нем были всякие: и те, кто
добросовестно выполнял свой долг, проникнувшись глубоким уважением к «туземному» миру и
жаждой понять его, и те, кто приехал в Закавказье «на ловлю счастья и чинов» — карьеристы,
мздоимцы, сорвиголовы и маргиналы разных мастей, презиравшие и край, и его обитателей, и,
порой, самих себя. На их счету многие преступления – воровство, убийство, насилие,
предательство, святотатство, оскорбление национальных чувств. Было бы чересчур
прекраснодушным заблуждением полагать, будто их деяния нисколько не запятнали образ
России в сознании закавказских народов.
* * *
Несмотря на эти и другие грубые просчеты, всегда сопутствующие «колониальной»
политике, процесс имперской интеграции в Закавказье набирал силу и приобретал характер
фундаментального и уникального явления. Происходило это во многом потому, что в России
образ империи символизировал вовсе не господство одной нации над другими и не типичные
отношения между метрополией и ее колониями. Он воплощал в себе сверх-идеологию,
добровольное самоотождествление, состояние ума и души человека, независимо от его веры,
этнического происхождения, социальной принадлежности, уровня образования и культуры. И в
этом смысле людей с «имперской идентичностью» хватало среди нерусских и неправославных,
среди господ и простонародья, среди буржуазных и большевистских политиков.
При всех перегибах преобразование формы и сути в Закавказье проводилось постепенно –
даже там, где социальная восприимчивость к новому была чрезвычайно высока. Национальный
колорит не вытеснялся и не подавлялся, а органично сращивался с имперской культурой,
дополняя и обогащая ее. Не только кавказцы заимствовали у русских, но и наоборот: русские
охотно щеголяли кавказской атрибутикой, гордились своей «кавказскостью» как некой особой
идентичностью. «Русская» тема глубоко проникала в грузинскую, армянскую и азербайджанскую
литературу, а Кавказ стал неотразимым источником вдохновения для русских поэтов и
писателей.
10
Ввиду своего синкретического характера российская имперская культура (в широком
смысле слова) выполняла на Кавказе функцию своеобразного ретранслятора европейских идей и
ценностей. В этом плане политика России являлась разновидностью вестернизации. В старом
кавказском доме «окно в Европу» было прорублено русскими «империалистами» и обращено на
север.
К началу 60-х гг. XIX в., несмотря на ряд плодотворных результатов присутствия России
на Кавказе, перед ней по-прежнему простирался огромный фронт «колониальной» работы –
политической, культурной и экономической, отступиться от которой уже не было никакой
возможности. Создав площадь опоры для дальнейшего имперского строительства на Кавказе,
Россия не могла позволить себе бросить на произвол судьбы дело, потребовавшее стольких
усилий и жертв. Накопленный опыт позволял уберечься от одних ошибок, но не страховал от
других. Была ли достигнута необратимая динамика в русско-кавказском интеграционном
процессе – сказать сложно. Отрицательно отвечавшие на этот вопрос современники могут
показаться излишне пессимистичными. Те же, кто давал оптимистичный ответ, вероятно,
воздержались бы от него, знай они наперед, что в будущем Россию на Кавказе ждут тяжкие
испытания.
Русская администрация на присоединенных территориях носила по преимуществу
военный и чрезвычайный характер. Генералам и офицерам поневоле приходилось заниматься гражданскими делами, примирять социально-политические элиты, благоустраивать города, строить дороги и т. д. Русские солдаты использовались как дешевая и весьма квалифицированная рабочая сила.
Со стороны России видно было понимание пагубных последствий быстрой ломки традиционного социально-экономического, политического и культурного уклада. Отсюда – терпимость к местному административному разнообразию. Имперская власть вводилась далеко не везде, но и там, где вводилась, зачастую носила номинальный характер, давая себя почувствовать лишь тем, кто открыто демонстрировал нелояльность к ней.
Появились две противоположные концепции интеграционной стратегии, получивших условные наименования «централизм» и «регионализм».
«Централисты» выступали за скорейшую имперско-административную унификацию Закавказья; «регионалисты» предлагали действовать постепенно, не торопясь упразднять локальные особенности.
На Кавказе, в Южном Казахстане и Крыму Россия вела настоящую колониальную политику, жестоко угнетая многочисленное коренное население, большей частью мусульманское или языческое.
Присоединение Грузии. Политика царизма в Грузии
Особенность положения на Кавказе состояла в том, что присоединить Закавказье удалось раньше, чем горный Северный Кавказ.В 1783 г. Восточная Грузия (Картлино-Кахетинское царство) перешла под российское покровительство на основе Георгиевского трактата, подписанного царем Ираклием II. Христианская Грузия рассчитывала на российскую защиту против соседних мусульманских держав: Турции и Ирана. Георгиевский трактат гарантировал Картлино-Кахетинскому царству неприкосновенность и территориальную целостность.
Однако в 1801 г., после смерти царя Георгия XII, Восточная Грузия была преобразована в губернию российской империи.
В 1803-1804 гг. российскими вассалами стали княжества Западной Грузии: Мингрелия и Имеретия. Окончательно присоединить Имеретию к России удалось в 1810 г. В 1810 г. к России была присоединена Абхазия. В 1811 г. России подчинилось Гурийское княжество. Несмотря на попытки царского правительства, широкой колонизации Грузии провести не удалось. Поэтому российские власти стремились опираться на местную знать. Было создано "Верховное Грузинское правительство" из русских чиновников и грузинских дворян. Главнокомандующим русскими войсками и "главноуправляющим Грузией" стал выходец из старинной грузинской аристократии генерал П.Д. Цицианов. В 1827 г. грузинские дворяне получили равные права с русскими.
В то же время в Грузии проводилась русификаторская политика. Все делопроизводство и преподавание велось на русском языке. Одновременно грузинскому дворянству был предостален доступ к военной и гражданской службе в империи. Так складывался слой служилой знати, тесно связанной с русским самодержавием.
В 30-х гг. XIX в. Россия стала рассматривать Закавказье как важный источник сырья: хлопка, шелковицы, винограда и т.п. Развитие промышленности в Грузии сдерживалось, чтобы обеспечить поставки сырья и рынок сбыта для российских предприятий.
После русско-турецкой войны 1828-1829 гг., когда можно стало не опасаться турецкого влияния в Закавказье, русификаторская политика усилилась. Российская администрация стремилась "заставить жителей тамошних говорить, мыслить и чувствовать по-русски".
В 1840 г. была введена новая система управления Закавказьем. Новые губернские и уездные власти уже практически не включали местной знати. Судопроизводство стало производиться только на основе российских законов, а местное обычное право более не учитывалось. Натуральные повинности были заменены денежными, налогообложение увеличилось.
Реформы вызвали недовольство и податного населения, и местного дворянства. Расследовавшая его причины правительственная комиссия признала, что проведенные преобразования не учитывали традиционного образа жизни местного населения.
Новым наместником Закавказского края был назначен М.С. Воронцов, вернувшийся к политике опоры на местное дворянство. Он стремился заинтересовать грузинское дворянство в сближении с Россией. Свыше 30 тыс. грузинских помещиков было утверждено в княжеских и дворянских званиях. Воронцов убедил Николая I, который подумывал смягчить зависимость грузинской деревни от дворян, "вопрос об отношении помещиков к крестьянам оставить без изменения".
Присоединение Азербайджана и Армении
Если присоединение христианской Грузии было отчасти добровольным, то мусульманский Азербайджан был завоеван Россией в ходе войн с шахским Ираном (Персией). Часть Азербайджана формально отошла к России по Гюлистанскому миру 1813 г.
Уже в ходе войны с Ираном, начавшейся в 1804 г., Россия захватила и ликвидировала четыре азербайджанских ханства. Остальные ханы сохранили свои владения, признав себя вассалами России. Но в 1819-1826 гг. российский главнокомандующий на Кавказе А.П. Ермолов уничтожил ряд ханств, власть в которых перешла в руки русских офицеров и чиновников. Даже русские сенаторы, ревизовавшие край в 1830vг., признавали, что тамошнее управление представляло собой режим военной оккупации. Владения враждебных России ханов (3/4 всех земельных угодий) были конфискованы. Населявшие их крестьяне должны были нести повинности в пользу русской казны. Земли, которыми владели азербайджанские беки, стали отбирать, с тем, чтобы передать их русским дворянам.
Только в 1846 г., при Воронцове, этот курс был прекращен. Новый наместник убедил Николая I, что превращать азербайджанскую знать в последовательного врага России неразумно. Все земли, принадлежавшие бекам в момент присоединения Азербайджана к России, были признаны их наследственными владениями.
В 1828 г. после заключения Туркманчайского мира с Ираном к России отошла Восточная Армения. Стремясь привлечь на свою сторону армян, находившихся под властью Турции, русское правительство поначалу вело в Армении осторожную политику. В органы власти "Армянской области" входили представители местной знати и духовенства, подати, взимавшиеся с местного населения были невелики. За армянской церковью были признаны ее земельные владения. Однако уже в 30-х гг. податное обложение увеличилось почти вдвое. В 1840-х гг. Армянская область была превращена в губернию, на ее территорию были распространены общеимперские законы.
На территории Армении поощрялось возделывание типичных колониальных культур: хлопка, табака, шелка. Полученное сырье вывозилось в Россию, местная перерабатывающая промышленность не развивалась.
Таким образом, российская политика в Закавказье была направлена на создание экономики колониального типа, русификацию, поддержание имперского господства над коренным населением при частичной опоре на традиционные местные элиты.
|
По мирному договору, подписанному в октябре 1813 г., было окончательно закреплено вхождение в состав России Дагестана, Грузии, Имеретии, Гурии, Мингрелии и Абхазии, а также Карабахского, Дер-бентского, Кубинского, Бакинского и ряда других ханств. Россия до6илась исключительного права иметь военный флот на Каспийском море. Русские купцы отныне могли свободно торговать на территории Ирана. Годом раньше Турция по Бухарскому мирному договору признала право России на все добровольно вошедшие в ее состав кавказские земли.
По Туркманчайскому мирному договору (февраль 1828 г.) в состав России вошли Эриванское и Нахичеванское ханства Армении.
Туркманчайский (Россия-Иран, 1828 г.) и Адрианопольский (Россия-Турция, 1829 г.) мирные договоры окончательно закрепили присоединение Закавказья к России. Таким образом, в течение короткого срока к Российской империи отошло почти все Закавказье, за исключением Ахалцыхского пашалыка и некоторых причерноморских районов, находившихся в руках Турции, а также Ереванского и Нахчеванского ханств, еще остававшихся под властью Ирана.
|
Георгиевский трактат 1783 года - договор о покровительстве и верховной власти Российской империи с объединённым грузинским царством Картли-Кахети (иначе Картлийско-Кахетинским царством, Восточная Грузия) о переходе Грузии под протекторат России. Заключён 24 июля (4 августа) 1783 года в крепости Георгиевск (Северный Кавказ).
В конце 1782 года Картли-Кахетинский царь Ираклий II обратился к и императрице России Екатерине II с просьбой принять Грузию под покровительство России. Стремясь упрочить позиции России в Закавказье, Екатерина II предоставила Павлу Потёмкину широкие полномочия для заключения договора с царём Ираклием. Уполномоченными с грузинской стороны были князья Иванэ Багратион-Мухранский и Гарсеван Чавчавадзе.
· По договору царь Ираклий II признавал покровительство России и частично отказывался от самостоятельной внешней политики, обязываясь своими войсками служить российской императрице.
· Екатерина II со своей стороны выступала гарантом независимости и целостности территорий Картли-Кахетии. Грузии предоставлялась полная внутренняя самостоятельность. Стороны обменялись посланниками.
· Договор уравнивал в правах грузинских и русских дворян, духовенство и купечество (соответственно).
Особо важное значение имели 4 секретные статьи договора. По ним Россия обязалась защищать Грузию в случае войны, а при ведении мирных переговоров настаивать на возвращении Картлийско-Кахетинскому царству владений, издавна ему принадлежавших (но отторгнутых Турцией). Россия обязалась держать в Грузии два батальона пехоты и в случае войны увеличить число своих войск. Одновременно, грузинам настоятельно рекомендовалось сохранять единство и избегать междоусобной розни, для чего Ираклий II должен был помириться с царём Имерети Соломоном I.
Основное политическое значение Георгиевского трактата заключалось в установлении протектората России в отношении Восточной Грузии, резко ослабив позиции Ирана и Турции в Закавказье, формально уничтожив их притязания на Восточную Грузию. В 1783 году, в связи с заключением Георгиевского трактата, было начато строительство Военно-Грузинской дороги между Грузией и Россией, вдоль которой было сооружено несколько укреплений, в том числе крепость Владикавказ (1784).
12 сентября 1801 года Александр дал в Москве манифест о присоединении. Победила «имперская» политика братьев Зубовых, и даже сам манифест был написан собственноручно Платоном Зубовым.
12 апреля 1802 года манифест был официально зачитал в Сионском соборе в Тбилиси. К присяге были приведены царевичи, католикос и все сословия двух царств дали клятву в верности новому порядку. Тучков пишет, что «Сей обряд окончился без малейшего замешательства». В. А. Потто описывает этот процесс иначе:
«К сожалению, Кнорринг не принадлежал к числу тех людей, которые имеют дар возбуждать к себе доверие народа, и сразу извратил самый смысл добровольного присоединения Грузии, придав ему вид какого-то насилия. Приехав в Тифлис, он собрал всех жителей города и, окружив их войсками, приказал присягать на верность новому государю. Эта грубая мера и предосторожности, ничем не вызванные со стороны народа, глубоко оскорбили грузин, которые не захотели присягать под угрозой штыков и разошлись по домам.»
В целом последствия трактата для Грузии были двойственны: с одной стороны, страна была избавлена от набегов со стороны Турции и Ирана, с другой, она утратила независимость (впоследствии даже и церковную). Беспорядки в стране со временем утихли, поскольку они были протестом в основном против методов и формы присоединения, но не против присоединения как такового.
На данный момент Северный Кавказ является наиболее многонациональной территорией Российской Федерации. Из-за этого в данном регионе довольно часто возникают религиозные, межнациональные, этнические конфликты. Именно этот фактор довольно сильно влияет на внутреннюю политику России на Северном Кавказе, также находит свое отражение и во внешней.
Национальный состав Северного Кавказа
Северный Кавказ считается лидером по количеству жителей среди субъектов государства. Если сверять демографические данные, то можно заметить, что жители региона увеличиваются с каждым днем. В 2002 году на этой территории проживало около 6 млн человек. К 2010 данный показатель вырос до 14 млн.
Из-за того, что в состав Северного Кавказа входит семь различных регионов, национальный "ассортимент" данной территории довольно разнообразен. Лидерами по количеству жителей среди областей считаются Дагестан и Чечня. В первом проживает более 3 млн человек, а во втором - около миллиона. На данной территории можно найти 150 представителей наций, этнических групп, а все остальные - коренные жители. Довольно часто между ними возникают довольно серьезные конфликты, которые приводят к тяжелым проблемам.
После того, как произошел распад СССР, появилась вражда между мусульманами и православными. Из-за этого на территории Кавказа уменьшилось количество жителей. Именно поэтому внутренняя политика России на Северном Кавказе должна была быть направлена на молниеносное решение возникшей ситуации. Следует заметить, что подобное противостояние продолжается по сей день.
Причины нарастания конфронтации на территории Северного Кавказа
После того, как произошел распад Советского Союза, на Северном Кавказе появилось множество неразрешаемых вопросов. Начались демократические процессы, которые повлияли практически на всю территорию России. Более того, они повлекли за собой проблемы и в итоге затормозили развитие всего региона. Следует сказать, окончив небольшое введение, - внутренняя политика России на Северном Кавказе в то время была не совсем продуманной, поэтому в связи с этим появлялись и другие трудности.
Власть и государство не доверяли чиновникам, которые представляли Северный Кавказ, поэтому, даже с тем, что все жители региона имели такие же права, как и другое население России, вопросы различного характера было довольно сложно урегулировать. На тот момент государство нашло единственное, по их мнению, хорошее решение, - управление республикой из Москвы. Нужно заметить, что подобный выбор также повлиял на экономическое развитие Кавказа.
Промышленный комплекс развивался по остаточному принципу. Природные ресурсы этой территории были разграблены, а население получило множество проблем, в том числе ужасную экология. Социальная инфраструктура явно пострадала. В некоторых селах и поселках нет ни школ, ни больниц. Подобное стало результатом плохой внутренней экономики. Политика Северного Кавказа была направлена на уничтожение тех людей, которые были репрессированы во времена Великой Отечественной войны.
Проблемы региона
Проводимая политика в данном регионе сильно отразилась на благополучии жителей. Заработные платы не выплачивались, безработица стала процветать, появились проблемы с массовым употреблением алкоголя, увеличилось количество правонарушений, процветала наркомания и так далее. Территориальные проблемы также стали довольно актуальными. К сожалению, многие республики пытались отвоевать регионы, которые считали своими. Довольно часто возникали конфликты между осетинами, гайцами и так далее. При этом внутренняя политика России на Северном Кавказе эти проблемы не решала.
Из-за роста безработицы начал расцветать терроризм. Причем нужно заметить, что эта проблема распространилась не только в Северном Кавказе, но и во всей России. Начали появляться группировки, которые оказывали влияние на чиновников при помощи лоббирования. Все это обращает внимание на то, что России следует изменить внутреннюю политику в Северном Кавказе. Причины проблем на данном списке не заканчиваются, их, наоборот, с каждым годом становится все больше.
Черная страница в истории Чечни
Прежде чем рассматривать внутреннюю политику Российской Федерации в Чечне, необходимо вспомнить события, которые происходили в девяностых годах. Во время геноцида населения, в частности, еврейского, русского и армянского, начали ухудшаться отношения в данном регионе. Подобная политика не являлась официальной и напрямую политическими деятелями не поддерживалась. Так как считалась грубейшим нарушением международных прав. Нужно заметить, что даже с тем, что политики не поддерживали напрямую геноцид, так или иначе поддержка жертвам не оказывалась. Больший процент насилия оказался в столице - в городе Грозном. Многие семьи подвергались нападениям и другим правонарушениям. Убийства стали практически обыденным делом.
Внутренняя политика России на Северном Кавказе тогда была в застое. В связи с этим из данного региона стал наблюдаться отток образованного населения, что повлияло на экономическое и культурное развитие субъекта. Черной страницей в истории Чечни можно назвать правителя Дудаева. Любые сводки происшествий это подтвердят.
Современная Чечня
Даже с тем, что правители Российской Федерации не спешат полностью искоренить всю опасность в Чечне, все же в данной республике со временем ситуация улучшилась, если сравнивать с соседними регионами. Правительство в 2006 году провело реконструкцию, в ходе которой за 4 года восстановлены практически все здания соц. служб, дороги, а также инфраструктура, которые были разрушены ранее из-за двух столкновений. В столице Чечни появилась мечеть, ставшая самой крупной в Европе, тут имеется комплекс зданий «Грозный Сити», к слову, единственные на весь Северный Кавказ. В 2012 году проводилась реконструкция улиц и зданий музеев, театров, библиотек.
Нужно заметить, что есть и плохая сторона у данных действий. Например, финансирование этих проектов проводилась не по совсем прозрачной схеме. Не все рабочие получали заработную плату, а также часто звучали заявления о мошенничестве и коррупции от местных жителей. Вот такой характер внутренней политики России на Северном Кавказе.
Выплаты
Во внутренней политике на Северном Кавказе имеются серьезные проблемы, связанные с имуществом и жильем. Если дома людей в ходе войны были уничтожены, то жителям обещали выплатить около 300 тыс. руб. Однако все не так хорошо, как может показаться сначала. Например, для того чтобы получить данную выплату, необходимо было дать взятку в размере 50 % от полной суммы. Если же жилье не было разрушено полностью, то на компенсацию данные люди претендовать не имели права. Подобные выплаты неофициально были остановлены в 2005 году.
Перспективы
За счет приложенных усилиям, которые позволяют создавать чистую систему управления, а также избавляться от многих серьезных проблем, населению удалось реабилитировать регион на международном уровне. В результате правильной внутренней политики России на Северном Кавказе, контроль за государственными средствами, которые выделяются для того, чтобы восстановить данную республику, позволяет стать региону более спокойным и стабильным, чем он был ранее. Также Северный Кавказ постепенно начинает взаимодействовать с другими частями России.
Центральный и Северо-Западный Кавказ
На северо-западном и центральном Кавказе также необходимо провести правильную внутреннюю политику. К данным частям Кавказа относятся осетинские земли, также многие другие. Останавливаясь на них подробно, нужно отметить, что в 90-х годах часть от данных земель была потеряна для осетин. Если говорить о значимости этой территории для России, то нужно заметить, что она является связующим звеном между осетинами и русскими. Дополнительно следует отметить, что оба региона православные. За счет этого население сближается между собой. Политика РФ на Северном Кавказе скорее против такого.
Осетинские земли входят в территорию Грузии по направлению к Армении, поэтому иногда в Грузии могут происходить столкновения, которые уже считаются обыденными и никого не удивляют. За счет того, что сейчас уже не актуально обострять внимание на межнациональных отношениях и подобных конфликтах, то и правительство Российской Федерации не вмешивается в данные вопросы. Государство не лезет в распределение должностей по национальному признаку, а также во многие другие проблемы, однако это не значит, что страна придерживается единого мнения. Следует сделать вывод: внутренняя политика России на Северном Кавказе проводится. Все идет своим чередом.
Объединение регионов
Острым вопросом является культурное развитие Северного Кавказа, которое сильно отличается от самой России. Из-за этого, объединения данного региона с остальным государством немного затрудняется. На данный момент даже представить, что многие народы этой территории причисляют себя к народу Федерации, будучи с ней единой, практически невозможно. Если кратко, внутренняя политика России на Северном Кавказе, в принципе, полностью исключает сближение регионов.
Подводя итог, нужно заметить, что из-за того, что государство не пытается уладить конфликт на федеральном уровне, а также не собирается урегулировать важные вопросы, привело к тому, что данный регион все также остается бедным и постоянно находится в состоянии неофициальной войны.
Необходимые изменения
Для того чтобы стабилизировать обстановку, необходимо изменить внутреннюю политику Северного Кавказа. Нужно установить жесткую подотчетность местных депутатов, других уполномоченных лиц, а также контролировать все финансовые обороты в данном регионе, пресекая эксплуатацию церковной и национальной тематики в своих политических целях. Помимо этого, необходимо, чтобы государство контролировало все контакты местных глав регионов, дабы избавить себя от влияния со стороны исламского мира и Израиля. Для внутренней политики России на Северном Кавказе, в первую очередь, должно быть самой важной задачей восстановление инфраструктуры района, промышленности, тем самым поднимая уровень жизни населения и увеличивая его количество.
Нана Гегелашвили, Руководитель Центра региональных проблем Института США и Канады РАН, специально для Caucasus Times
ПРАГА, 12 августа, Caucasus Times. В условиях углубляющегося противостояния между Россией и Западом, вызванного событиями на Украине, российская политика в Закавказье продолжает оставаться все более взвешенной, по отношению к закавказским странам при осуществлении ими разносторонних движений в процессе выбора внешнеполитических приоритетов.
На грузинском направлении политика Москвы ведется в русле умеренного прагматизма. Москва довольно нейтрально отнеслась к подписанию Грузией 27 июня 2014 г. Соглашения об Ассоциации с ЕС. С учетом «новых реалий в Закавказье» Москва понимает, что удержать Грузию под своим влиянием уже не представляется возможным, а любые попытки блокировать стремление Грузии к интеграции с Западом контрпродуктивны. С возникновением двух де-факто образований – Абхазии и Южной Осетии – они перестали быть основными козырными картами Москвы в ее игре с Тбилиси, что в значительной степени будет расширять возможности Грузии при выборе внешнеполитических союзников. С одной стороны, сегодня Россия не может не учитывать, что интеграция двух независимых государств – Абхазии и Южной Осетии в мировое сообщество является процессом довольно длительным и вряд ли оправданным, равно как и то, что по мере укрепления своего суверенитета интересы Сухума могут далеко не всегда совпадать с интересами Москвы. Новой повестки дня в российско-абхазских отношениях, способной сделать партнерство между двумя странами взаимовыгодным и продуктивным, сегодня у Москвы не имеется. С другой стороны, Грузия, также не может не понимать, что ключ от решения проблемы территориальной целостности страны находится в активе России – ее северного соседа, занимающего крайне активную позицию в отношении постсоветских стран. К тому же перспективы вступления Грузии в НАТО и в ЕС остаются все еще размытыми, что в значительной степени объясняет сегодняшнюю нейтральную позицию Москвы в отношении Тбилиси.
На армянском направлении своей политики в Закавказье Россия довольно нейтрально отнеслась к намерению Армении парафировать Соглашение об ассоциации с ЕС, которое должно было состояться на Вильнюсском саммите, как будто бы заранее могла предугадать окончательный выбор Армении в пользу ТС(ЕАЭС). И, действительно, 10 октября 2014 г. на заседании Высшего Евразийского экономического совета в Минске был подписан Договор о присоединении Армении к Евразийскому экономическому союзу (ЕАЭС), вступивший в силу 2 января 2015 г. Не в последнюю очередь уверенная позиция Москвы на армянском направлении объясняется осознанием ею той ключевой роли, которую она играет в обеспечении безопасности этой страны, что в конечном счете и стало главным приоритетом для Армении при выборе ею внешнеполитического вектора. Россия является гарантом ее неприкосновенности. Будучи связанной с ней договором ОДКБ, и имея на ее территории военную базу – Гюмри, она несет конкретные обязательства перед этой страной. В этом же контексте не стоит сбрасывать со счетов и имеющиеся у России рычаги воздействия на проблему урегулирования карабахского конфликта, что вполне осознают не только в Баку и Ереване, но и на Западе. Москва полагает, что измеряемое более чем 20 годами противостояние возможно устранить лишь политическими средствами. Это дает основание считать, что силового вмешательства «извне» не предполагается, ибо основная задача Москвы в этом вопросе заключается в сохранении зыбкого баланса между Ереваном и Баку.
Тем не менее, сегодня Москва в полной мере также понимает и то, что в силу своего географического положения Армения всегда будет вынуждена вести комплементарную политику, балансируя между интересами Москвы и Запада. Намерение Еревана продолжать и укреплять отношения с ЕС и с США связано, в первую очередь, с его желанием убедить западных партнеров в способности проводить политику комплементаризма. К тому же такая политика Армении активно поддерживается и многочисленной армянской диаспорой, которая сконцентрирована в основном в США и во Франции. Именно ей отводится ключевая роль в формировании крайне позитивного имиджа непризнанной Нагорно-Карабахской республики.
Не в последнюю очередь стремление Армении к интеграции с Западом связано и с тем, что в настоящее время региональная изоляция Армении, в которой оказался Ереван в результате закрытия двух сухопутных границ – с Турцией и Азербайджаном, не позволяет ему стать транзитным государством, имеющим выход в Европу. Однако перспектива нормализации армяно-турецких отношений, предполагающая открытие границы между Арменией и Азербайджаном, может изменить эту ситуацию. Все это, конечно же, не может не учитываться Москвой, трезво оценивающей свои позиции в Армении, невзирая на различное отношение армянского политического истеблишмента к российской политике.
Что же касается политики России на азербайджанском направлении, то и здесь не наблюдается никаких значительных перемен. Сегодня Баку, проводя собственную независимую политику, чем отчасти объясняется его решение стать членом Движения неприсоединения, не испытывает особого желания присоединиться к интеграционным проектам под эгидой Москвы. В то же время стремление Азербайджана к сближению с ЕС пока еще определяется лишь рамками энергетического сотрудничества. Вместе с тем, следует отметить, что Азербайджан является стратегическим союзником Турции, представляющей южный фланг альянса, что позволяет Баку развивать и укреплять свое сотрудничество с альянсом, сохраняя свой нейтральный статус. С учетом всего этого, Москва не может не понимать, что первоочередным вопросом для Баку является решение нагорно-карабахского конфликта. Вот почему Россия, являясь сопредседателем Минской группы ОБСЕ, признает территориальную целостность Азербайджана, а ее участие в мирном процессе поддерживается США и ЕС. Это является одним из механизмов, поддерживающих влияние Москвы в Закавказье. Если Абхазия и Южная Осетия признаются Москвой в качестве независимых образований, то Нагорный Карабах (НКР) не рассматривается ею как отдельное образование, что означает поддержку Москвой территориальной целостности Азербайджана.
Таким образом, в настоящее время политика России в странах Закавказья определяется исключительно прагматическими соображениями, что диктуется не только современными реалиями, но и осознанием Москвой эффективности своего ключевого актива — перекройки территориальных границ, унаследованных ею от СССР, неизменного ключевого атрибута национальной политики. Именно этот принцип стал «головной болью» практически всех бывших советских республик, получивших независимость. Межреспубликанские административные границы в одночасье стали межгосударственными, что не могло не привести к серьёзным проблемам. Поэтому разрубить этот «гордиев узел» при сохранении территориальной целостности стран Закавказья, имеющих конфликты на своей территории, без участия России не представляется возможным. Это «сводит на нет» все усилия США, НАТО и ЕС вместе взятые, направленные на тесную интеграцию постсоветских стран с проблемными территориями в евроатлантические структуры. По этой причине, с определённой долей уверенности, можно заявить: российская политика в Закавказье в контексте украинского кризиса в целом не претерпела изменений. В настоящее время Москва в полной мере осознает эффективность своего мощного актива, позволяющего ей сохранять уверенную позицию в этом регионе.