Изделия из керамики: глиняный сосуд, изготовление и формы. Керамическая посуда древней руси Техника росписи: от простого – к сложному

ШНУРОВОЙ И ЗУБЧАТЫЙ ОРНАМЕНТЫ НЕОЛИТИЧЕСКОЙ КЕРАМИКИ КАРЕЛИИ

Керамика принадлежит к ряду важнейших археологических материалов и является предметом разносторонних исследований. Типологическое изучение сосудов по их форме, составу глины, характеру поливы, окраски, орнаменту, способу формовки ставит основной целью выделение особенностей материальной культуры древних племен, а также установление возраста археологических памятников. Изучение технологии древнего гончарного производства при помощи типологического подхода вряд ли может дать полноценные результаты. При помощи обычного осмотра и сопоставления различных серий керамических фрагментов можно с достоверностью отличить сосуд, сделанный ручным способом или на станке, реставрировать его по фрагментам, грубо определить состав глины и описать орнамент, отнести к типологической группе. Значительно больше трудностей возникает при таком подходе, когда требуется различать своеобразные способы формовки, технологию синтетического построения массы, типа и температуры обжига, приемы обработки поверхности тиснением, чернением и лощением, последовательность различных операций в производственном процессе, а также и хозяйственное назначение каждого типа сосудов в разных условиях жизни, у различных племен, способы варки пищи и т. д.

Немалый интерес представляют и сохранившиеся на поверхности сосудов всевозможные отпечатки: пальцев, формовочных инструментов, тканей, плетенок, штампов, печатей, растительного и животного волокна, зерен и т. п. Отпечатки хлебных зерен на керамических изделиях нередко служили для археологов документальным свидетельством существования определенного вида земледелия некоторых стоянок и целых областей. Однако изучение отпечатков на древних керамических изделиях носило случайный характер, производилось оно к тому же очень немногими археологами и без каких-либо методических предпосылок. Примером такого случайного исследования может служить статья А. С. Сидорова «О витье волокнистых веществ» , в которой автор пытался показать технику витья веревок по отпечаткам на керамике северо-востока Европы. Дело фактически свелось к весьма скупым описаниям двух типов витья (справа налево и слева направо), существовавших с неолитического времени.

Значительный интерес представляет работа М. В. Воеводского «К изучению гончарной техники первобытно-коммунистического общества на территории лесной зоны Европейской части РСФСР» . В работе, построенной на этнографическом и археологическом материале, древнее производство керамики рассмотрено всесторонне. Правильно освещены способы обработки поверхности, отмечено, например, что пучок травы, тряпка или кожа и зубчатый гладильник широко применялись в качестве инструментов. Удачно сделано автором сопоставление орнамента на сосудах с оттисками на пластилине зубчатых штампов, найденных на стоянках.

Следы на керамических изделиях представляют несомненно более обширный источник знаний, чем до сих пор было принято думать. Для использования его необходим функционально-аналитический подход к материалу.

Исследование многочисленных отпечатков - оттисков на древних глиняных сосудах позволяет нам изучить способы формовки, обработки поверхности сосудов и восстановить вид орудий, служивших для этой цели.

Необходимо указать, что применение микроскопического анализа к изучению отпечатков на изделиях из глины весьма ограничено. Относительно грубая, пористая структура керамики допускает небольшие увеличения, лежащие в пределах возможностей бинокулярной лупы. Лишь определение состава глиняной массы, когда ведется наблюдение по шлифам, требует более крупных увеличений. Когда дело касается исследования отпечатков или пустот, образовавшихся от животных или растительных волокон, возникает надобность и в бинокулярном микроскопе. Нередко, впрочем, такие оттиски бывают достаточно велики, хорошо выражены и при изучении их можно обойтись без применения оптики.

Изучение техники обработки поверхности и нанесения орнамента производилось нами на материалах различных эпох и областей.

Первая работа в этом направлении была проведена над фрагментами глиняной посуды из раскопанной Н. Н. Гуриной в 1949 г. неолитической стоянки Курмойла на Сямозере в Карелии. Это была типичная для севера Восточной Европы керамика с текстильным и ямочно-гребенчатым орнаментом, достаточно грубая по качеству и составу теста. Однако оттиски веревочного и зубчатого штампов на поверхности создавали впечатление нарядности. Орнамент, по сочетанию элементов - ямок, оттисков веревки, гребенки, - был разнообразен, и казалось, что здесь мы имеем дело с относительно сложной техникой украшения сосудов. Задача заключалась в выяснении конкретных технических средств, которыми был нанесен орнамент.

Наблюдение велось при помощи бинокулярной лупы (12,5 X 1,3). Затем были сделаны пластилиновые слепки с основных орнаментальных деталей, которые показали очень простые приемы работы веревочным и зубчатым штампами. На основе наблюдений и слепков было нетрудно воссоздать эти штампы и при их помощи воспроизвести аналогичные узоры на пластилине.

Наиболее простым штампом служил обрывок шнурка, толщиной в 3-4 мм, которым надавливали на наружную поверхность сосуда. Мы приводим изображение фрагмента сосуда с орнаментом из круглых ямок, выдавленных деревянной палочкой на венчике, а под ним горизонтальные оттиски двухпрядного шнурка в несколько рядов (рис. 52-1). Шнурок был свит из двух прядей растительного волокна движением пальцев слева направо. Скручен он сравнительно слабо, так как отпечатки витков не смыкались друг с другом (рис. 52-3).

Вторым типом шнурового штампа служил жгутик, сделанный из шнурка. Несколько плотнее скрученная прядь волокон была намотана на тот же шнурок, в результате чего получился жгутик с семью витками. Зажимая жгутик пальцами, гончар надавливал этим несложным штампом на сырую поверхность сосуда (рис. 52-8). Доказательством того, что шнурок не был намотан на палочку, а употреблялся в виде мягкого жгутика, может служить пластилиновый слепок с этого типа орнамента (рис. 52-6). По слепку можно видеть, во-первых, что крайние витки здесь плохо отпечатались, - а это может быть лишь в том случае, если ось штампа изогнута дугообразно; во-вторых, витки смялись и слегка разрознились от надавливания, чего не получилось бы, если бы шнурок был намотан на палочку.

Рис. 53. Техника нанесения орнамента: 1 - фрагмент сосуда с орнаментом, напоминающим плетенку; 2 - пластилиновый слепок с орнамента; 3 - штамп в виде палочки, обмотанной шнурком из хлопкового волокна; 4 - оттиск штампа на пластилине; 5 - фрагмент сосуда, украшенного орнаментом; 6 - пластилиновый слепок со шнурового орнамента; 7 - штамп из шнурка, намотанного на палочку; 8 - оттиск шнурового штампа на пластилине; 9 - имитация «текстнльного» орнамента на пластилине при помощи шнурового штампа.

Третьим типом веревочного штампа, имеющим ряд вариантов, является шнурок, намотанный на круглую в сечении палочку. Отпечатки витков, нанесенные таким штампом, располагаются в ряд в виде углублений, форма которых зависит от характера шнурка и способа намотки. В некоторых случаях на палочку наматывается слегка скрученная прядь волокон с малым или большим интервалом между витками. Если расстояния между витками значительны, то оттиски на сосуде иногда создают ложное впечатление следов от «корзинки» (рис. 53 - 2). Нередко оттиски этого типа сочетаются с рядами ямок. Штампы из туго скрученного в две пряди шнурка, с витками, тесно расположенными друг возле друга на палочке (рис. 53-3), дают оттиски более сложного рисунка, напоминающие орнамент, нанесенный «жгутиком», но более четкой и более правильной формы. Число витков, намотанных на палочку, бывает от 4 до 10. Этот тип штампа интересен тем, что при его помощи очень легко создать видимость оттиска грубой ткани путем равномерного надавливания штампом в ряд с таким расчетом, чтобы между каждым оттиском не оставалось интервала. Для сравнения приводим снимок «текстильной» фактуры от оттиска нашего веревочного штампа на пластилине (рис. 53 - 9). Весьма вероятно, что многие образцы неолитической керамики северо-востока Европы, на которых до сих пор археологи усматривали отпечатки тканей, носят на себе оттиски веревочного штампа, полученного указанным способом.

Таким образом, изучение веревочного орнамента на глиняных сосудах позволяет, помимо точного восстановления техники нанесения, дать некоторое освещение такому важному вопросу, как происхождение ткачества. Когда и как оно возникает на севере Европы? Ведь факт прядения ниток, витья шнуров и веревок, о котором мы с достоверностью говорим, еще не означает существования хотя бы даже зачатков ткацкого дела. Не следует ткачество смешивать с плетением, которое возникло очень рано, возможно еще в палеолите.

Простейшее веревочное производство вполне оправдывается на севере рыболовческим хозяйством, потребностью в сетях, в лесках для удочек и т. д. Но население этой области в эпоху неолита и даже позже продолжало в массе одеваться в звериные шкуры, в кожаные и плетеные изделия.

Заслуживает внимания и тот факт, что витье ниток, шнурков и веревок, если судить по оттискам исследованной керамики, производилось из волокна не животного, а, вероятнее, растительного происхождения. Отпечатки крупных волокон, прядей и витков показывают, что волокно не было упругим, витки легко сминались и сдвигались, принимали разрозненный вид. Такие признаки особенно характерны для растительных волокон, впитавших в себя влагу.

Нанесение на сосуды зубчатых орнаментов (ямочно-гребенчатого) было делом весьма элементарным, может быть более простым, чем украшение посуды при помощи шнурового штампа.

При беглом взгляде на ямочно-гребенчатую керамику кажется многое непонятным, так как инструменты (штампы) отражены здесь в негативной форме. Кроме того, некоторая симметрия расположения орнаментальных деталей на поверхности сосуда создает впечатление сложной работы. Но после того как с вдавленного орнамента были сняты пластилиновые слепки, очень четко выступила форма штампа, по крайней мере его рабочей части, которая для нас и имеет наибольшее значение. На некоторых примерах (рис. 54) можно видеть, что для получения зубчатых изображений не требуется даже костяного или каменного штампа, подобного тем, которые представлены в работе М. В. Воеводского. Кусочек дерева, щепка с легкими надпилами или надрезами по торцу (что может быть делом одной-двух минут) легко превращаются в штамп, дающий очень ясные и четкие оттиски на пластическом материале. Нет сомнения в том, что деревянные штампы применялись широко, но сохранились только каменные и костяные, по которым мы и составляем суждение о технике нанесения орнамента.

РЕКОНСТРУКЦИЯ ЗУБЧАТОГО ИНСТРУМЕНТА ДЛЯ ВЫГЛАЖИВАНИЯ ПОВЕРХНОСТЕЙ И НАНЕСЕНИЯ ОРНАМЕНТА НА СОСУДАХ ИЗ ИЛУРАТА И ОЛЬВИИ

Очень часто при изготовлении простых сосудов охотники и рыболовы неолита и гончары относительно развитых обществ, далеко ушедших вперед от неолитической стадии, производили обработку поверхности сосудов и наносили орнамент лишь одним инструментом. Гладильник в их руках служил одновременно и штампом, что при обычном наблюдении ускользает от внимания археолога, который считает, что в данном случае могли быть применены два или даже несколько инструментов.

Такие примеры весьма многочисленны. Мы ограничимся рассмотрением сначала наиболее простого случая, пользуясь керамикой из неолитического поселения, открытого Н. Н. Гуриной возле г. Нарвы в 1951 г. Здесь обнаружены фрагменты сосудов, покрытых частыми мелкими ямками с наружной стороны и изборожденные столь же частыми канавками с внутренней. Вначале кажется, что наружная поверхность несет следы грубой ткани или плетения. Но при внимательном изучении можно убедиться, что она просто «натыкана» пучком коротких прутиков, при помощи которых производилось выглаживание внутренней поверхности сосуда. Ширина следов-борозд и диаметр ямок (оттиск прутиков в торце) вполне совпадают, как совпадают и очертания всего пучка, форма которого здесь изображена под разными углами зрения. Пучок тонких прутиков был вполне годен в качестве гладилки или шпателя, представляя собой гибкий инструмент, очень удобный для обработки поверхности. При нажиме его рабочий конец слегка раздвигался в стороны и не продавливал мягких стенок сырого сосуда. Особенно целесообразно было его использование при обработке внутренней поверхности.

Более интересный пример применения зубчатого шпателя и в качестве штампа дают материалы из Ольвии, доставленные в лабораторию С. И. Капошиной из раскопок в 1951 г. Серо-буроватая поверхность сосудов была исчерчена тонкими параллельными бороздками около 1-1,5 мм ширины; расположены бороздки в известном порядке, это - следы выравнивания поверхности зубчатым инструментом (рис. 55 - 1).

Употребление зубчатого инструмента не было случайным. Шпатель с зубчатым краем имел свои преимущества: при выравнивании стенок сырая полужидкая масса глины на поверхности не захватывалась краем инструмента, а равномерно распределялась по поверхности, растекаясь между зубчиками. Здесь происходило то же, что можно наблюдать при работе пучком прутиков: прутики не снимают глину с сосуда, не скребут ее, а лишь перегоняют с места на место. Это особенно было существенно при ручной выделке глиняной посуды. Следовательно, работа зубчатым инструментом или пучком прутиков или растительных стеблей еще не была окончательной отделкой сосудов, а лишь завершающей стадией формовки, после которой могло последовать выглаживание и даже лощение. Последнее, очевидно, производилось после сушки.

Нередко глиняные изделия не подвергались выглаживанию и лощению. Они шли в сушку и на обжиг с такой исцарапанной поверхностью. В случае с сосудами из Ольвии зубчатый инструмент был использован и для нанесения орнамента. Им были сделаны оттиски зубчатым концом (торцом) по венчику и в других местах (рис. 55 - 5, 6). Оттиски наносились углом инструмента и всем зубчатым краем, но во всех случаях в глубине оттисков очень отчетливо видны следы зубчиков, форма и размеры которых были одинаковыми. Величина зубчиков соответствовала ширине бороздок на всей поверхности. Ширина рабочей части инструмента тоже могла быть определена по оттискам; в некоторых местах (рис. 55-2) она составляла около 20 мм. Судя по торцовым отпечаткам, толщина инструмента не превышала 1,5 мм.

Таким образом, зубчатый инструмент представлял собой небольшую пластинку, слегка желобчатую, на прямоугольном конце которой были нанесены в ряд легкие пропилы, образующие мелкие и очень низкие зубчики. Материалом для этого инструмента, повидимому, служила трубчатая кость животных или кусок раковины. Длина инструмента невелика, иначе им было бы трудно работать внутри сосудов. Параллельные горизонтальные бороздки видны на внешней и на внутренней поверхности сосудов, главным образом в верхней части, в горловине. Реконструкция инструмента, установленного по следам работы, по оттискам, изображена на рис. 55-7.

«Общая культура – это то, что позволяет человеку чувствовать всей душой солидарность с другими во времени и пространстве как с людьми своего поколения, так и с умершими поколениями и с поколениями грядущими». (Поль Лажевен - французский физик 1872-1946)
Однажды я открыла чисто научную книжку –
Вопросы древней истории Южной Сибири./ коллектив авторов; отв. Ред. Я.И. Сунчугашев. - Абакан: Хакасский НИИЯЛИ, 1984.
И в статье:
Матющенко В.И., Сотникова С.В. «О природе культурно-исторических связей населения томского Приобья в эпоху поздней бронзы»
наткнулась на удивительные геометрические орнаменты древнейшей глиняной посуды.

Меня до глубины души поразила фантазия наших предков. Как они умели создавать бесконечное количество узоров из обыкновенных черточек, квадратов, ромбов, точек. Как сильна была у них тяга к украшению своего бытия! В статье сделана даже попытка классифицировать эти узоры и составлена была вот такая схема-таблица:

1. различные комбинации из треугольников (орн. 13—20);
3. различные варианты меандра (орн. 30—41).
И вот я занялась розыском в просторах Интернета по теме древнейших орнаментов, созданных творчеством перволюдей. Кстати, поисковая система Яндекса выдала мне не слишком большую информацию по запрашиваемой теме. Самое главное то, что я уточнила для себя значение некоторых незнакомых для меня слов.
Итак, я выяснила следующее.
Археологическими изысканиями было установлено, что орнаментовка на глиняной посуде появилась еще в эпоху неолита, в 3 тысячелетии до н.э., когда, протирая травой слепленный сырой горшок, человек увидел, что на поверхности влажной глины остаются следы - полосы и черточки. Полоски привлекли внимание. Видимо в этот момент и заработала фантазия первого художника, догадавшего впоследствии усложнить узоры, выдавливая их на сырой поверхности посуды палочкой, косточкой или камешком (такой узор археологи называют накольчатый).
«Орнамент на древней посуде был рельефным: он наносился на подсушенную, но еще влажную поверхность при помощи разных инструментов. В эпоху неолита сосуд весь покрывался орнаментом — волнистыми и прямыми линиями, прочерченными концом палочки». http://hmao.kaisa.ru/showObject.do?object=1808735216
«С конца неолита распространяются гребенчатые (по схожести с оттиском зубчиков гребня) штампы». http://hmao.kaisa.ru/showObject.do?object=1808735216
В 1968 г. Хакасской археологической экспедицией МГУ под руководством профессора Л.Р. Кызласова при раскопках средневековых курганов и крепости на левом берегу Енисея, в 40 км ниже г. Абакана, в горах Оглахтах, были открыты две неолитические стоянки — Оглахты II и Оглахты III.
В эпоху неолита люди научились лепить глиняную посуду. Посуду делали вручную, стенки ее украшали, как правило, различными узорами. Поселения с неолитической керамикой открыты на правом берегу Енисея близ д. Унюк и на левом – близ деревень Б. Копены и Абакано-Перевоз, а так же на горах Оглахты – в 50 км. ниже г. Абакана. Обнаружено значительное количество лепных неолитических сосудов, по форме приближающихся к яйцевидным. Их поверхность сплошь покрыта орнаментом из ямочных давлений, елочных узоров, нанесенных зубчатым штампом, резных линий и т.п.

Обломки глиняных неолитических сосудов с орнаментом со стоянки Оглахты II. Гребенчатый орнамент присущ керамике всех рассматриваемых неолитических культур Хакасии.

Обломки сосудов у кургана № 4 на стоянке Оглахты III. Поверхность украшена елочным орнаментом, выполненным неглубокими отпечатками гребенчатого штампа с треугольными зубцами, орнаментальные линии состоят из двух рядов этих оттисков.

Обломки сосудов у кургана N° 4 и кургана 7 на стоянке Оглахты III. Покрыт орнаментом в виде широкой «гладкой качалки»

Разъяснения по технике нанесения древних орнаментов на глиняную посуду:
Гребенчатый орнамент - широко распространенный в древности способ украшения керамики. Гребенчатый орнамент наносился на сырую поверхность глиняного сосуда орнаментиром с зубчатым краем, оставляющим отпечатки в виде зубцов гребенки (отсюда — гребенка, гребенчатый). Орнаментиры-штампы изготовлялись из дерева, кости, камня, позднее — металла. Наиболее древними были естественные зубчатые орнаментиры: раковины, челюсти грызунов. Так, для орнаментирования неолитической сумпаньинской керамики использовались латеральные части нижней челюсти бобра. Г. о. на территории округа появился в неолите, вместе с керамикой. Он украшал и сумпаньинскую посуду (V тыс. до н. э.), и посуду раннего неолита в Сургутском Приобье (быстринский тип).
Узоры, полученные с помощью гребенчатого, или зубчатого орнамента, разнообразны. Они зависят от размеров штампа, количества зубцов, способа соприкосновения штампа с поверхностью сосуда. Штамп могли ставить вертикально, наклонно, образуя горизонтальные пояски, ленты, волны; могли печатать ломаную линию, зигзаг, волнистую линию, геометрические фигуры (ромбы, треугольники и т.п.); могли передвигать штамп, ставя его с угла на угол, образуя «качалку», или «шагающую гребенку»; могли протащить штамп без отрыва от стенки сосуда («протащенная гребенка»), прокатывать штамп («прокатка»). http://hmao.kaisa.ru/showObject.do?object=1808729303&rubrikatorObject=0
Накольчатый узор – узор, наносимый техникой прочерчивания и накалывания узоров на мягкую необожженную поверхность сосуда заостренной палочкой или торцом обломанной птичьей косточки. Штамповочный узор возник как модификация накольчатого. Если накольчатая техника подразумевает нанесение узоров торцом орнаментира под острым углом к поверхности, то при Ш. торец орнамента вдавливался под углом либо прокатывался (если штамп имел округлую рабочую поверхность). Штампы изготовлялись из дерева, кости, глины или раковин.
Простейший, техника нанесения зубчатая или гребенчатая, штамп появился в неолите. На его торце вырезалось 2—3 и более зубчиков. В бронзовом веке появились фигурные штампы (крест, зигзаг). (Лит.: Рындина О. М. Орнамент // Очерки культурогенеза народов Западной Сибири. Т. 3. — Томск, 1995. http://hmao.kaisa.ru/showObject.do?object=1808735592)
В середине III тыс до н.э. наступает эпоха энеолита - медно-каменный век. С ней связано начало истории сибирских скотоводов. В это время на территории Хакасско-Минусинской котловины появляется пришлая культура, которая получает название афанасьевской - по месту первых раскопок у села Афанасьево.
Жили афанасьевцы в легких переносных жилищах типа чумов (на пастбищах и на охоте) и в постоянных поселках из полуземлянок и срубных домов. Печи имели вид чашевидных ям, обрамленных плитняком. Камни печей долго хранили тепло. В золе очагов запекали рыбу, клубни, дичь и другую пищу; в золу удобно было ставить остродонные афанасьевские сосуды.
Керамика афанасьевцев состояла из яйцевидных, круглодонных и шарообразных сосудов, а так же вазочки-курильницы. Вся посуда перед обжигом украшалась разнообразными узорами по верхней части и раскрашивалась охрой.

Керамическая посуда, найденная в кургане афанасьевской культуры середины 3 тыс. до н.э. на берегу Енисея.

В XVI-XIV вв. до н.э. на просторах Сибири получила распространение андроновская культура эпохи бронзы. Свое название она получила по месту раскопок первого кургана у деревни Андроново около Ачинска. Памятники этой культуры распространены в Казахстане, Приуралье, Западной Сибири, Хакасии. Археологами было выявлено, что андроновская культура была единой культурой от Приуралья до Енисея.

Гончарного круга андроновцы не знали, но вручную изготовляли очень красивые сосуды. Орнамент, которым украшались сосуды, имел, вероятно, не только декоративное, но и магическое назначение.

С эпохи финальной бронзы появляются различные фигурные штампы: волнистые, крестовые, уголковые, ромбические. Многие штампы напоминают следы животных — медведя, лисы, лося. До сих пор древние орнаменты живут на изделиях из бересты современные ханты и манси. http://hmao.kaisa.ru/showObject.do?object=1808735216

Древнегреческая вазопись

Содержание статьи

ГРЕЧЕСКАЯ КЕРАМИКА. Керамика(греч. keramike – гончарное искусствo, от keramos – глина) – наименование любых бытовых или художественных изделий, выполненных из глины или содержащих глину смесей, обожженных в печи или высушенных на солнце. Изготовление керамики – универсальное художественное ремесло. Несмотря на глубокие различия культур древних народов, у которых оно практиковалось, технические приемы и применение керамики удивительно похожи. Керамика древних греков, особенно афинян, – одно из наивысших достижений этого искусства. К счастью, греческая литература описывает некоторые детали производства керамики, а широко проводившиеся раскопки и исследования дают ясную картину всего процесса.

Гончары.

В эпоху раннего неолита каждая семья делала свою собственную керамику. Как и бóльшая часть домашней работы, которую в первобытных обществах выполняли женщины, глиняная посуда, вероятнее всего, тоже изготавливалась ими; мужчины занимались охотой и должны были защищать племя. С появлением гончарного круга и усовершенствованием печи этой работой стал заниматься специалист, профессиональный гончар. Несомненно, что в результате изобретения гончарного круга производство керамики стало мужским ремеслом, поскольку применение механизма обычно считалось не женской работой.

Размеры гончарных мастерских в Афинах в древности, вероятно, были очень разными, как и в наши дни. Там существовали и крохотные лавочки бедных или независимых гончаров, работавших вдвоем с подмастерьем, вращавшим круг. Их работы были многочисленны и разнообразны: добыча и очистка глины, ее вымешивание, формовка сосудов на гончарном круге, соединение частей, переворачивание сосудов и окончательная отделка формы, декор ваз, добывание дерева или древесного угля для печи, топка печи и продажа готовой продукции. Преуспевающие владельцы набирали в свою большую мастерскую штат рабочих, подмастерьев и искусных ремесленников, а сами выступали в роли старшего мастера или контролера. В Аттике некоторые гончары использовали до дюжины рабочих, однако в среднем в мастерской работало четыре-пять человек.

Иногда гончар сам занимался росписью ваз, но обычно эти две профессии разделялись. Тщательное изучение форм ваз позволяет приписывать группы подобных друг другу сосудов одному и тому же гончару. Например, стиль и особенности гончарной работы одного мастера по изготовлению лекифов (высокие цилиндрические вазы) позволяет объединить их в группу. Однако этот способ сравнения не дает возможности идентифицировать того же гончара с создателем группы амфор (кувшины с двумя ручками). Изучение форм сосудов указывает на то, что для анонимного художника, называемого Берлинским вазописцем, лекифы создавали по крайней мере три гончара. Доказано, что керамическая мастерская Кахрилион делала чаши по крайней мере для десяти различных художников, так же, как и гончар и живописец Евфроний.

Существовала тенденция к совместной работе гончара и вазописца. Остается неясным, могли ли два гончара участвовать в создании одной вазы; возможно, один формовал вазу на круге, а другой занимался окончательной отделкой формы. В редких случаях над одной вазой могли работать два живописца. Причины такого сотрудничества неизвестны, но сам факт не вызывает сомнений.

На некоторых греческих вазах встречаются подписи. Иногда это подпись гончара, сопровождаемая словом epoiesen, означающим «сделал». Так подписывал свои гончарные изделия Евфроний. Если же подпись наносил живописец, его имя сопровождалось словом egrapsen, или «расписал», как делал вазописец Гермонакс. Обычны двойные подписи типа: «Иерон сделал, Макрон расписал». Этот тип подписи указывает на последовательную работу двух мастеров и одинаковое значение формовки и росписи. Известный ряд двойных подписей показывает, что вазописец Олтос работал по крайней мере с четырьмя различными гончарами, а Епиктет – как минимум с шестью. Несколько ваз подписаны «Такой-то сделал и расписал», подчеркивая двойную профессию одного и того же керамиста; одним из таких мастеров был Дурис. К сожалению, подписи на своих изделиях оставляли далеко не всегда и не все гончары и вазописцы. Многие из первоклассных мастеров никогда не подписывали своих произведений, а некоторые делали это лишь от случая к случаю. Превосходный живописец мог подписать невыразительное изделие и оставить неподписанным шедевр. Поэтому причина подписывания работ остается неясной. Полагают, что в ряде случаев подпись может в действительности принадлежать владельцу мастерской, в которой данный сосуд был сделан.

В конечном счете именно качественные характеристики мастерства позволяют точно идентифицировать неподписанные работы гончаров и художников, чьи имена нам неизвестны. Исследователи и коллекционеры для удобства классификации дают этим анонимным мастерам условные имена. Так, определенную группу составляют произведения художника, называемого Берлинский вазописец, поскольку одна из его главных работ хранится в собрании Государственных музеев Берлина. Имена, данные гончарам, нередко указывают на стиль их творчества. Например, Мастер Тяжелых гидрий назван так потому, что в его произведениях не чувствуется стремления к более тонкой ритмической уравновешенности форм и очертаний; они тяготеют к плотным массивным формам.

Формы ваз.

Назначение вазы диктовало ее форму, которая, в свою очередь, определяла метод формовки. Почти все аттические вазы делались для содержания в них трех различных жидкостей, наиболее важных в жизни греков: вина, воды и оливкового масла. Наиболее часто требовалась посуда для хранения вина. Для этой цели самым распространенным видом емкости была амфора, ваза с двумя крепкими ручками. Для переноски и хранения воды использовалась гидрия, большой кувшин с тремя ручками. Греки редко пили неразбавленное вино; обычно его смешивали с водой в специально предназначенной для этого вазе, называвшейся кратéр. Чаши для питья составляют обширную категорию, т.к. греки пили смешанное с водой вино из множества различного типа сосудов. Наиболее изящным и распространенным был килик. Лекиф, высокая цилиндрическая ваза с узкой шейкой, чашевидным устьем и одной ручкой, обычно употреблялся для оливкового масла. Узкая шейка позволяла лить масло тонкой струйкой; устье имело острый край на внутренней стороне для того, чтобы масло не капало при наливании.

На протяжении 6–4 вв. до н.э. формы аттических ваз развивались от тяжелых и солидных к изящным, в равной мере удобным и красивым, а затем к слишком сложным и утонченным. Довольно странно, что греки предпочитали совершенствовать уже существующие типы, а не искать новые формы. Казалось бы, постоянное повторение стандартных видов посуды могло привести к массовому производству изделий, лишенных художественных достоинств. Однако именно это неотступное повторение форм и стремление к совершенству в рамках существующей традиции и стало причиной развития столь замечательного стиля аттической керамики. Тот факт, что эта керамика предназначалась для повседневного употребления, придавал осмысленность и практичность ее формам. Таким образом она была защищена от превращения в нечто ненужное, от вырождения в пустые безделушки.

Методы изготовления сосуда.

Почти все аттические вазы сделаны на гончарном круге; тулова сосудов помещались на основания в форме цилиндра или окружности. Все вазы без исключения симметричны и уравновешены относительно центральной оси, вертикально устойчивы благодаря надежной базе, имеют устье, а иногда и крышку. Плавные изгибы, удобные ручки и просторные устья используют пластические возможности, упругость и другие природные особенности аттической глины. Ее мелкозернистая фактура, вязкость и другие рабочие свойства нашли отражение в формах, которых гончары могли добиться в конечном счете именно благодаря использованию этой глины.

Вазы формовали на гончарном круге от руки, при помощи только циркуля и линейки. Нет никаких свидетельств относительно использования шаблона для формовки сосудов или для проверки измерений их изящных, прекрасных пропорций. Были попытки доказать, что эти пропорции основаны на тщательно разработанных математических соотношениях. Эти соотношения действительно существуют, однако они достигались, очевидно, только мастерством гончара.

Некоторые аттические вазы более простых форм, такие, как скифос и пелика, делались на гончарном круге из одного куска глины и сразу окончательно обрабатывались. Однако многие другие типы сосудов, такие, как килик, лекиф, кратер и гидрия, выполнялись по частям, которые затем соединялись обмазкой из влажной глины и дорабатывались на гончарном круге. Место стыковки частей обычно зависело от типа и формы сосуда. В килике, например, это точка соединения ствола ножки и собственно чаши; в кратере состыковываются шейка и тулово. Изменение формы в этих точках помогает скрыть места соединений. Однако тулово большой гидрии или кратера невозможно было сформовать из одного куска, и его приходилось делать по частям. Большой чашевидный объем и кольцевые части должны были соединяться в сплошную гладкую поверхность, на которой негде было скрыть стык. Поэтому готовые твердые части собирали в окончательном виде и оставляли на день во влажном месте для предохранения от слишком быстрого высыхания и растрескивания. Затем их покрывали сырой глиняной обмазкой, а все тулово сосуда дорабатывали и выглаживали так искусно, что стык не был виден.

Декор.

Аттическая керамика эпохи классики делится на чернофигурную и краснофигурную. Более древняя чернофигурная вазопись восходит к концу 7 в. до н.э. Примерно в начале 5 в. до н.э. ее постепенно вытеснила краснофигурная керамика, однако чернофигурная роспись продолжала использоваться для декора панафинейских ваз по крайней мере еще в эллинистический период.

На чернофигурные вазы изображение наносилось черным лаком при помощи кисти и представляло собой только силуэты; детали рисунка процарапывались или прочерчивались поверх лака. Чернофигурная роспись происходит от примитивных рисунков на сосудах более древнего геометрического стиля; классической чернофигурной керамике непосредственно предшествовал протоаттический стиль с контурными изображениями. Черные фигуры контрастно выделяются на красном фоне глины, из которой сделана ваза.

Краснофигурная техника производит впечатление, противоположное эффекту чернофигурной техники. Изображения здесь оставлены некрашеными, а фон вазы покрыт черным лаком . Затем тонкими рельефными линиями выполнялись детали изображений. Это придавало росписи более естественный вид, чем в чернофигурной технике, поскольку изображения выделялись светлым (красным) цветом на черном фоне. Рельефная линия создавалась выдавливанием глазури из маленькой трубочки. Самые ранние краснофигурные изделия датируются тридцатыми годами 6 в. до н.э.; их производили вплоть до конца 4 в. до н.э. На протяжении 4 в. стиль росписи и качество изделий работы постепенно приходили в упадок, пока наконец краснофигурная техника не исчезла совсем.

Тематика и стиль росписей аттических ваз эволюционировали в течение 9–4 вв. до н.э. В эпоху геометрического стиля, расцвет которого приходится на 9 в. до н.э., преобладал декор, покрывавший почти весь сосуд: шахматные узоры, меандр, кресты, свастики, точки, ленты, штриховка и т.п. Стилизованные растительные и анималистические мотивы применялись довольно редко. На больших дипилонских вазах 8 в. до н.э., которые устанавливались на могилах, в ленты орнамента были включены и более сложные композиции.

В декоре протоаттических ваз 7 в. до н.э. художники начали осваивать мифологические сюжеты. Большая часть поверхности вазы отводилась для изображений чудовищ и героев, а декоративные узоры применялись в качестве обрамлений сцен.

Чернофигурная керамика 6 в. до н.э. в полной мере использовала сюжеты богатейшей греческой мифологии. Боги и богини, герои и чудовища изображались в сценах из жизни олимпийцев и эпизодах Троянской войны. Декоративные мотивы использовались сдержанно, для разграничения сцен с фигурами, нарисованными черным лаком. Постепенно вводились сюжеты из повседневной жизни обычных людей, например воин, вооружающийся для битвы, или упражнения в гимнасии; такие изображения стали вытеснять мифологические.

В 5 и 4 вв. до н.э. эта тенденция продолжала развиваться в декоре краснофигурных ваз. Образ человека стал главным, хотя некоторые мифологические сюжеты еще продолжали использоваться. Изображались битвы, пиры и состязания атлетов, обычные люди и их повседневные занятия. Декоративные мотивы играли второстепенную роль; пальметты, лотосы, меандр обычно использовались для обрамления рисунка.

Лак.

После формовки на гончарном круге греческие вазы держали в сырой комнате до тех пор, пока они не будут готовы для декорирования. Роспись наносили на отвердевшую полусухую поверхность. Когда вазы высыхали полностью, их обжигали, но не в один прием. Процесс обжига разделялся на три отдельных стадии: окисление, восстановление и вторичное окисление.

В декоре основной массы аттических ваз использовались два цвета: красновато-оранжевый и металлический черный. Красновато-оранжевый был естественным цветом обожженной аттической глины, из которой делались вазы; он усиливался при покрытии изделия желтой охрой. Металлический черный глянец, или лак, получали из той же аттической красной глины; черным глянцевое покрытие становилось в результате обжига. Оксид железа, содержащийся в глине, придавал изделию красный цвет, если оно обжигалось в окисляющей среде, и черный, если обжиг проводился в восстановительной среде. Глина, которая использовалась как для формовки вазы, так и для глянцевания, содержала те же оксиды железа. Во время первой, окислительной стадии обжига и ваза, и лак становились красными. При восстановительном обжиге и ваза, и лак приобретали черный цвет. При повторном окислительном обжиге пористая обожженная глина снова становилась красной, а лак уже не мог вновь окислиться, поскольку образовавшаяся окалина прочно отделяла входящий в его состав черный оксид железа от контакта с кислородом воздуха. Таким образом, ваза выходила из обжига красной, а лак оставался черным.

Существуют еще более древние примеры применения окислительного и восстановительного обжига для получения на вазах узоров красного и черного цвета. В эпоху раннего неолита было обнаружено, что красноватая глина, содержащая железо, в результате обжига может приобретать либо темно-желто-красный, либо серо-черный цвет, в зависимости от того, обжигались ли изделия в чистом пламени или были окутаны дымом. Самые ранние примеры намеренного применения того и другого цвета на одном сосуде - египетские черно-красные изделия III тыс. до н.э. Египетский метод заключался в частичном закапывании сосуда в песок на время обжига; этот специфический прием был занесен на остров Кипр, где тоже изготавливалась черно-красная керамика подобного типа. На Крите близ современного поселка Василики были обнаружены сосуды, изготовленные около 3000 до н.э., украшенные пятнами, которые создавались при помощи выжигания поверхности предварительно обожженного сосуда раскаленным прутом.

Конечно, не вся древняя керамика украшалась черным и красным лаком с оксидом железа. Например, изделия из Димини (неолитическое поселение в Фессалии, Греция), некоторые типы керамики среднего элладского периода (эпоха бронзы) с острова Эгина и критская керамика геометрического стиля расписаны коричневыми и черными линиями. Для декора такого типа использовались естественные минеральные красители, например марганец; эти изделия, в отличие от чернолаковой аттической керамики, нуждались лишь в однофазовом обжиге. Участки, закрашенные этими натуральными красителями, имеют обычно невыразительную матовую поверхность.

Изготовление греческого черного лака требовало высокой степени профессионального мастерства и стандартизации производственных операций. В 4 в. до н.э. Афины утратили иноземные рынки сбыта; интерес художников к иным, чем керамика, формам выражения, а также возрастающая популярность сосудов из металла и стекла стали причиной снижения выпуска и качества аттических ваз. Хотя черный лак еще использовали для украшения ваз с ровной поверхностью или для сосудов, декорированных отлитыми в матрицах рельефными узорами, качество его ухудшилось. Чернолаковая керамика благодаря торговле и греческим колонистам попала в Южную Италию, где ее стали производить этруски, а позднее – гончары Апулии, Кампаньи и др. В римское время во всем Средиземноморье использовали как черный лак, так и красный, обжигая сосуды в окисляющей среде.

Т.н. мегарские чаши, которые производились во многих районах Восточного Средиземноморья с конца 3 в. до н.э., сначала украшались чернолаковой росписью. Однако постепенно все больше и больше сосудов стали покрывать красным лаком. Вслед за ними появилась краснолаковая пергамская и самосская керамика, которая изготавливалась в различных местностях. Более всего в Восточном Средиземноморье славилась высококачественная аретинская керамика, которая производилась в Аррециуме (совр. Ареццо) с 30 до н.э. по 30 н.э. Эта разновидность краснолаковой керамики с рельефным декором называлась терра сигиллата (узорчатая глина, или глина, украшенная фигурными изображениями).

Техника изготовления чернолаковой и краснолаковой керамики распространилась по всей Европе до Галлии и римской Британии. Одним из главных центров производства во 2 в. был город Лезу в центральной Галлии. С распадом Римской империи греческий черный лак был забыт и в конце концов вытеснен керамической глазурью, привезенной из Восточного Средиземноморья. Глазурь стекловидного типа, обычно применяемая гончарами сегодня, состоит из кремнезема и плавня, окрашенного минеральными наполнителями. С древности и до настоящего времени керамическая глазурь широко используется, поскольку она проста и надежна в производстве и дает неограниченный выбор цветовой палитры.

Древняя Греция подарила человечеству величайшее культурное наследство. Археологические раскопки открывают для нас всё новые и новые произведения древнегреческого искусства.

Нетронутой невестой тишины,
Питомица медлительных столетий, -
Векам несешь ты свежесть старины
Пленительней, чем могут строчки эти.
Какие боги на тебе живут?
Аркадии ли житель, иль Темпеи
Твой молчаливый воплощает сказ?

А эти девы от кого бегут?
В чем юношей стремительных затея?
Что за тимпаны и шальной экстаз?…

(перевод Ивана Лихачева «Ода греческой вазе»)

Как назывались кубки для вина в древней Греции?

Канфар (греч. kantharos) - кубок на высокой ножке с двумя вертикальными ручками. Этот сосуд для питья украшенный росписью, использовался в культовых ритуалах для жертвоприношений богу Дионису. Самого бога вина и виноделия Диониса всегда изображали с конфаром в руке.

Киаф (др.-греч. κύαθος; лат. Kyathos - черпак) - сосуд похожий на современную чашку, с одной большой, возвышающейся над кромкой сосуда ручкой. Киаф использовали для зачерпывания вина или воды. Объём киафа равен 0,045 литра.

Килик (греч. kýlix - келих, кубок, чаша) , изящная плоская чаша для питья на невысокой ножке с двумя тонкими горизонтальными ручками у края. (в нем. яз. kelich, пол. kielich, укр. келих)

Мастос (лат. mastos) - древнегреческий сосуд для вина, по форме, напоминающей женскую грудь. Мастос – застольная чаша, которую невозможно было поставить на стол, не осушив её до дна.

Скифос- керамическая чаша для питья на низкой ножке и двумя горизонтально расположенными ручками, его также называют кубком Геракла, которого скифы и этруски называли своим прародителем. Выражение «давай выпьем по-скифски» у греков означало пить вино не разбавленное водой. Скифос использовался римлянами как мера жидкости ( 0,27 л. – котила (kotyle) – ед. измерения ёмкости).

Ритон - керамический или металлический древнегреческий сосуд для вина воронкообразной формы в виде головы животного или человека, использовался на пиршествах, или в сакральных ритуалах. Ритон схож по форме с рогом изобилия, но с одной ручкой.

Как назывались вазы в Древней Греции?

Алабастрон (лат. Alabastron) – небольшой изящный, вытянутый сосуд грушеобразный формы с округлым дном, для хранения ароматических масел и жидкостей, использовался преимущественно женщинами. Мужчины пользовались шаровидными арибаллами. Алабастроны, украшенные изображениями рыб, осьминогов и птиц, нашли при раскопках некрополей и Феста на

Амфора (др.-греч.«сосуд с двумя ручками») - античный сосуд яйцеобразной формы с двумя вертикальными ручками, часто с острым коническим дном. Объём амфоры составляет от 5 до 50 литров. Амфоры использовали для хранения или транспортировки оливкового масла или вина. Амфора служила мерой объёма: амфора = 26,03 литра , а также и счётно-денежной единице. Амфоры использовались как урны для голосования или как урны для захоронения праха.

Амфора Панафинейская чернофигурная, украшалась росписью сцен спортивных игр и единоборств атлетов, вручалась победителю спортивных состязаний и появилась в Афинах в 566 г.до н.э. Панафинейские амфоры, наполненные маслом, вручали в качестве приза победителям на Панафинейских играх (лат. Panathenaia) самых крупных религиозно-политических празднествах, которые проводились в Афинах в честь покровительницы города богини Афины.

Амфориск - «маленькая амфора» для хранения ароматических и косметических масел.

Леканида - маленькая лекана с крышкой и двумя горизонтальными ручками по бокам, она служила для хранения небольшой порции приготовленной еды.

Лекиф, высокая цилиндрическая ваза с узкой шейкой, чашевидным устьем и одной ручкой, обычно употреблялся для оливкового масла. Узкая шейка позволяла лить масло тонкой струйкой; устье имело острый край на внутренней стороне для того, чтобы масло не капало при наливании.

Лидион - сосуд без ручек сферической, округлой формы с узкой конусообразной ножкой и широким горлышком с горизонтальным ободом. Лидион использовался для хранения благовоний.

Лутрофор – высокий сосуд для воды сильно вытянутой формы и узким горлом, предназначался для предсвадебного омовения. На лутофоре изображена сцена из древнегреческой мифологии «Суд Париса». Парис изображён в традиционной древнерусской одежде с бармами на плечах и шапке, просто сказочный царевич, отвечающий на вопрос красавиц: «Я ль на свете всех милее, свех румяней и белее?». Существовал обычай класть Лутрофор в могилу, если умирал молодой человек, не вступивший в брак.

Несторида (лат. Nestoris) - ваза с высокими, тонкими ручками, прикрепленными к горлышку и опирающимися на бока. Сосуд по форме и размерам похож на амфору, но использовалась в ритуальных целях.

Ойнохойя - «кувшин для вина» с одной ручкой и круглым или венчиком в виде трилистника, напоминающего лист клевера. Виночерпии искусно разливали из «вазы с тремя носиками» вино сразу в три сосуда, он мог ниливать вино прямо, налево и направо. Первые ойнохойи характерны для культуры

Ольпа (лат. Olpa) - древнегреческий кувшин с одной боковой вертикальной ручкой. Ольпа предназначалась для хранения и разлива вина, оливкового масла, благовонных масел.

Острокон с именем «Кимон сын Мильтиадо» . 461 год до н.э. Мильтиад (греч. Μιλτιάδης) - знаменитый греческий полководец, одержавший победу над персами при Марафоне в 490 г. до Р.Х.

Остракон или острак (др.-греч. τὄστρακον - глиняный черепок ) - острый-кусочек керамики, которым можно чертить буквы и на котором можно писать. Остракон — черепок глиняного сосуда, а также реже морская раковина, яичная скорлупа, осколок известняка или сланца, на котором содержится надпись процарапанная острым предметом, чернилами или краской. Остракон или острак использовался свободными гражданами в политической жизни античной Греции для голосования в процедуре остракизма. Остракизм - изгнание гражданина из государства посредством голосования черепками. Остракизм - презрение, неприятие, осмеяние со стороны окружающего общества. Остракизм - это не наказание за какое-либо деяние, а предупредительная мера во избежание, например, захвата власти и т.п